— Должна сказать, я не знала, что ты из тех, кого возбуждают свадьбы.

— А из каких я, по-твоему? — улыбнулся Алекс. — Да и не в свадьбе дело, а в тебе. А теперь давай бегом в такси!

Глава вторая

Утро следующего дня было серым и холодным, как все утра с конца ноября. Ламинат на полу спальни был ледяным, когда я, спустив ноги с кровати, нашаривала шлепанцы. Глупо, конечно, при Алексе не надевать огромные носки, в которых я обычно сплю, но мы сошлись снова не так давно и мне не хотелось отпугнуть парня таким шедевром, Вот я и мучилась как идиотка.

Март оказался противоположностью июля. Едва сойдя с трапа самолета, я почувствовала, что изнемогаю от жары, а теперь частенько гадала, согреюсь ли когда-нибудь. Знойное, душное лето уступило место прохладной, свежей осени, которая моментально перешла в морозы и снегопады. Такая красота, как три фута снега под ногами, как я быстро выяснила, была а) не редкостью в этом городе и б) ничем хорошим. Дома, когда шел снег, жизнь останавливалась. Мать ждала, пока по улицам проедет снегоуборщик, и в резиновых сапогах отправлялась по проезжей части в поход по магазинам, закупая ящики консервов и восемь пинт молока, которое скисало прежде, чем матери удавалось заставить отца его выпить, чтобы не пропало. Когда снег шел в Нью-Йорке, на дорогах образовывались пробки, останавливалось метро, но жизнь не замирала.

Вынужденные прогулки против резкого ветра, с залепленным ледяной изморосью лицом мало соответствовали гламурному образу жизни, которую, по мнению моей семьи, я вела. Впрочем, в сложившемся у папы с мамой мнении не последнюю роль сыграли мои е-мейлы и телефонные звонки, где я редко упоминала, что месяцами расхаживаю с красным, как у оленя Рудольфа, носом, закутанная, как эмблема шин «Мишлен».

Я отдернула штору, проверяя погоду. Ночью снега, к счастью, не выпало, но небо было серым и обещало снегопад, а внизу туда-сюда сновали люди, закутанные, как участники арктической экспедиции.

— Который час? — хрипло спросил Алекс, перекатываясь ко мне и снова потянув штору на окно.

— Полвосьмого, — вздохнула я, позволяя увлечь себя под одеяло и с особым наслаждением спрятав заледеневшие ступни.

Алекс был моей личной живой грелкой. Несмотря на холод в квартире, он всегда был как печка. Помимо других очевидных плюсов это было одной из моих излюбленных причин ложиться с ним в кровать.

— Очень не хочется, но надо вставать.

— Я тут всем рассказываю, как здорово иметь подружку-писательницу, — пробурчал Алекс, когда я снова отодвинулась, — потому что ей не нужно в офис к девяти утра. А ты вот так, в полвосьмого…

— Ничего не поделаешь.

Я высвободилась из объятий и снова отважилась ступить на ледяной пол. Натянув огромный фланелевый халат, я оглянулась. Алекс лежал, крепко зажмурившись и натянув одеяло на нос.

— А ты правда всем рассказываешь, что у тебя в подружках писательница?

— Угу! — Алекс совсем заполз под одеяло, накрывшись с головой, когда я зажгла лампу. — А что, мне рассказывать, что ты эмигрантка из Британии, которая не может вернуться домой, потому что сломала руку какому-то типу?

— Ах ты, наглая физиономия! — Я сдернула с батареи полотенце и пошла в ванную. — Ну и болтай что хочешь и кому хочешь.

«Пока ты называешь меня своей подружкой», — мысленно добавила я с широкой счастливой улыбкой.

Здание «Спенсер медиа» находится на Таймс-сквер, одном из моих наименее любимых мест на Манхэттене. Даже сегодня, в холодное мартовское утро в пять минут девятого, улицы были запружены туристами, сжимавшими в архаических вязаных варежках стаканы со старбаксовским кофе и цифровые видеокамеры. Никогда не думала, что утепленное пальто «Норд фейс» станет для меня необходимостью, но раньше мне не приходилось жить весь январь в Нью-Йорке, имея в своем распоряжении только симпатичный свингер от Марка Джейкобса и тонкий кожаный пиджак «Н&М» [1]. Никогда в жизни мне не было так чудовищно холодно; я сразу поняла необходимость умерить новообретенный интерес к моде и перед выходом из квартиры напяливала на себя столько одежек, сколько в человеческих силах выдержать. Просто мания какая-то.

Я протолкалась через стайку школьников, по очереди делавших групповые снимки, меняясь в роли фотографа, и прикинула, на сколько фотографий зарубежных гостей я попала с тех пор, как начала работать в журнале «Лук». Наверное, в «Фейсбуке» уже миллионы снимков недовольной девицы, досадливо крякающей или выразительно вздыхающей на заднем плане.

Вид из окон кабинета Мэри на сорок втором этаже почти что стоил прогулки по Таймс-сквер. Чем выше я поднималась, тем удивительнее казался мне Нью-Йорк. На первом этаже я иногда забывала, где нахожусь: там «Н&М», тут HSBC [2], но в заоблачном офисе, в окружении небоскребов, глядя, как река извилистой линией окружает остров, я знала, что нахожусь на Манхэттене и больше нигде.

— Мэри тебя ждет, — раздался равнодушный голос из-за огромного монитора, когда я пыталась найти ту группу детей внизу.

— Разве я не рано? — удивленно спросила я у монитора.

Сисси, помощница Мэри, никогда не была моей поклонницей, но обычно все же снисходила до того, чтобы покоситься на меня при приветствии. Закутанная во множество одежек а-ля капуста, я, к сожалению, не могла отыскать часы, а в «Спенсер медиа», как в Вегасе, часов не держат — видимо, чтобы сотрудники не замечали, что заработались допоздна. Редкий день обходился у меня без е-мейла от Мэри или других редакторов в девять-десять вечера.

— Мэри приходит в семь. Ваше совещание запланировано на девять.

Сисси поднялась и вышла из-за стола. Надеюсь, у нее есть во что переодеться: маленькую, как у девчонки, задницу обтягивала юбочка как для фигурного катания, едва прикрывавшая резинку чулок, а под прозрачной с бантом блузкой просвечивало отнюдь не термобелье. Я невольно поежилась.

— А сейчас три минуты десятого. Ты опоздала.

Интересно, а не много ли секретарша на себя берет, отчитывая меня как нерадивую шестиклассницу?

— Энджел Кларк соизволила явиться, — промурлыкала Сисси, проходя первой в стеклянные двери кабинета Мэри. — Вам что-нибудь принести, босс?

— Еще кофе. Ты что-нибудь будешь?

Несмотря на свой обычный вид — узенькие джинсы, кашемировый свитер и серо-стальной «боб», — в Мэри что-то изменилось. Я поняла: она улыбалась. В душе затеплилась надежда, что это хороший знак.

— Я бы с удовольствием выпила кофе, — ответила я, не сдержав легкой улыбки, когда секретарша с легким фырканьем резко повернулась и вышла. — Как дела?

— Хорошо. Надеюсь, у тебя тоже? — Не дожидаясь ответа, она перегнулась через стол: — У меня для тебя подарок. Ты сейчас меня просто расцелуешь.

— Интересно. — Я начала разоблачаться — перчатки, шарф, пальто. — Люблю подарки.

— Ты, конечно, знаешь, что все здесь любят твой блог.

Продолжая улыбаться, Мэри оперлась подбородком о сплетенные пальцы. С самого приезда в Нью-Йорк я веду он-лайн-дневник для TheLook.com благодаря фантастическим связям Эрин, подруги Дженни, и полному отсутствию у меня всякого стыда — я без стеснения выкладываю подробности своей личной жизни в Интернет. Дабы высмеять мои журналистские потуги, редактор иногда подбрасывает мне книжку-другую или заказывает рецензию на музыкальный альбом, когда штатные работники бывают заняты. Однако наиболее интересной частью своей деятельности я считаю колонку в британской версии журнала, которую очень недолюбливает моя мать — ей не нравится, что Сьюзен с почты узнает о моих планах раньше ее.

— У нас для тебя новый проект. Как ты насчет того, чтобы поработать в филиале?

— В филиале? — Я замерла, так и не сняв пальто. Это до ужаса походило на увольнение. — Мне придется уйти из The Look?

— Нет, совсем нет.

Мэри кивнула. Сисси, которая вошла с чашкой кофе для начальницы. Я с надеждой подняла глаза, однако для меня кофе не было. Ну точно, увольнение.

— Это огромный шаг вперед, Энджел. Подвернулось одно интервью, и мы хотим, чтобы его провела ты.

— В жизни не брала интервью, — медленно сказала я, боясь что-нибудь сглазить.

— Еще как брала. Ты же постоянно интервьюируешь людей, — заверила Мэри, избегая встречаться со мной взглядом.

Ну конечно, она сама не верит своим словам. Да что происходит?!

— Я задавала вопросы четвертой участнице восьмого выпуска «Новой топ-модели Америки» и стояла в очереди к туалетам с близняшкой Олсен, но это же не интервью, — возразила я. — Мэри, у вас же есть куча авторов, которые… э-э-э… специализируются на интервью!

— Есть, — согласилась Мэри, подняв на меня глаза. — Но это задание для тебя. Или ты пытаешься сказать, что не возьмешься?

Как по волшебству, передо мной появилась чашка с дымящимся кофе, но Сисси отошла прежде, чем я успела поблагодарить. Сплошное ребячество, неодобрительно подумала я.

Я набрала воздуха в грудь. Разумеется, я не против подготовить интервью. Уж несколько вопросов я как-нибудь в состоянии задать.

— Нет-нет, конечно, возьмусь. Прекрасное задание, просто прекрасное! Я попробую. Я постараюсь.

— Здесь попытки недостаточно, Энджел. — Мэри пальцем подтолкнула очки без оправы на переносицу. — Это серьезное дело. Одна неделя в Лос-Анджелесе с Джеймсом Джейкобсом.

— С Джейкобсом? Актером? — переспросила я, прихлебывая обжигающий напиток маленькими глотками. — Я?

— Да, ты. — Мэри вновь села прямо. — Да, речь идет об актере. Очень популярном британском актере.

— И мне нужно взять у него интервью для веб-сайта?

— Не совсем. Для журнала.

— Вы хотите, чтобы я взяла у Джейкобса интервью для журнала?!

Я даже подумала, уж не поскользнулась ли я утром в душе и не приложилась ли головой. Это удовлетворительно объяснило бы, отчего я вообразила, будто Мэри выбрала меня в качестве интервьюера популярного актера.

— Правильно, — продолжала она. — Поедешь в Лос-Анджелес и, воспользовавшись тем, что ты тоже англичанка, будешь говорить, ну, я не знаю, о пятичасовом чае с булочками, а в ходе разговоров выудишь сенсационную инсайдерскую информацию. О нем не так уж много пишут, но он же хочет, чтобы о нем писали, так давай предложим поклонницам «настоящего Джейкобса» или другую какую фигню!

— Насколько я знаю, он уже много чего предложил своим поклонницам. — Я стянула последнюю кофту, отчего-то вдруг сразу вспотев и запарившись. — По-моему, он на редкость неразборчив в связях.

— Если ты имеешь в виду его «короткие романы с голливудскими старлетками», то да. — Показав пальцами кавычки, Мэри с невероятной скоростью напечатала что-то на своем «макинтоше» и повернула монитор ко мне. — Но как раз это мы выпячивать не будем. Его команду беспокоит, что подобное внимание производит негативное впечатление на женскую аудиторию.

На экране появились результаты поиска в «Гугле». Джеймс Джейкобе был высок, широкоплеч и спортивен; нельзя было отрицать, что в длинных плавках он особенно хорош собой. Синие глаза и влажные темные вьющиеся волосы завершали облик «мальчика от Аберкромби».

— Не очень-то много в нем от англичанина, — хмыкнула я, завладев мышкой и открыв еще несколько снимков. — Где он родился?

— В «Википедии» пишут, в Лондоне.

Мэри отобрала мышку и прокрутила страницу до своего явно любимого снимка: Джеймс смотрел на меня в упор, темные пряди чуть касались высоких скул, галстук-бабочка небрежно растянут, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты.

— В общем, ты летишь в субботу.

— Что?! — Нескромные мысли сразу вылетели из головы, и я уставилась на Мэри. Та сидела с миной «я не расположена шутить». Это выражение лица у начальницы я не очень люблю. — Но сегодня уже понедельник!

— Стало быть, у тебя почти неделя на подготовку. — Мэри принялась деловито открывать другие файлы в знак того, что разговор окончен. — Сисси закажет тебе билеты, машину, гостиницу и обеспечит остальное: наличные, кредитку, блэкберри — все, что нужно.

— Но послушайте, если все так серьезно, ведь у меня же нет опыта, я не профессиональный интервьюер! В лучшем случае меня можно считать источником сведений, болтушкой, с которой люди не прочь поговорить. Это же нельзя считать квалификацией! — заговорила я, подавшись вперед. Может, Мэри заболела? — Я никогда не бывала в Лос-Анджелесе. Все вместе это как-то не очень вяжется с заданием, правда?

— Видишь ли, Энджел, — сказала Мэри, не отрывая взгляда от экрана. — Дело в том… Я не должна говорить, но они попросили прислать именно тебя.

— Как?!

— Я удивлена ничуть не меньше остальных, — с гримаской сказала Мэри. — Не то чтобы я тебя не ценила, но, как сама сказала, ты не профессионал, и мы обе это знаем. Однако люди Джеймса не хотят никого другого. Это было единственным условием интервью.