Отлично. Сама дура!


В первый раз в своей жизни я начала думать о том, что нужно сделать аборт. У меня совершенно не было никаких честолюбивых планов родить сына от Ибрагима и посадить его на трон Османов в будущем. Во-первых, если я правильно помню историю, то родится не сын, а дочь. Михримах. А во-вторых…


Я вздрогнула и закрыла лицо ладонями. Помолчала пару минут, потом глухо спросила лекаршу:


-Какие шансы на то, что я выношу ребенка?


Она правильно поняла мой вопрос и пожала плечами.


-Если госпожа будет хорошо питаться, избегать волнений и не падать с лошади — то высокие.


Какой оригинальный способ средневековых абортов — упасть с лошади!


-Наргизшах-хатун… -угрожающе протянула я, отняв ладони от лица и глядя на побелевшую женщину. — Меня не устраивает такой ответ.


-Госпожа…


-Отвечай.


-Вы точно уверены в своем решении? –слишком хорошо поняла меня, старая ведьма. Как же тебе потом рот затыкать? В мешок и в Босфор? Не нравится мне эта идея.


Но и свою голову под топор я подводить не хочу.


Я кивнула.


-Есть травы. Пока у Вас есть возможность пить их, не потеряв потом женского здоровья.


Аборт медикаментозный на ранних сроках меня более чем устроит. Только сперва узнаем, что там за травы.



Травы оказались вполне нормальными. Я посмотрела на список, вздохнула и попросила сделать мне настойку.


-Сколько их нужно будет принимать … до результата?


-Может быть, пару дней, иногда — неделю, — лекарша все еще корчила из себя оскорбленную невинность. Вот как будто я тут такая единственная!



Из наших задушевных бесед с валидэ я выяснила, что та неоднократно прибегала к услугам лекарш, когда после ее развлечений с пашами возникали непредвиденные последствия. Правда, для меня так и осталось загадкой, почему она не предложила Хатидже сделать аборт, а срочным темпом выдала замуж. Но в принципе, логика тут была. Хати-то не рожавшая, а вдруг бы после вообще не разродилась? А валидэ мечтала нянчить стадо внуков.


-Принесешь мне напиток сразу, как он будет готов, — положив ей в руки мешочек с золотом, процедила я. — И как только все закончится — уедешь в Диярбакыр.


-Госпожа? — до тебя еще не дошло, старая дура, что я милостивая госпожа, которая не станет тебя убивать?!


-У меня там небольшое имение. Будешь отдыхать. Награда за верную службу.


Она еще сопротивляться пыталась. Может быть, лучше с Ибрагимом посоветоваться? Он ее сам уберет? В конце концов, не я одна в деле создания ребенка участие принимала!


Остановив поток вопросов от лекарши поднятой ладонью, я вышла из покоев и направилась, куда глаза глядят. Мне определенно нужно было подышать свежим воздухом и подумать.


На пол-пути меня перехватил Ибрагим.


-Хюррем Султан, -официальный-то какой, Боги мои! –Вас ждет Повелитель.


-Подождет немного, -невежливо отозвалась я.- Нам нужно поговорить, Ибрагим. У нас проблемы.


Великий визирь вздрогнул, побледнел и потащил меня в сад, не говоря ни слова.


Глава 34, в которой Махидевран и Хюррем явно намереваются подружиться

В Старом Дворце жизнь текла лениво и неправедно. Женщины без постоянного контроля забывали молиться, и предавались неге, а особо бесстыдные – разврату с евнухами и нанятыми мальчиками из соседних деревень. Те, под видом посыльных, приносили им какую-то ерунду вроде фруктов из собственного сада, а находчивые бывшие наложницы развращали молодых мальчишек, соблазняя их и обучая таинствам любви на свой вкус.



Махидевран же было не до развратных мальчиков. И хотя она не отказалась бы воспользоваться их услугами и сбросить накопившееся в теле напряжение, ее мучил страх, что из-за этого она потеряет ребенка.


И она, гордо подняв голову, проходила мимо укромных уголков, где прятались развратницы, и делала вид, что не слышит их слабых, но таких сладких стонов. Да, молодые мальчики – это прекрасно, они покорны и услужливы, и за пару мелких монет готовы угодить красивой госпоже. Но ребенок Повелителя – да пусть даже это будет дочка!, - куда важнее сиюминутного плотского удовольствия.



Ночами же Махидевран сгорала от тоски и жажды ласки. Она скучала по Сюмбюлю, но не осмеливалась признаться в этом даже самой себе. Она хотела немного поплакать о судьбе бедного евнуха, казненного из-за любви к ней, но с удивлением не нашла в себе слез и желания это делать.


Вместо тоски по безвременно усопшему перед ее мысленным взором почему-то раз за разом вставал Великий Визирь.



Вскоре Махидевран Султан с ужасом поняла, что влюбилась в чужого мужа. Но кто виноват, что чар проклятого греческого раба мало кто мог избежать? Знай она, что ее соперница попалась на ту же удочку и пустилась с Визирем во все тяжкие, может быть, ей бы стало немного легче. А может быть - что было более вероятно, - она окончательно возненавидела бы Александру, раз за разом уводившую у нее из-под носа мужчин.



И хотя баш-кадина отказывалась признаться в этом самой себе, Хасеки была каким-то местом ей симпатична. Если бы Гюльбахар немного покопалась в собственных чувствах, то она с изумлением бы поняла, что готова подружиться с соперницей и, более того, с удовольствием бы это сделала.



Однако дни шли за днями, ночи проходили в томной маете по таинственному любовнику, которого так не хватало истосковавшемуся женскому телу, как вдруг…



Приезд этой мерзкой особы был сродни грому средь белого дня. Что она забыла в Старом Дворце?! Позлорадствовать приехала? Или отомстить за то отравление?!



-Привет, Махидевран, - поздоровалась еще с ней, как с равной. –А я Мустафу привезла на недельку. Султан нас отпустил … подышать свежим воздухом. Впрочем, можем поехать отсюда в Эдирне – я прикажу привезти Мехмеда.



Баш-кадина не знала, что ответить. Во-первых, это «привет» выбило ее из колеи. Спокойное и даже вполне дружелюбное. Во-вторых, сам вид нахалки ее поразил. Бледная, уставшая, с синяками под глазами и воспаленными веками, которые не смогла скрыть даже искусно наложенная сурьма.


-Вы здоровы, Хасеки? –выдавила она из себя нелепое что-то. Хюррем передернула плечами, но ничего не ответила.


-Твой сын с няней сейчас подойдут. Покажешь мне свободные покои?


-Да, госпожа…


-И прекрати так меня называть. Я Александра. Я госпожа только для рабов – или тех, кто себя ими считает. Ты же не рабыня, Махидевран, ты ведь сестра черкесского князя?


Махидевран подобралась и расправила плечи. А ведь права русская рабыня!


И тут до баш-кадины кое-что дошло.


-Откуда вы…ты… знаешь?


-Птичка на хвосте принесла, - заливисто рассмеялась Хасеки.


-Ты говоришь не как рабыня, купленная на Бедестане… -прошептала пораженная Махидевран, до которой только сейчас дошло. –И как я раньше не замечала?! Кто же ты?!


-Пусть я буду просто славянской ведьмой, мне так даже нравится. Ты ведь знала, что слово «ведьма» произошло от слов «ведающая мать»? То есть ведьма – знающая, имеющая Знание. Так что меня этим не оскорбишь, - хихикнула Александра. –А вот и Мустафа!



-Мама, мамочка! –кинулся в объятия к баш-кадине подросший Мустафа. –Почему у тебя такой большой живот?


-Там твой братик или сестричка, Мустафа, - улыбнулась Махидевран, искренне соскучившаяся по сыну. Даже тоска по Ибрагиму куда-то улетучилась. Хюррем улыбалась, глядя на эту встречу с затаенной тоской. И баш-кадина неожиданно подумала, что она до этого сильно недооценивала славянку.



Через пару минут, когда восторги от долгожданной встречи поутихли, Махидевран огляделась. Хюррем уже нигде не было.


-Она к конюшне пошла, -заметив взгляд матери, выпалил Мустафа. – А знаешь, мама, Хюррем хорошая!


От этих слов бедная мать чуть не выпала в осадок. Ей совершенно не нравились позитивные настроения сына по отношению к законной супруге султана. По ее планам, он должен был ее опасаться и тихо ненавидеть. Но сейчас она впервые подумала, что можно пойти и другим путем.


-Как вы общались в дороге?- неожиданно спросила она у сына. Мустафа помялся, потом серьезно ответил:


-Хюррем часто плакала, мама. Но не вслух, как все женщины – у нее просто слезы из глаз текли, а сама она делала вид, что все хорошо. И в окно смотрела все время.


-Может быть, она по Мехмеду скучает…- неловко предположила Махидевран. У нее почему-то возникло ощущение, что она сунула нос в чужое грязное белье.


-Нет, мама, дело не в Мехмедике. Может быть, из-за папы – он болен, и сильно, - чуть скривившись и явно сдерживая слезы, отозвался Мустафа.


Махидевран хотела уже кинуться к сыну и расспросить его, как вдруг из конюшни вылетел рыжий смерч.


Прекрасная арабская кобыла в белых чулочках – а на спине у нее всадник … или все-таки всадница?


-О, Аллах! –пораженно застыла баш-кадина, приглядываясь. Юноша в темном костюме и брюках, с заплетенными в косу волосами, показался ей удивительно знакомым.


Среди ее знакомых мало было таких вот рыжих … и наглых.


-Мое почтение!-хихикнула Хасеки, осаживая кобылу почти у самого носа Махидевран. –Не хочешь прокатиться? Там есть чудесные лошадки!


-Хюррем! Что за непотребство! –прижала ладони к щекам ошалевшая баш-кадина. –Да как ты додумалась одеть мужской наряд!


-Ты еще не видела, в каких нарядах я дома щеголяла, - неизвестно чему разулыбалась эта сумасшедшая. –А в этом удобнее в седле сидеть. Я по-дамски ездить не могу.


-Мне нельзя сейчас ездить верхом… - засомневалась Махидевран.


-Тогда в коляску? – уступчиво согласилась Хюррем, которой явно не терпелось покрасоваться перед кем-нибудь на красавице кобыле. Махидевран увидела молящие глаза сына и покорно вздохнула. Куда ей было деваться от этих двух сорванцов?!



Она и сама забыла, как это приятно – скакать на лошади наперегонки с ветром. Рыжая славянская ведьма вовремя напомнила ей о том, что жизнь состоит не только из постоянных склок и дворцовых интриг. Или она напоминала об этом себе?...



Глава 35, в которой события принимают неожиданный поворот

Свежий воздух навевал странную тоску. Я сидела в саду и размышляла о том, как жить дальше. Стоило Ибрагиму узнать о моей беременности, как в нем проснулось вполне ожидаемое честолюбие. Он очень захотел увидеть своего сына (и почему нельзя предположить, что родится дочь?!) на троне Османов.


Мне лично после этого с ним стало просто противно общаться. Да, мы покуролесили — моя вина, сорвалась из-за долгого отсутствия нормальных сексуальных отношений.



Но с чего грек решил, что я с радостной рожей кинусь не только рога Сулейману наставлять, но и детишек от Великого визиря сажать на трон?


Вот это мне было очень интересно. Однако стоит признать — средневековая логика простому русскому человек из 21 века непонятна.



Рядом со мной на подушки опустилась слегка расплывшаяся в талии Махидевран. Судя по цвету лица, новая беременность давалась ей не особо легко.



-Хасеки Султан …- начала она.


-Опять за свое? — сдвинула я брови. — Кажется, мы уже договорились, что ты зовешь меня по имени.


-Хорошо, Хюррем.


-Я не Хюррем!


-А я не Махидевран, — слегка рыкнула на меня баш-кадина. –Но в данный момент мы те, кто мы есть. Вы — Великая султанша, которой Повелитель пожаловал титул Хасеки — Любимой Сердцу. Я — мать первого наследника, Мустафы.