— Алекс не выносит принуждения, — попыталась оправдаться я. — Он только хочет знать, что все будет в порядке. Значит, все так и будет. Он сказал: «Поговорим об этом после Рождества». Нет смысла сейчас его волновать. Ему знать не обязательно.

— По-моему, ты пытаешься сказать, что это ты не выносишь принуждения, — отозвалась подруга. — Что будет, если тебе не дадут визу?

— Тогда мне конец.

— О, Энджел… — с досадой покачала головой Луиза, — Да, тебе хана. Давай уже возвращайся.

— Согласна, мне хана. — Высунутый язык — нормальный взрослый ответ, правда же? — Алекс всегда получает гастрольные визы и, видимо, не считает это большой проблемой. Честно говоря, я намного меньше волновалась до его отъезда в Японию, не сомневаясь, что работа обязательно подвернется прежде, чем начнутся проблемы, но вот…

В животе что-то резко оборвалось — как упавшая в пруд морская свинка.

— Знаешь, это мало поможет, но я верю, что у тебя все будет в порядке, — произнесла Луиза, сверкнув улыбкой, поддерживавшей меня в трудных ситуациях двадцать восемь лет. — Ведь речь идет об Энджел, которая неожиданно переехала в Нью-Йорк и поселилась там совсем одна, об Энджел, встретившей столько классных подруг, к которым я безумно ревную, об Энджел, на чью сумку я променяю любимого мужа. Так и знай, он весь твой, если согласишься.

— Ты не отдала бы мне Тима за сумку, если бы увидела ее сейчас, — сказала я, мрачно поглядев на потертую торбу, печально лежавшую на диване. — Да и не поможет тебе «Марк Джейкобс» с ночным кормлением.

— А Тим поможет? — саркастически осведомилась подруга.

— Убедительно, — признала я.

На компьютерном экране роскошная, сияющая Луиза обкусывала уже неровный ноготь.

— Эндж! — Она зажала рот рукой.

— Лу?

— Я очень боюсь заводить ребенка.

— О, замолчи! — Мне захотелось ее шлепнуть. — Ты будешь лучшей в мире мамочкой. С чего это у тебя сомнения? — Ну, это… — Она быстро оглянулась назад, проверяя, что горизонт чист, и подалась к глазку веб-камеры. — Помнишь, как в школе я уронила в пруд морскую свинку?

— С Луизой говоришь? — Алекс, взъерошенный после дневного сна, вошел в гостиную в одних трусах и старой футболке с «Лед Зеппелин». После недавнего перелета и смены часовых поясов он спал когда попало. На секунду он остановился, прикидывая, как пройти через эпическую гору журналов, стикеров и маркеров, разбросанных по полу. Вместе с растущим беспорядком росла моя уверенность в получении визы, и, Боже, что за бардак царил в комнате! Вырванные страницы с выходными данными журналов, каракули моих пробных заголовков и целый сонм обведенных кружочком пар обуви, которые мне, конечно, работу не найдут, но эффективно мотивируют.

Через пару секунд он сдался, поцеловал меня в макушку и потопал к елке. Я вздохнула. Алекс дома всего пару дней, а конфет на елке почти не осталось. Я пыталась намекнуть, что леденцы с елки не едят до Рождества, но у него были железные аргументы: в мусорном ведре он видел два пустых шоколадных рождественских календаря от «Кэдбери» и целый ворох оберток от шоколадных елочных игрушек. Что ж, придется докупить полосатых леденцов. Доллар девяносто девять центов из принципа возьму из суммы на подарок Алексу.

— Да, — сказала я, закрывая макбук. — Не могу поверить, что она ждет ребенка. Она сама еще как маленькая.

— Люди все время рожают детей. — Он зубами сорвал обертку с сахарной вкуснятины зубами, на цыпочках прошел по моему «офису» и присел рядом. Как хорошо, что он дома. Настолько хорошо, что в животе защекотало и на язык просилось умильное «я тебя люблю». В животе лучше щекотка, чем леденцы, — меньше калорий. — С ней все хорошо?

— Да, — кивнула я. Мне казалось очень странным, что два таких важных для меня человека до сих пор не знакомы лично. — Завидует, что я лечу в Вегас без нее. А по-моему, все честно: ребенка-то она тоже без меня завела.

— Ну, с этим ей твоя помощь не требовалась, — засмеялся Алекс, положив голову на диван и глядя на меня. — Тебе разве мама не рассказывала о пчелках и цветочках?

— Конечно, нет. В свое время я считала ее ханжой, но теперь склоняюсь к мысли, что она была под кайфом и ничего не запомнила.

Он задумчиво кивнул, посасывая полосатый леденец.

— Ну, когда двое по-настоящему любят друг друга…

За это он получил по голове подушкой.

— Кстати, о Вегасе… — Он выхватил подушку из моей слабой, хрупкой руки и бросил через комнату. — Ты когда летишь?

— Предположительно в этот четверг, улетаем на все выходные, — с сомнением сказала я. — Дженни уверяет, что все схвачено, но, по-моему, ее импровизация обернется лажей. Хорошо, что Эрин тоже едет, не даст нам окончательно свихнуться.

— Понятно. — Алекс со вздохом повернулся ко мне. — Утром в лифте я видел Джеффа…

Та-ак. Любая история с участием Джеффа заканчивалась плохо. Бывшая бурная любовь всей жизни Дженни, а в настоящее время жених некой Шеннон и наш сосед, Джефф традиционно оставлял после себя слезы или минимум пьяные взаимные обвинения. Справедливости ради добавлю, что я столкнулась с ним, когда выносила мусор, и в тот раз все очень хорошо закончилось. Я перечитала всю Жермену Грир (вернее, бегло просмотрела одну книгу и видела Жермену в «Ньюс найт») и считаю, что разрешать мужчинам таскать тяжести никак не унижает женской чести. Тем более неподъемные мусорные мешки.

— Так вот мы с ним выпили кофе, он рассказал о своей холостяцкой вечеринке, у них кто-то в последнюю минуту отказался, и, в общем, Джефф пригласил меня. — Алекс закинул в рот остаток мягкой конфеты и несколько секунд напряженно жевал.

У меня возникло нехорошее предчувствие.

— Мальчишник будет в Вегасе.

О нет.

— В эти выходные.

О Боже, нет!

Мне искренне хотелось верить, что Дженни понятия не имеет — ее бывший будет в Вегасе в одно время с нами. Я сомневалась, что она уже пережила былую страсть и любит своего Сигга. Но ведь втайне я до сих пор верю, если лечь спать нагишом, сгорит дом, а если надеть носки от разных пар, тебя гарантированно задавит машина. Иногда я ужасно глупая. А порой нет.

— Думаешь, она в курсе? — спросил Алекс.

— А ты думаешь, нет? — отозвалась я. — Не знаю, что с ней делать. Спросить напрямик — будет все отрицать, но ведь не может же это быть совпадением! Без трупов поездка точно не обойдется. Кого-нибудь придушат, а меня посадят.

— Не сомневаюсь, — поддержал меня Алекс. — Хорошо, что я согласился приехать к Джеффу. Теперь у тебя есть на кого опереться.

— Ты поедешь? — Я в жизни не была счастливее. Ну разве когда нашла шоколадное яйцо в ящике с нижним бельем спустя месяц после Пасхи, думая, что все их съела. И то не поручусь. — Ты летишь в Вегас?

— Да, — кивнул он и снова с хрустом начал жевать. — Я сто лет там не был. Вегас — лучшее место на свете.

Вегас? Я повернулась и посмотрела на последнего человека на Земле, которого я назвала бы фанатом Лас-Вегаса. Какие еще тайные пороки скрывает Алекс? Может, покупает фарфоровых кукол онлайн каждую ночь, после того как я засну?

— Тебе-то что в Вегасе делать? — вырвалось у меня, причем на «тебе-то» я невольно сделала ударение. К счастью, удалось поймать себя за язык, прежде чем я договорила «проституток обхаживать?».

— А проститутки? — вскинулся он. — А покер? Я люблю иногда сыграть партию.

— Даже не знаю, что меня сильнее шокирует, — задумчиво произнесла я. — Пожалуй, покер.

— Спасибо, — отозвался он. — Давно не садился, но вообще-то я хорошо играю. Может, я сорву куш и куплю тебе что-нибудь красивое.

— Держи карман шире, — игриво сказала я, уже оттопырив карман до отказа и не собираясь отпускать до самой Невады.

— Может, по пиву? — Он перелез через спинку дивана, чтобы не нарушать моего журнального безумия. — Ты вроде с головой в работе!

— Еще как, — подтвердила я, вырывая страницу с рецептом домашних рождественских крекеров. — Не всем же впадать в зимнюю спячку.

— Энджел!

— Да?

Хм, интересует ли меня очерк о том, как изменить свою личность, заведя аквариумных рыбок? Пожалуй, нет.

— Это что за дерьмо?!

Я замерла с высунутым языком и маркером в руке.

— Которое?

О-о-о че-о-орт, я оставила сумку на кухонном столе. Из нее же торчат свадебные журналы!

— Вот это!

Я медленно обернулась, приготовившись защищаться фразой «Я провожу исследование!», но Алекс с полными страха глазами тряс не зажатой в кулаке свадебной порнографией, нет, у него в пальцах был одинокий листок бумаги. А-а, письмо. Пора выложить его из сумки, что ли.

— Ах это… — Я вытянула ноги и снова скрестила их.

— Это, это. — Он помахал письмом у меня перед носом. Можно подумать, я его наизусть не помню. — Что это за фигня?

— Это письмо, — спокойно объяснила я. — Из иммиграционной службы. Ничего особенного.

Меня саму удивило, как я смогла произнести последние два слова, учитывая мою первую реакцию на письмо. Я всегда мастерски вводила себя в заблуждение.

— Ничего особенного?! Здесь сказано, что тебя выдворят из страны! — Алекс перечитывал текст, не переставая кричать. Навороченный компьютер, а не человек. — Через месяц! Уже меньше чем через месяц! Это ты сама додумалась про «ничего особенного»?

— Ну, потенциально это может стать серьезной проблемой, — тихо ответила я. — Но все будет в порядке.

— Как? Каким образом в порядке?

Не припомню, когда я видела Алекса настолько рассерженным. Впечатление несколько портило то, что он стоял в футболке и трусах, но мой мужчина уже не был довольным, мягким и пушистым, и от этого под ложечкой неприятно засосало.

— Мне нужно только получить новую визу, — прошептала я. Чем громче кричал Алекс, тем тише становился мой голос.

— Надо понимать, есть еще кое-что, о чем ты мне не рассказала? — Он не отрывал глаз от листка бумаги. Видно, пришел в такую ярость, что не мог на меня смотреть. В любом случае мне от этого не легче. — Ты не хочешь объяснить, что происходит, какие еще бумажки вывалятся из твоей сумки, когда я буду проходить мимо?

Ну так и знала, что он залезет в сумку в поисках конфет. Надеюсь, не успел найти. У меня было ощущение, что потом я их сама захочу.

— Ну, возможно, юрист не поддержал мою уверенность в получении новой визы… — медленно начала я. — Но он не сказал, что это невозможно! Мне просто надо собрать доказательства моей уникальности или получить контракт от английского журнала. И рекомендации. И портфолио работ. И некоторые другие бумажки. Что в этом такого невозможного?

— А что в этом легкого? По-моему, это чертовски сложно!

В правоте ему не откажешь. В моем пересказе виза действительно становилась несбыточной мечтой. Минимум очень трудной задачей.

— Что за ерунда, Энджел? Почему ты мне ничего не сказала? — Он и вправду вне себя. Обычно Алекс к ночи становился сама мягкость. В полудреме, с болтающейся челкой-инди он максимум мог перейти улицу, не попав под машину. Но сейчас его глаза были широко открыты и сверкали гневом. Казалось, он вот-вот начнет крушить все вокруг, как Годзилла в Токио.

— Так, пожалуйста, успокойся, — попросила я. Глупо. Я помахала воображаемой красной тряпкой перед мордой воображаемого быка. — У меня просто не было возможности тебе сказать. Я честно собиралась. Никаких проблем не возникнет, вот увидишь.

— Черта с два шанса у тебя не было. Как это может не стать проблемой? — Он кинул письмо мне в сумку и замахал руками в воздухе. — Твою задницу вот-вот попрут из США, как это может не быть проблемой?

— Крик не выход, — заметила я. — Это делу не поможет.

— Приходится кричать, потому что ты молчишь, как немая! — взорвался он. — Ты же ничего не делаешь! Ведешь себя как маленькая, какая от этого польза? Ты снова утаиваешь от меня неприятности, снова, Энджел! Вот что делу не поможет!

Я едва сдерживала слезы. Ненавижу скандалы, но он прав. Вина целиком на мне.

— Алекс, не надо, — всхлипнула я. — Я правда думала, что сама справлюсь.

Он молча открыл холодильник, достал пиво, сорвал пробку и хлопнул дверцей так, что все внутри зазвенело.

— А что, раньше нам этот метод помогал?

Упс.

— Алекс… — начала я, но он выпил почти полбутылки не отрываясь и рукой отодвинул меня с дороги.

— Я собираюсь принять ванну. — Он затряс головой, видя, что я собираюсь что-то сказать. — Ты не хотела со мной говорить, а теперь я с тобой говорить не могу.

Я отвернулась к моим бумажным кучам. Сердце упало куда-то на дно желудка. С каждой секундой заговорить становилось все труднее. Вместо того чтобы извиниться, я сидела с открытым ртом, вроде рыбки гуппи. Сидя среди первозданного хаоса, я чувствовала, как улетучивается моя уверенность. Во мне нет ничего незаурядного. Я даже не журналистка. Мне просто повезло поймать шанс, а теперь удача отвернулась. А еще я вздорная соплячка, которая решила, что разбросанная по комнате стопка журналов поднимет настроение. Не сработало. Наоборот, разболелось колено, и я порезала о бумагу большой палец на ноге. Вот поэтому мне и не надо было съезжаться с парнем. Дженни уже накатала бы по меньшей мере два мотивационных списка, план действий и диаграмму своего прогресса. Алекс злится в ванной, дуя пиво. Я бы тоже с удовольствием хандрила в ванной, но, как успела узнать, это ни к чему хорошему не приводит. В ваннах можно только барахтаться, как брюзгливый гиппопотам, а у меня не было времени на перевоплощение в брюзгливого бегемота. У меня не было времени сидеть и раскисать из-за чересчур бурной реакции Алекса. Времени отвлекаться на новую сумку от Ив Сен-Лорана в «Мэри Клэр», кстати, тоже не было. Применив испытанный метод «Что делала бы в подобной ситуации Дженни Лопес», я вытерла одинокую слезинку, выкинула из головы слова Алекса, брошенные в запале, и открыла записную книжку на чистой странице, задвинув «Мэри Клэр» ногой под диван. Я это сделаю. Получу визу. А затем дам Алексу кулаком в плечо, чтобы не был таким идиотом.