Отец выскакивает из комнаты, размахивая руками и изрыгая проклятия. Следующим покидает поле боя Джейми, за ним семенит Чейз. Я слышу их топот по лестнице и грохот захлопнувшейся за Джейми двери. Элла трет пальцами виски, стараясь унять головную боль, и, не глядя на нас, выходит из комнаты. Мы остаемся вдвоем с Тайлером. В полнейшей тишине. Никто больше не кричит и не спорит, потому что никто ни с кем не разговаривает. Мы смотрим друг на друга, но нам тоже не о чем говорить. Я ухожу первой, и он остается один.

Глава 7

На следующее утро я заявляюсь к Рейчел ни свет ни заря – еще и десяти нет. Мама вернулась с ночной смены в шесть и сразу легла отдыхать. Мне это на руку – я по-прежнему на нее злюсь. С другой стороны, я так и не сообщила ей, что уезжаю в Сакраменто. Правда, сказала Джеку, и он пообещал передать маме.

– Разве это не считается похищением? Заставлять тебя ехать против твоей воли? – возмущается Рейчел.

Она свешивает голову с кровати, чтобы посмотреть на меня. По ее лицу размазаны остатки вчерашнего макияжа. Я лежу на полу, подбрасываю в воздух телефон и, уставившись в потолок, раздумываю, почему в моей жизни все так хреново.

– Если бы хоть на один день, а то целых три, – бормочу я.

Рейчел хмурится. Она недавно подсела на «Отчаянных домохозяек», и по телевизору идет очередная серия, но мы слишком увлечены беседой.

– Подумать только, я боялась, что не выдержу один день у бабушки с дедушкой, а тебе придется целых трое суток сидеть с отцом и бывшим бойфрендом.

Я закатываю глаза.

– Не бойфрендом. Мы не встречались официально.

– Ну, с бывшим любимым. – Она приподнимается на локтях и трет руками лицо, еще больше размазывая косметику. – Не могу поверить, что все это время Тайлер был в Портленде, чуть ли не в соседнем штате, и ни разу не приехал тебя повидать. Всего несколько часов езды.

– Больше четырнадцати, – уточняю я. Телефон падает мне на лицо, чудом не выбив зуб. Я раздраженно швыряю его на ковер и сажусь. – А самое странное, что он называет Портленд своим домом. Как это случилось? Почему мы поменялись домами?

– Что? – моргает Рейчел.

– Ничего.

Я со вздохом подтягиваю колени к груди и поправляю волосы. Так и тянет заорать на весь дом: «Я не хочу в Сакраменто!» Я поднимаю голову и торжественно говорю:

– Давай убежим!

– Я всегда хотела побывать в Вегасе, – ухмыляется Рейчел.

– Вегас так Вегас.

Она швыряет в меня подушкой, а я в нее.

– А он изменился?

– Кто?

– Кто-кто, Тайлер. Отрастил волосы до плеч? Проткнул губу? Выбрил шрам на брови? Стал буддистом? Молится о спасении планеты?

Я мотаю головой:

– Нет. Только сделал еще одну татуировку.

– А у него что, была татуировка?

– Ага. – Я не хочу говорить Рейчел, что у Тайлера на руке набито мое имя, и меняю тему: – А еще он стал… спокойнее, что ли.

– Спокойнее? Тайлер – спокойнее?

– Ну, опять, Рейч. – Я делаю недовольное лицо. – Ты так убеждена, что он сволочь, хотя сама знаешь, что он стал совсем другим. Ты ведь видела его прошлым летом.

– Ага, прошлым летом Дин приплелся в гостиницу с разбитым лицом, и мы обе прекрасно знаем почему. – Рейчел откатывается на противоположный край кровати.

– Сколько можно!

– Но это же правда! – Рейчел садится на постели и смотрит на меня сверху вниз. – Почему ты ведешь себя так, будто Тайлер волшебным образом превратился в святого? Нет, правда, Иден! Он уехал, потому что струсил, он вместе с тобой обманывал Дина, и он набросится на любого, кто скажет, что он не прав, а ты его защищаешь! Ты еще влюблена в него, что ли?

Я сердито прищуриваюсь и вскакиваю на ноги. Теперь я смотрю на нее сверху вниз.

– Ничего я не влюблена, и ты это знаешь. Но я не могу отрицать, что он изменился. Знаешь, что случилось вчера вечером? Джейми сравнил Тайлера с их отцом, и он стерпел. Мой отец сказал, что он, наверное, побывал в полиции, и Тайлер снова стерпел. Год назад он надрал бы задницу обоим.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, просто он изменился, – повторяю я медленнее, чтобы до нее дошло. – И не надо его осуждать.

– Да пожалуйста! – Рейчел поворачивается к телевизору. Серия закончилась, она тянется к пульту и ставит следующую.

А я ловлю себя на мысли, что в последнее время постоянно с кем-то спорю, причем из-за Тайлера. С отцом и Джейми. Вчера – с мамой. А теперь вот и с Рейчел. Его не было в моей жизни целый год, но он вернулся и все испортил. Я ненавижу его еще больше, если только это возможно. И мне придется быть рядом с ним целых три дня.

Кусая губы, я подхожу к окну и смотрю на дорогу. Комната Рейчел, как и моя в отцовском доме, выходит на фасад, и мы иногда машем друг дружке в окно. Приятно знать, что твоя подруга совсем рядом и может в любой момент прийти на помощь.

Все машины, кроме моей и Тайлера, стоят возле дома. Я оставила свою поодаль, чтобы отец и Элла не знали, что я здесь. Я не хочу их видеть, но мне интересно, что они сейчас делают. До сих пор ругаются? Молча собирают вещи? Требует ли Джейми оставить его дома? Наверное, предстоящему путешествию радуется только Чейз. Хорошо, что я не там.

– Думаешь, он тебя любит? – неожиданно спрашивает Рейчел, приглушая звук.

Вопрос застает меня врасплох. Рейчел говорит спокойно и мягко, как будто мы и не спорили.

– Надеюсь, нет, – скрипучим голосом отвечаю я, поднимаю с пола телефон и смотрю на время. – Ладно, я пошла, уже начало двенадцатого, мы выезжаем в час, а я еще не начинала собираться.

Рейчел ставит фильм на паузу и встает меня проводить. Хорошо, что ее родители на работе. Элла не обрадовалась бы, услышь Дон с Филипом мои рассказы о нашей сумасшедшей семейке. Она предпочитает делать вид, что у нас все хорошо, хотя скрывать правду становится все труднее.

– Возьми с собой самые страшные трусы, – советует Рейчел.

– Что? – удивляюсь я.

– Это отпугнет Тайлера.

– Фу, какая ты вульгарная, – хохочу я, а она высовывает язык. Я шутливо отпихиваю ее с дороги. – Пока, можешь не провожать.

– Прекрасной поездки! – хихикает подруга. – Думаю, у вас есть два варианта: вы хорошо отдохнете и вернетесь домой сплоченной дружной семьей или поубиваете друг друга еще до наступления завтрашнего утра.

– Скорее, второе. Буду сообщать тебе, как идут дела.

– Звони в любое время.

– Увидимся в понедельник, – говорю я, а Рейчел обещает молиться, чтобы я за это время не сошла с ума.

Спускаюсь по лестнице, оставив ее наедине с «Домохозяйками», и во весь дух мчу к машине, чтобы меня не заметили из дома напротив. По дороге к маме раздумываю: что, если развернуться и уехать к чертям собачьим куда-нибудь в Сан-Диего или Риверсайд? Пусть они отправляются в Сакраменто без меня.

Увы, у меня не хватает смелости на такую авантюру, так что вскоре я подъезжаю к маминому дому и готовлюсь собирать чемодан. Мысль о поездке окончательно портит настроение. Я с убитым видом захожу в дом. Как ни странно, мама уже встала и возится на кухне с посудомоечной машиной. Она выпрямляется и запахивает халат. Я закрываю за собой дверь и нерешительно останавливаюсь, не зная, что сказать – мы не виделись после вчерашней ссоры.

– Э-э… А что ты так рано встала?

Обычно после ночного дежурства мама просыпается в час, а то и позже.

– Джек сказал, ты едешь в Сакраменто с отцом, – медленно говорит она, не отвечая на вопрос.

– Да, – отвечаю я, потирая виски, – у меня нет выбора.

– Почему раньше не говорила? – Она опирается на столешницу и смотрит на меня изучающим взглядом.

– Я и сама не знала, это Элла придумала: сплотить семью, что ли.

Я пожимаю плечами и оглядываюсь по сторонам.

– А где Гуччи?

– Джек повел ее гулять. – Мама подходит ко мне, шлепая тапками по плитке. – А ты хочешь ехать в Сакраменто?

– А похоже, что хочу? – Я тычу указательными пальцами в свое расстроенное лицо. – Элла поставила меня перед фактом.

– Элла тебе не мать. – Мама хмурится, наклоняет голову набок. – Если ты не хочешь ехать, я могу с ней поговорить.

– Что толку? Ей ничего не докажешь, – бормочу я и плетусь по коридору в свою комнату. Открыв дверь, оглядываюсь через плечо на маму: – Так что я уезжаю до понедельника. Мне надо собираться.

Я закрываюсь в комнате, а мама остается на кухне. Надеюсь, после моего возвращения мы забудем о размолвке и все наладится. Сейчас мне некогда, через два часа за мной заедут отец с Эллой. Надо собрать вещи, принять душ и привести себя в порядок.

Я нахожу самый маленький чемодан, бросаю его на кровать, отрываю бирки, оставшиеся от полета, и рву их на мелкие клочки. Лучше бы провела лето в Чикаго! Не пришлось бы иметь дела с Тайлером и отцом. Сидела бы себе в Иллинойсе и знать не знала, какие трагедии разыгрываются дома, или путешествовала бы с соседкой по Среднему Западу. Ходили бы на вечеринки, фестивали, концерты… Но этому не бывать, потому что моя соседка по комнате поехала к себе в Канзас-Сити, а я торчу в Санта-Монике. Меня согревает единственная надежда, что, когда Тайлер вернется в Портленд, все наладится. Надеюсь, после этого уик-энда больше его не увижу.

* * *

Папин «лексус» появляется перед нашей калиткой на пятнадцать минут раньше условленного времени. Отец сигналит, мама кричит мне из гостиной, что они уже здесь, Гуччи истошно лает, а я не успела собраться. Так и не досушив волосы, торопливо засовываю в рюкзак самое необходимое: зарядку для телефона, духи, подаренные мамой на Рождество, наушники и февральский выпуск журнала «Космополитен» с Арианой Гранде на обложке. Одновременно надеваю конверсы и кричу:

– Я слышу, мам!

Наконец, чуть не сломав бедро, вваливаюсь в гостиную, волоча за собой чемодан и досушивая на ходу волосы, с рюкзаком на одном плече. Мама уже оделась и смотрит в окно через опущенные жалюзи, но, когда я подхожу к ней, отшатывается и говорит:

– Он идет сюда.

Через мгновение раздается звонок, затем нетерпеливый стук. Мама раздраженно цокает языком и, оттолкнув Гуччи, распахивает дверь. Отец стоит на крыльце, выразительно глядя на часы. Гуччи бросается на него – умничка! – однако мама хватает бедняжку за ошейник и оттягивает в сторону. Отец пятится на несколько ступенек назад и окидывает собаку таким недовольным взглядом, как будто та собиралась разорвать его на куски. Я держусь в стороне.

– Что ты хотел, Дэвид? – безразлично, с едва уловимой ноткой сарказма спрашивает мама и треплет собаку за ухом.

– Где, черт возьми, Иден? Она что, оглохла? Нам шесть часов ехать, и если мы не выедем сию минуту…

– Ах да, я слышала, – говорит мама таким проникновенным тоном, который способен пронять даже отца. Прижав палец к нижней губе, она добавляет: – Сакраменто, не так ли? Чудесно! Иден не в восторге от этой идеи, но решила пойти вам навстречу, и я клянусь богом, Дейв, если ты испортишь ей выходные, я приеду за ней сама.

– Да хватит тебе. – Он смотрит на маму с упреком и осуждением.

Неужели они когда-нибудь любили друг друга? – проносится у меня в голове.

– Думаешь, я в восторге? Это все Элла.

– Ясное дело, – сухо отвечает мама. – Ты бы никогда не додумался поехать отдохнуть со своей семьей.

– Ради бога, Карен…

Я выхожу из тени, пока обмен колкостями не перешел в потасовку.

– Что стоишь? – сердито спрашивает отец. – Иди в машину.

– Не смей разговаривать с ней таким тоном! – бросается на мою защиту мама.

– Все нормально, мам, – вмешиваюсь я, хотя не считаю это нормальным, и заключаю ее в объятья.

Она обнимает меня одной рукой, так и не отпустив Гуччи, и шепчет мне в ухо:

– Он такой козел!

Я улыбаюсь в знак согласия.

– Быстрее, – гундосит папа.

Я выкатываю чемодан из дома, задев отца плечом. Ненавижу!

– Если что – звони! – кричит вдогонку мама.

Я киваю и направляюсь к машине. Элла приветливо машет мне рукой с пассажирского места. Мать с отцом на крыльце обмениваются последними любезностями, а я открываю багажник и утрамбовываю его содержимое, чтобы освободить местечко для своего чемодана. Наконец захлопываю багажник и сажусь в машину.

– Привет, Иден, – поворачивается ко мне Элла, – готова?

– Нет, – острю я и пристегиваюсь.

Рядом со мной сидят Чейз и Джейми, оба в наушниках. Чейз добродушно улыбается мне и вновь утыкается в телефон. Джейми демонстративно сложил руки на груди и отвернулся к окну. Я тяжело вздыхаю и собираю волосы в пучок, чтобы не лезли в лицо.

Наконец возвращается мой папочка. Он сердито хлопает дверью и что-то бормочет – наверное, продолжает диалог с мамой мысленно, так безопаснее. Они с Эллой обмениваются взглядами, и машина срывается с места.

Немного успокоившись, я начинаю соображать, что чего-то не хватает. Вернее, кого-то. Мысль, что Тайлеру удалось избежать этой дурацкой поездки, сводит меня с ума, и я решаюсь прервать молчание: