– Детки, идите отсюда, – тихонько пробормотала она, всучив Тайлеру ключи от машины. – Я и сама не знаю пока, как к этому относиться, так что простите его, – добавила она, бросив взгляд через плечо. Отец хохотал, не в силах остановиться; вокруг него вился Джейми, пытаясь унять истерику. Элла хмуро обернулась и взглянула на нас. – У него выходные до конца недели, выпил немного… Мне очень жаль, простите. Мы с вами все еще поговорим, только не сейчас. Уходите.

– Не сердитесь на нас, – шепнула я, сглотнув ком в горле.

Протяжно вздохнув, Элла вновь обернулась, чтобы проверить мужа, и нахмурилась еще сильнее.

– Мне надо все это переварить. Уезжайте. – И добавила, нежно потрепав Тайлера по щеке: – Не забудь обработать руку.

Тайлер отвел взгляд и нагнулся за сумкой, которую уронил во время разборок. Элла вернулась к моему отцу, и они с Джейми принялись вместе его успокаивать. Напуганный Чейз затаился на кухне.

Не говоря ни слова, Тайлер обернулся к двери и, задев меня плечом, направился к выходу. Я развернулась и тут же последовала за ним, стараясь не отставать. Он шел быстро, и мне приходилось бежать вприпрыжку, пока он пересекал газон к машине.

– Тайлер! – окликнула его я, но он не удостоил меня ответом. – Тайлер! – Я повысила голос, тронув его за локоть. Ощутив мое прикосновение, он вдруг замер на месте и обернулся.

– Ну, довольна? И что дальше? – Бледнющий, лицо как у покойника, глазищи темные.

– Ты можешь пожить у моей мамы, – ответила я. Мама была бы не против. Тайлер ей по душе, и при таких обстоятельствах она запросто пустила бы его переночевать. – Давай, поехали вместе.

– Ладно. – Вот и весь ответ. Дальше он молча добрел до авто, и я беспокойно сверлила ему спину, прикидывая, сможет ли он вести машину. Он шел на негнущихся ногах, будто на автопилоте, и казалось, вот-вот вырубится на ходу, однако благополучно сел за руль и завел движок.

Мы поехали на двух машинах к моей маме: я впереди, Тайлер – следом. Я всю дорогу ломала голову, почему мне не больно, не страшно? Почему меня совершенно не тронуло произошедшее? А потому что я изначально не питала иллюзий. Мне было заранее ясно, как именно отреагирует отец, будь он трезвый или пьяный. Элла… Может быть, ее настолько потрясли новости, что она пока толком не сориентировалась. Папа… ну да, он всегда был козлом; никуда не денешься, я привыкла. Бывало нахлынет на него миролюбивое настроение, и тогда с ним более-менее можно общаться, но чаще он все же такой, как сейчас.

Я миновала дом Дина. Ехала в тишине, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю, без конца заглядывала в зеркало заднего вида, не отстал ли Тайлер. Он сидел на хвосте, и казалось, вот-вот долбанет меня сзади. Впрочем, до маминого дома мы добрались в целости и сохранности, без единой царапины.

Я выскочила из автомобиля и подошла к «ауди» Тайлера. Он вылез весь бледный, рука с ободранными костяшками опухла.

– Стоило бы перед тобой извиниться за то, что ударил твоего отца, – тихо сказал он, доставая из автомобиля дорожную сумку, – но я не раскаиваюсь. – Захлопнув дверцу, Тайлер направился по дорожке к парадной двери. Судя по тому, что он в который раз меня не подождал, он, похоже, обозлился.

– Я как-то не так поступила? – Встав перед дверью, я развернулась к нему лицом.

– Нет. – Тайлер отвел взгляд в сторону, вздохнул и схватился ладонью за лоб. Только теперь он решился взглянуть мне в глаза. – Прости. Суматошный вечерок. Я все думаю про своего отца и про Джейми, про маму и твоего отца, ну и само собой про тебя… – Медленно, словно неохотно, его губы расплылись в улыбке. – В основном про тебя. – Мельком взглянув на часы, Тайлер пожал плечами. – А в Нью-Йорке уже час. Не знаю, как ты, а я с ног валюсь.

До сих пор я не отдавала себе в этом отчета, но сейчас на меня навалилась неимоверная усталость. Нью-Йорк показался далекой сказкой, хотя фактически мы были там всего-навсего днем. С тех пор столько всего случилось… В общем, больше всего мне хотелось дойти до кровати и рухнуть.

– Отложим разборки на завтра? – предложила я.

Тайлер кивнул, и мы направились в дом.

Мама с Джеком смотрели киношку по телику по каналу «Лайф-тайм» – лежали в обнимочку, растянувшись на диване. Гуччи посапывала на полу. Заслышав нас, собака приоткрыла глаза, но поленилась вскочить и поприветствовать. А вот мама и Джек тут же поставили телик на паузу и приняли сидячее положение.

– Какие-то вы напряженные, малышня, – проговорила мама, нахмурив брови. Она запахнулась в халат и встала, придерживая полы рукой. – Тайлер, а ты почему вернулся?

– У нас немножко не задалось, – подтвердила я ее догадку и, взглянув искоса на Тайлера, пожала плечами. Он будто язык проглотил. – Папа выпил, ну и повел себя как последний псих, и Элла нас выставила.

Покачав головой, мама неодобрительно фыркнула – в основном, я так полагаю, в адрес отца.

– Я думаю, все наладится, – попыталась утешить нас она. – Со временем свыкнутся.

– А если нет? – спросила я, нахмурившись.

Мама задумалась ненадолго, взглянула на Джека, как бы ожидая подсказки, однако тот лишь пожал плечами. Так что мамуле не осталось ничего другого, как состроить гримасу и тоже пожать плечами.

– Ну, не знаю.

– Ты не обработаешь Тайлеру руку? – попросила я, меняя тему. Достали меня папочка с Эллой, хватит!..

– Господи, где ты так? – спросила мама, осмотрев ссадины.

Тайлер смутился.

– Отцу наподдал, – встряла я в разговор.

– Вижу, Дейву нехило досталось, – пробормотала мама себе под нос, пряча улыбку. – Иди сюда, к раковине.

Пару минут мама молча занималась его рукой. Джек тем временем умудрился предложить Тайлеру пива, а я – неловко спросить, можно ли Тайлеру остаться здесь на ночь. Мама была согласна: человек, отвесивший отцу знатную оплеуху, – желанный гость в ее доме. Тайлер поблагодарил ее, но от пива отказался.

– Тогда мы пошли спать, – обратилась я к маме, пока та прибиралась на кухне. Тайлер несколько раз сжал и разжал ладонь, словно надеясь, что от такого движения рука чудесным образом заживет. – В Нью-Йорке уже за полночь.

– Надеюсь, вы отоспитесь, и с утра все покажется в более радужном свете, – проговорила мама, подавшись ко мне и приобняв. Пожелав нам спокойной ночи, они с Джеком вернулись к просмотру кино.

Схватив Тайлера за руку, я повела его к выходу из зала. Моя комната находилась по соседству, но едва я успела коснуться двери, как услышала за спиной вежливое покашливание.

– Я, конечно, прогрессивная мамочка, но не настолько, – проговорила мать, устремив на Тайлера многозначительный взгляд. – В гостевую.

– Без проблем, – ответил ей Тайлер.

Закатив глаза, я развернулась и повела его по коридору. У двери в нерешительности остановилась. Свет в коридоре погас, и лицо Тайлера утонуло во мраке. Я немного помолчала, выжидая, когда привыкнут глаза, а потом вдруг поняла: Тайлер все это время глядел себе под ноги.

– Ты в норме? – спросила я, ощутив внезапный прилив тревоги.

Он открыл дверь и зашел в гостевую комнату, даже не взглянув на меня.

– После поговорим.

– Стой, – резко окликнула я, упрямо сложив руки на груди. Проследовала за ним в комнату, щелкнула выключателем и встала в дверях, плотно сжав губы. – Я спросила, ты в норме?

Тайлер тяжко вздохнул, кинул дорожную сумку на постель, запустил в волосы пятерню, легко потянул за них и, наконец, обернулся ко мне.

– Не стану тебя обманывать и притворяться, что все в порядке.

– Так давай поговорим. – Я подошла к нему и, коснувшись ладонью груди, почувствовала сильный спокойный ритм.

Только, как видно, разговаривать ему не хотелось. Он взял меня за руку и отстранил от себя, отступив на шаг.

– Я сказал, после поговорим. – Да. Он для себя все решил, и ему не хотелось, чтобы кто-то допытывался. – И закрой, пожалуйста, дверь.

Одному богу было известно, что творилось у Тайлера на душе. Главное, он дал ясно понять, что хочет побыть один. Так что, закусив губу и собрав волю в кулак, я вышла из комнаты. Уже в дверях я обернулась, чтобы взглянуть на него напоследок. Он замер как неживой и, не мигая, уставился перед собой.

– Если захочешь, загляни ко мне где-нибудь за полночь, – прошептала я.

Он не шелохнулся и не ответил. Закрыв за собой дверь, я оставила его в полном одиночестве.


Не знаю, сколько было времени, когда я внезапно проснулась. Я даже испугалась. Дернулась, чуть не скатилась с кровати – показалось, что кто-то пробрался в мою комнату. Аж сердце зашлось! Скинув покрывало, я вскочила и стала обшаривать прикроватную тумбочку в поисках лампы. Наконец нашла, и комната залилась мягким светом.

– Уф, это ты, Тайлер, – пробормотала я, с облегчением вздохнув. Запрокинув голову, схватилась за лоб. Я, конечно, сама его приглашала, но спросонья забыла. Я к своей комнате-то никак не привыкну, не говоря уже о присутствии Тайлера в доме. – Ты меня перепугал!

Тайлер замер возле кровати, однако приближаться ко мне не спешил, и я рассмотрела подсвеченное лампой лицо: черты напряжены, глаза неспокойные.

– Давай поговорим, – тихо произнес он.

– Правда? Посреди ночи? – Плотно закутавшись в покрывало, я взяла с тумбочки телефон, чтобы узнать, сколько времени. Четыре утра. Вдруг до меня дошло, что Тайлер оделся и даже натянул уличную куртку. То есть он пришел не для того, чтобы забраться ко мне под одеяло, а значит… – Что с тобой?

Закусив губу и нервно почесывая затылок, он попятился к двери. Его лицо вышло из светлого ореола, отбрасываемого лампой.

– Мне надо убраться из города.

Слова показались мне полной нелепицей и никак не укладывались в голове, а потому я не сразу нашлась с ответом.

– В каком смысле «убраться»? – наконец, выдавила я из себя.

– В том смысле, что мне надо на время уехать.

Меня будто под дых ударили. Теперь я окончательно проснулась. По спине побежали мурашки.

– Уехать? Зачем?

Тайлер медленно и протяжно вздохнул. Подошел к кровати, возвратившись в круг света.

– Слишком много всего произошло. Надо собраться с мыслями. – Привалившись к стене, он замер, подбирая слова. Крепко задумался, как выразиться. Медленно ползли минуты, я словно одеревенела. – Знаешь, я не хочу жить в одном городе с отцом. И вряд ли я смогу поладить с твоим стариком, не договориться нам. Рано или поздно мы просто измочалим друг друга. Кому это надо? – Он ненадолго умолк. Мне стало зябко, хотя я укуталась в покрывало. По лицу Тайлера пробежала тень беспокойства, и он, перейдя вдруг на шепот, спросил: – А что, если твой папаня был прав? Вдруг у нас с отцом одна дорога?

– Ты же совсем другой, Тайлер!

– Да такой же, – ответил он, стиснув зубы. – Такой же вспыльчивый, завожусь с полпинка. Вот это самое страшное. Мне надо уехать куда подальше, чтобы не видеться с ним, не пересекаться.

– Поехали тогда вместе в Чикаго, – не задумываясь, выпалила я. Это первое, что пришло мне на ум, и мысль оказалась совсем неплохая. Осенью мне все равно предстояло уехать. Соберу вещички и махну через полстраны в Город ветров. Я, кстати, до сих пор не задумывалась, что случится в сентябре, после моего отъезда. Я не задумывалась, что между нами опять будут пролегать километры, и нежданная мысль о том, что Тайлер тоже мог бы податься в Иллинойс, мне вполне приглянулась. Это было бы вроде совместного побега.

Впрочем, он быстро пресек мои радужные мечты.

– Нет.

– Почему? – в растерянности спросила я. В душу постепенно закрадывалось отчаяние. Прощай, Чикаго!

Прикрыв на мгновение глаза, Тайлер прислонился к стене и понуро опустил голову. Вид у него был усталый, похоже, он не сомкнул ночью глаз. Он подозрительно тянул с ответом. Видимо, у меня были все основания для волнений… Подняв глаза, Тайлер взглянул на меня с мученическим выражением и проговорил еле слышно:

– Потому что нам не надо быть вместе.

Наверное, мне показалось. Я не расслышала. Едва эти слова сорвались с его губ, у меня внутри все оборвалось. Живот подвело, дыхание сперло. Такого я совершенно не ожидала.

– В смысле?

– Может быть, ты права, – ответил он без колебаний и зачастил, энергично встряхнув головой: – Не судьба нам быть вместе.

– С чего вдруг? Что за бред? – Меня затрясло. Нет, я выбью из него правду!.. Я вылезла из кровати и вскочила на ноги, в душе молясь, чтобы все это оказалось лишь сном. Ну конечно же, сон, не иначе! Тайлер ни за что на свете такого бы не сказал.

Я направилась к нему, но он увернулся и, шагнув к двери, промолвил:

– Я не уверен, что хочу быть с тобой.

Во мне будто что-то оборвалось. Сердце остановилось. Я забыла, как дышать. Кровь загустела в жилах. Горло саднило. Голова вдруг отяжелела, а колени начали подгибаться. Пришлось привалиться к стене, чтобы не рухнуть на месте.

– Не может быть… – проклокотала я, не узнавая собственный голос.