Елена Озерова - Я иду к тебе

Но Мара шутки не приняла. Она смотрела на Нику и молчала. Ника тоже стала серьезной:

— Понимаешь, если честно — такого со мной еще никогда не было. Знаешь, как у Бунина — солнечный удар!

Мара покачала головой. Да, конечно, она могла и не читать Бунина.

— Ну, — попыталась объяснить Ника, — когда я его в первый раз увидела — в Сигулде, случайно, во время экскурсии — то он мне страшно понравился. А потом он приехал за мной в Лиелупе, и все покатилось как снежный ком. А ему надо было уезжать. И я подумала… Впрочем, вру. Ничего я не подумала. Я просто не способна была подумать. Он предложил мне ехать с ним, и я согласилась.

Мара покачала головой:

— А что дальше?

— Не знаю, — растерянно сказала Ника. — Нет, правда не знаю. Надеюсь, что все будет хорошо.

Мара невесело усмехнулась:

— Надеюсь… — Она хотела что-то добавить, но не решилась. Потом кинула быстрый взгляд на часы и поднялась: — Ого! Мы тут с тобой засиделись! В музей сегодня уже никак не успеть. Допивай кофе и поехали к ратуше.

Выйдя на площадь, Ника сразу увидела рядом с цветочным магазином знакомый белый «Мерседес». Андрес, очевидно, тоже заметил их издалека, вышел из машины и пошел через всю площадь навстречу девушкам.

— Как погуляли? — поинтересовался он, улыбнувшись Маре и ласково поцеловав Нику в щеку.

— О, прекрасно! — ответила Ника. — Кажется, я теперь знаю Каунас наизусть. Еще одна-две такие прогулки — и смогу работать экскурсоводом в здешнем бюро.

— Боюсь, что возникнут проблемы с гражданством, — пошутил Андрес. — У нас с этим строго.

— Ну, тогда я попрошу вас с Раймондом за меня похлопотать, — в тон ему отозвалась Ника. — Кстати, а где он?

— В машине сидит.

— Да? А тебя отправил навстречу как приветственную делегацию?

— Раймонд не любит лишних движений.

Пойти навстречу любимой девушке — лишнее движение? Ника быстро взглянула на Мару — ей эти слова могли показаться обидными. Но она, кажется, пропустила их мимо ушей. И вообще вдруг словно отдалилась: шла рядом с ними, но в разговоре участия не принимала, похоже, и не слушала. Вид у нее был отчужденный, словно мысли ее были далеко отсюда, от этой площади, от Ники, от Андреса. И от Раймонда.

Раймонд сидел на водительском месте, из машины так и не вышел, даже для того, чтобы помочь сесть Маре. Бурно поздоровавшись с Никой, он бросил Маре небрежное «привет» и даже ей не улыбнулся. Мара опять приняла это как должное, а Ника подумала, что Раймонд нравится ей все меньше и меньше.

Когда все уселись — Ника и Андрес на заднем сиденье, Мара рядом с водителем — Раймонд включил мотор, и «Мерседес» плавно тронулся с места.

— Какие у нас планы? — поинтересовалась Ника. — Забросим ребят домой и поедем ужинать в одно необыкновенное место, — отозвался Андрес.

— А почему не в «Зеленую гору»? Я бы хотела еще увидеть Марин танец, — огорчилась Ника.

Мара обернулась и благодарно посмотрела на нее, но ничего не сказала.

Андрес замялся.

— Видишь ли, дорогая, — он взглянул на Нику как-то виновато, — мне нужно тебе что-то сказать.

— Что такое? — встревожилась Ника. — Что-то случилось?

— Да нет, ничего страшного. — Андрес взял ее руку и поцеловал в ладонь. — Ничего, просто подожди немного.

Как и раньше, его прикосновение подействовало на Нику успокаивающе. От того места, где его губы касались ее кожи, разливалось приятное тепло.

«Необыкновенным местом» оказалось маленькое кафе в Старом городе. Оставив машину на стоянке, Андрес повел Нику чередой узеньких улочек и двориков, так что она совершенно запуталась в поворотах.

— Ты меня, как мальчика с пальчик, хочешь завести в лес и бросить? — жалобно спросила она. — Одна я обратную дорогу не найду.

— Тебе и не придется ходить одной, — успокоил Андрес. — Ну вот, уже пришли.

Они спустились по каменным ступенькам в маленький подвальчик. Ника огляделась. Здесь было очень мило: кирпичные стены зала и небольшие стрельчатые окна под потолком наводили на мысль о готике, на стенах висели панно, выполненные в национальном стиле, а деревянные столики на двоих и на троих были украшены букетами цветов. В глубине зала в настоящем камине горел настоящий огонь. Это Нику окончательно сразило. Андрес заметил ее восхищение:

— Нравится?

— Очень!

Не успели они сесть, как рядом со столиком неслышно возник официант. Они с Андресом обменялись несколькими словами на литовском, потом Андрес обратился к Нике:

— Дорогая, у тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Какие могут быть пожелания? — удивилась она. — Я же здесь ничего не знаю. Заказывай на свое усмотрение. Только учти — я не очень голодная, мы с Марой недавно перекусили.

— Ну вот, — расстроился Андрес. — А я хотел показать тебе настоящую литовскую кухню. Жувиене здесь готовят бесподобно.

— Жувиене?

— Старолитовское блюдо. Суп из речной рыбы, грибов и овощей. К нему подаются специальные рыбные палочки. Или, например, можно заказать жемайтский пивной суп.

— Звучит заманчиво, — сказала Ника, — но боюсь, ни пивной суп, ни жувиене я не осилю.

— А как насчет мяса? Можно заказать цепеляйне или зразы, или ведарай, или рулет сканестас-судетинис… Или лучше рыба? Здесь подают лидеку копустинес, лидеку су таукайс…

— Пощади! — шутливо взмолилась Ника. — Что это значит?

— Лидека — значит щука. Щука по-литовски, с кислой капустой или жаренная на свином сале.

Ника с сомнением покачала головой. Щука с кислой капустой — не слишком, с ее точки зрения, сочетаемые продукты, но, может быть, стоит рискнуть…

— Давай возьмем лидеку, — решила она. — С капустой. А к ней белого вина.

— Вообще-то к такому блюду лучше заказать пиво, — сказал Андрес. — Но если ты хочешь вино — пусть будет вино.

Когда лидека копустинес уже красовалась на столе, а вино было разлито в узкие высокие фужеры, Ника подняла свой бокал и сквозь стекло посмотрела на Андреса:

— Ну? За что будем пить? Ты скажешь тост?

— За нашу встречу, — Андрес вдруг стал серьезен. — За то, что я в Сигулде встретил тебя.

— А кстати, — поинтересовалась Ника, — как ты оказался в замке? Это место для любопытных туристов, а ты, наверное, его сто раз видел.

— У меня в Сигулде в тот день были назначены две встречи. Первая неожиданно отменилась, и мне предстояло где-то скоротать четыре часа. Вот я и пошел в Турайдский замок — люблю красивые виды.

— А-а, — задумчиво протянула Ника, — то есть если бы встреча не отменилась…

— Все в этом мире случайно. Ну как тебе лидека?

— Еще не распробовала. — Ника осторожно положила в рот кусочек незнакомого кушанья. — А ты знаешь, как ни странно, очень вкусно!

Андрес рассмеялся:

— Я плохого не посоветую.

Ника собралась отправить в рот еще кусочек, уже подцепила его на вилку и вдруг спросила:

— А что ты мне хотел сказать?

Улыбку с лица Андреса как будто стерли:

— Я надеялся, что ты до конца ужина не вспомнишь об этом.

— Господи, — теперь Ника встревожилась не на шутку, — что случилось? У тебя какие-то неприятности?

— Боюсь, что да, — Андрес помрачнел. — Понимаешь, меня очень подвел один человек. В общем, мне нужно сегодня ночью выехать в Прагу.

От неожиданности Ника выронила вилку:

— Но… Мы же собирались… Ей хотелось спросить: «А как же я?», но она сдержалась.

— Да. И мне очень неловко перед тобой. — Андрес говорил, но слова доходили до нее с трудом. — Да что там неловко — просто ужасно все получилось! Поверь, для меня это страшная утрата — те дни, которые мы не проведем вместе.

— И что же… Мне надо уехать домой?

Боже, как все плохо! Ника чувствовала себя так, словно ее выгнали из дома.

— Лизонька, — теплая рука Андреса опять легла на ее руку, — посмотри на меня, Лизонька. Посмотри мне в глаза.

Ника подняла ресницы. В глазах Андреса была тревога, забота и что-то еще… Что-то, чему Ника теперь не смела поверить.

— Тебе не обязательно уезжать. Можешь остаться здесь, в Каунасе, до конца своего отпуска. Можешь вернуться в Москву — как хочешь.

— А ты? — с надеждой спросила Ника. — Ты сюда вернешься?

— Не знаю. Как сложатся дела. В любом случае обещаю, что не позднее чем через месяц приеду к тебе в Москву. У тебя там есть телефон?

— Есть.

— Я буду звонить тебе каждый день.

Ника опустила глаза и задумалась.

— Когда тебе надо уезжать? — спросила она через пару минут.

Андрес посмотрел на часы:

— Через шесть часов сорок пять минут.

— А когда поезд на Москву?

— Через четыре часа.

Ника вздохнула:

— Значит, ты еще успеешь меня проводить.

— Ну и что дальше? Ты так и уехала? — Маша, затаив дыхание, слушала Никин рассказ.

Ника вздохнула:

— Так и уехала.

Они сидели вдвоем на уютной кухне в Никиной квартире. Кофе в Машиной чашке давно остыл, а себе Ника наливать не стала — все равно она не смогла бы сделать ни глоточка.

Поезд из Каунаса пришел утром, и у Ники было достаточно времени, чтобы разобрать вещи и привести квартиру в порядок. Но не тут-то было! Она и распаковать сумку не удосужилась. Весь день бесцельно слонялась по комнатам, пытаясь привести в порядок собственные мысли и чувства. Что же все-таки с ней произошло? Эта странная зависимость от другого человека, когда полностью подчиняешься его воле, оправдываешь все его поступки, — это и есть любовь? Ника рассталась с Андресом только вчера, суток еще не прошло, а она превратилась в растение, с корнем вырванное из земли и брошенное на солнцепеке. Неужели всего неделю назад она не знала о существовании Андреса и ее мог интересовать кто-то другой? Как странно!

— Ну и что будет дальше? — Маша подобрала под себя ноги и уселась поудобнее. — Ты думаешь, он еще появится?

Ника от неожиданности широко раскрыла глаза. Мысль о том, что Андрес может и не появиться, ей в голову не приходила. А вдруг действительно…

— Конечно, появится, — отбросив сомнения, сказала Ника. — Он не такой, как другие. Он не может обмануть.

— Ну да! — скептически заметила Маша. — Ты же знаешь его всего ничего!

— Понимаешь, — задумчиво сказала Ника, силясь объяснить подруге неожиданно нахлынувшее на нее чувство, — это не важно, сколько времени мы знакомы — день, неделю или год. Я просто чувствую его как саму себя. Он обязательно приедет.

Маша покачала головой:

— Блажен, кто верует, тепло ему на свете. Кирилл у тебя, помнится, тоже был прекрасным, а теперь…

— Не сравнивай! — оборвала ее Ника. — Просто когда мы познакомились с Кириллом, мне было очень плохо. Я и сама не понимала, как устала от одиночества, и увидела в Кирилле то, чего в нем никогда не было. Сейчас все по-другому.

— Ну, хорошо, — сказала Маша. — А чем он занимается, твой великолепный Андрес?

— Как — чем? — не поняла Ника. — Я же тебе уже говорила — что-то связанное с компьютерами. Компьютерный бизнес или что-то в этом роде.

Маша пожала плечами:

— Предположим. И какие же неотложные дела его так срочно призвали в Прагу?

— Не знаю, я не спрашивала, — отмахнулась Ника. — Я же в компьютерах ничего не понимаю.

— Все равно. — Маша поднялась с табуретки и, разминаясь, прошлась по кухне. — Можешь на меня обижаться, можешь называть меня бесчувственной, но не нравится мне эта история.

Ника упрямо поджала губы:

— Почему?

— Не нравится, и все! И я бы на твоем месте не слишком ждала, что он еще объявится.

Ника возмущенно вскочила и уже открыла рот, чтобы возразить, но тут, словно в ответ на Машины слова, зазвонил телефон.

— Вот, слышишь! — вскинулась Ника, — Междугородний! — Она сорвалась с места и кинулась к телефону. — Да! Я вас слушаю!

Маша с жалостью посмотрела на подругу. Ника ошибается: звонок-то самый обычный, московский. И действительно — улыбка медленно сползла с Никиного лица, и она растерянно сказала:

— Очень приятно. Извините, а с кем я говорю?

В трубке, очевидно, пустились в объяснения.

— Да… — время от времени отвечала Ника, — да. Хорошо, завтра в двенадцать.

Она медленно положила трубку на рычаг и повернулась к Маше. Глаза у Ники были такие несчастные, что Маша быстро подошла к ней и обняла за плечи:

— Ну что ты, глупенькая! Зачем же так расстраиваться? Я наговорила лишнего, прости меня, прости… Он еще обязательно позвонит, вот увидишь!