Служанки прилетели по зову своего Повелителя быстрее легкокрылых бабочек. Ибрагима из покоев выкинули тем же реактивным темпом.


Я вошла в небольшую, но очень уютную комнатку и поняла одно — я буду здесь жить!


До того она милая, что просто жуть. На столе лежала книга, оставшаяся от предыдущего владельца.


Я подошла к столу и нежно провела пальцем по кожаной обложке. Боги, в мое время эту книгу бы только на аукционе «Сотбис» можно было найти, и то — не этих лет выпуска!


Данте Алигьери, «Божественная комедия». На итальянском. Неужели Ибрагим настолько образован? Знает несколько языков? А по нему и не скажешь…



Из задумчивости меня вывел тоненький голосок служанки, назвавшейся Мелек Хатун.


-Госпожа… Вы просили принести Вам ткани, цимбалы и саблю. Саблю Повелитель не разрешил давать. Ткани все готовы и ждут Вашего выбора!


-К тканям желательно приложить портниху, — криво усмехнулась я. –Сама шить не обучена, уж извините.


Видимо, статус «любимицы Падишаха» предполагал любые мои промахи и отсутствия умений превращать в «очаровательную изюминку».


Портниха прибыла по первому же свистку, и я углубилась в процесс подготовки костюма для танца с непонятным мне самой упоением.



***



Султан всего мира, десятый Падишах Османской Империи, возлежал на подушках и нервно курил кальян на фруктах. Хюррем запаздывала, но из-за двери смежных покоев доносился периодически нежный смех. И пока именно он сдерживал султана от необдуманных поступков.


-Дестуур! Хасеки Султан Махидевран! — послышался голос стражника из-за двери. Султан подавился дымом и раскашлялся…


Только Махидевран ему еще не хватало!



…Два события произошли одновременно. Распахнулась дверь смежных покоев, и оттуда показалась прелестнейшая гурия, закутанная в белый шифон и шелк. Лицо красавицы прикрывал короткий яшмах, живот был соблазнительно оголен, показывая сережку в пупке, а шальвары были настолько прозрачными-и…



Не успел Сулейман сглотнуть набежавшую слюну, как двери его покоев открылись и показалась Махидевран в мятом платье — видно, с дороги даже переодеться не зашла, сразу к нему понеслась.


А где вообще эти проклятые евнухи, которым он приказал охранять двери и передавать всем, чтобы его не беспокоили?!


-Повелитель?! — лицо Гюльбахар перекосилось при виде гурии в белом.


-Сулейма-ан…-нежным, невероятно эротичным голоском потребовала объяснений Хюррем. Глаза наложницы недобро засверкали из-под яшмака.


-СЮМБЮЛЬ-АГА!!! — не своим голосом взревел султан.



…Десять минут спустя.



-Она, по-моему, расстроилась, — недовольная Хюррем стаскивала с себя яшмак. Султан старался на нее не смотреть. — Неправильно это, Сулейман. Она мать наследника. Жена, можно сказать. А тут — такая встреча! Прямо «Добро пожаловать отсюда!». Не по-людски. Аллах не одобрит!


-Хюррем?! — пораженно воззрился на любимицу падишах. — Ты отчитываешь меня?!


-Не отчитываю, а указываю на стратегически важные неточности в общении с баш-кадиной. В этом мире ладно, вся вина загладится так или иначе, а перед Аллахом кто отвечать будет? М? — рыжая нахалка поставила Сулеймана в тупик.


-А как же мой танец?! — наконец, обиженно спросил он.


-Я у тебя во дворце состарюсь, у нас еще тысячи ночей будут!! А ты спрашиваешь — когда же танец, как же танец?! СУЛЕЙМАН!!!


Султан пораженно смотрел на разъяренную наложницу, посмевшую не просто повысить голос на Повелителя, а орать! Да еще и заставлять оправдываться?! И за что?!


-Иди к себе, Хюррем, -серидто приказал Падишах. Рыжая покорно кивнула и поинтересовалась нежным, невинным голоском:


-К себе –это куда?


Вот тут султан в очередной раз попал в тупик. По плану, к себе –это в смежные покои. Но раз сейчас Махидевран ублажать придется… В гареме — небезопасно. Так куда?!


-В темницу пока что!! — громко рыкнул султан. Притянув к себе округлившую глаза Хюррем, добавил очень тих ей на ушко: –Туда принесут теплые одеяла, еду и сладости. Будь так добра, сделай вид, что провинилась, и я тебя сослал… Небезопасно в гареме находиться. Мама… не в настроении.


-Слушаюсь и повинуюсь! — тихонько ответила ему Хюррем, тоже на ушко Подумала и нежно прикусила его за мочку. Султан чуть на Небесах не оказался раньше времени. –Главное — изъять меня оттуда вовремя не забудь… Повелитель…


С этими словами Хюррем гордо выпрямилась и направилась к выходу из покоев.


-КУДА?!! СТРАЖА!!!


Послав Сулейману лукавый взгляд, рыжая кокетка мигом приняла вид испуганный и затравленный, соответствующий случаю.


«женюсь!», -искренне восхищенный, подумал султан.


» Придурок …», -искренне улыбнувшись этой мысли, подумала Хюррем.


Примечание к части Категория 16+. Присутствует описание эротической сцены (не детальное). Глава 9, в которой все заняты своими делами, а Ибрагим трахается как кролик

Глава 9.



В темнице было отнюдь не уютно. Но Сулейман и правда позаботился обо всем необходимом — Сюмбюль — ага «под полой» принес мне кучу всяких вкусностей, теплые одеяла, горячий кофе (когда я узнала, что у них есть кофе, то обрадовалась до поросячьего визга!).


В данный момент я наслаждалась айвой под взбитыми сливками и слушала рассказ Нигяр — калфы о ее тяжелом детстве и не менее трудной юности.


 — Тебе нравится в гареме, Нигяр? — когда калфа выдохлась, поинтересовалась я. — Ты не скучаешь по родине, по дому?


 — Госпожа…


 — Не называй меня так, я никакая не госпожа.


 — Хюррем — хатун, тоска по родине мучает каждую наложницу. Кроме тех, кого родные продали — им дома была куда как хуже, чем в гареме у нашего Падишаха. А я по Руси скучаю… — мечтательная дымка появилась в глазах Нигяр. –Как можно не скучать? По золотым полям пшеницы? По яблоневому саду на дворе у матушки? По любимой корове Пчелке, дававшей молока на всю большую семью? Мы бедно жили… Бедно, но счастливо!


 — Когда — то и я жила бедно, но счастливо… — забывшись, тихо отозвалась я. –Сейчас я бы такую жизнь для себя не выбрала. Тех, по кому тоскуешь, тех, кто делал эту жизнь такой счастливой — их уже не вернуть. А мне — не вернуться…


В этот момент я неожиданно поняла, что плачу.


Не вернуться… Я и не хочу возвращаться в тот мир, но что делать, если именно там остались такие родные могилы? Я привыкла навещать своих хотя бы раз в месяц, а кто будет делать это теперь?! Как я вообще здесь оказалась?!


Калфа не могла понять причины моей неожиданной истерики, а я и не просила ее понимать. Я сама успокоюсь. Я сильная, я справлюсь. Раз оказалась тут — то это не просто так. Может быть, этим я изменю ход истории. Кто знает?


Не зря Росколану — Хюррем считали родоначальницей «женского султаната», разрушившего всю Османскую Империю.


С этой мыслью я в последний раз хлюпнула носом, утерла глаза рукавом уже слегка покоцанного платья и деликатно попросила:


 — Расскажи мне о Махидевран.


Нигяр вздрогнула, но что ей оставалось? Сам султан приказал выполнять любой мой каприз!



***


 — Мой султан… — кошкой ластилась к нему удовлетворенная Махидевран. — Я так скучала, мой Повелитель…


 — И я, — машинально теребя ее локон, отозвался Сулейман. Мысли его витали далеко — далеко от Гюльбахар и ее признаний. — Как сын? Как мой шехзаде?


 — Он так скучал по отцу, — льстиво поведала баш — кадина. –Только и спрашивал, что о Вас, да о Валидэ Султан.


 — Как его обучение?


Махидевран замялась. Ей стыдно было признаваться в том, что шехзаде невозможно заставить учиться. Он сбегает от учителей, он рвет книги, разливает чернила и вредит как только может. И она, мать, не может призвать его к порядку!


Но султан смотрел так пронзительно, что пришлось сознаться.


И грянула буря!


 — Махидевран! — раненым бизоном ревел султан. –Да как ты можешь?! Он — наследник великой династии Османли, а ты не уделяешь внимания его образованию и воспитанию. Что значит — заставить не можешь?!


Махидевран не выдержала столь бешеного напора и разрыдалась. Султан немного остыл и махнул рукой на плачущую баш — кадину.


 — Иди к себе. Завтра мы продолжим этот разговор.


 — Повелитель?! — пораженно подняла на него заплаканные глаза Махидевран.


 — Иди к себе! — стало понятно, что это приказ. А приказы султана не обсуждаются.


 — Как скажете, мой Падишах, — с застывшим лицом баш — кадина поднялась с постели и, пятясь, покинула покои султана. Ее трясло от гнева, но она старалась этого не показывать. Пусть!


Султан не просидит долго на троне, вскоре она станет регентом маленького Мустафы, а ее любимый — истинная любовь, не то, что Сулейман! , — ей в этом поможет!


От этих мыслей на лице Махидевран появилась торжествующая улыбка. Столь подходящая по статусу баш — кадине.


 — Уже скоро… — забывшись, мечтательно прошептала она.



***


Ибрагим лежал в полной темноте и ждал. Ждал, когда в его покои (новые покои, взамен украденных султаном для мерзкой русской рабыни!) придет та, без которой он скучал долгие месяцы.


-Моя госпожа…-мечтательно прошептал грек.


-Ибрагим…-нежный сладкий голос донесся от порога. –Я здесь, любимый мой…


-О, моя Луноликая! — грек, не помня себя, подхватился с ложа и кинулся на встречу закутанной в покрывала женщине. –О…


-Не надо слов…-прошептала она, приложив палец к его губам. –Просто люби меня… Я так долго тосковала вдали от тебя!


Влюбленные старались сдерживаться, старались не привлекать внимания застывших под дверьми покоев служанок, но им плохо это удавалось. С долей зависти уставшие за день девушки слушали тихие довольные вскрики мужчины и сладострастный взвизг женщины, пришедшей к пику страсти раньше своего возлюбленного.


-Госпожа завтра будет в хорошем настроении, — тихо прошептала белокурая рабыня на ушко своей подруге. — Еще бы, ее так сладко любят!


-Интересно, кто он, — тихонько хихикнула вторая.


-Ну не евнух, это точно! — с этими словами девчушки еле слышно рассмеялись. Слово снова взяла белокурая:


-Почему не евнух? Говорят, Сюмбюль умеет делать наложницам такое, после чего они на обычных мужчин и смотреть не хотят!


-Правда? — заинтересованно посмотрела на нее подруга. –Не врешь, Айбиге Хатун?


-Фирузе, когда бы я тебе врала?! Самой охота попробовать … Но он все-таки главный евнух…


-Ох, Айбиге, какая разница — главный или не главный… Не с нашей Госпожой евнухов совращать! У нас нет на это времени, мы рабыни! Это только ей можно наслаждаться…- с горечью сказала шатенка. –О! Молчи. Они затихли, скоро она придет!


В покоях женщина последний раз содрогнулась под греком и устало поцеловала возлюбленного в губы.


-Мне пора, мой лев…-печально сказала она.


-О моя госпожа…-столько боли, столько страсти было в этих словах Паргалы!


Глава 10, в которой Хюррем хотят убить, но получают за это ночным горшком в лоб

Глава 10.



Я сидела на мягких подушках и кушала лукум, размышляя над рассказом калфы. И чем больше я размышляла, тем больше мне не нравилась ситуация в целом. Судя по всему, Махи решила стать самой главной и снести валидэ с ее поста при первой же возможности. А это означает что? Это означает то, что Сулик может в скором времени трагически отправиться следом за умершим от рака папиком. Не то чтобы я сильно переживала за него, как-то пока мало дела до султана, но вот до себя самой дело мне определенно есть.