— Ты будто на похороны собралась, — прокомментировала Сэди, обводя губы ярко-красной помадой, тюбик которой был усеян ослепительно сверкающими кристаллами Сваровски. — На мое погребение ты в таком дресс-коде не пройдешь.

— Ты точной даты не знаешь? Специально день освобожу, — огрызнулась я.

— Энджи, детка, платье у тебя красивое. — Дженни подтолкнула меня в направлении спальни. — Просто ты как будто явилась на перестрелку с кинжалом. Это же Лас-Вегас, тут принято пускаться в разгул.

— У меня вырез до задницы, — защищалась я.

— Вырез, да, — согласилась Дженни, похлопав меня по плечу. — Уже хорошо. Что еще ты с собой привезла?

Я посмотрела на шкаф и скорчила гримасу.

— Вряд ли там найдется что-нибудь более откровенное.

Тяжело вздохнув, Дженни открыла дверцу гардероба.

— Это моя вина, — пробормотала она. — Надо было проконтролировать твои сборы.

— А чем тебе не нравятся мои платья?

Почти восемнадцать месяцев я изучала тонкое искусство шопинга под руководством Дженни и считала себя по меньшей мере хорошисткой. Я уже не звонила посоветоваться перед тем, как что-то купить, а подруга за прошедший год единственный раз отправила меня домой переодеваться, и то не по моей вине. Дженни хотела видеть меня в платье для коктейля, в результате я напоминала Дороти из «Волшебника страны Оз», и мы поссорились. Но платья, которые я подобрала для этого уик-энда, не в чем было упрекнуть. Я собрала капсульную коллекцию винтажного гламура: длинные юбки с соблазнительными разрезами (я просмотрела достаточно журналов и знаю, что они опять в моде), шелковые блузки, блестящую пелеринку — нашла в «Биконс клозет» — и очень красивые босоножки с ремешками.

— Недостаточно обтягивающие, недостаточно гламурные и недостаточно крутые, — заявила Сэди, не глядя. — Совсем как ты.

Ну нет, ссоры эта модель от меня не дождется.

— Я не в обиду, — пожала она плечами, выходя.

— Я на тебя не обижаюсь, — сказала я ей вслед.

— Им не хватает… блеска. — Дженни старалась быть дипломатичной, но я все равно расстроилась. Мне требовался мартини. Может, проблема в том, что я мечтаю попасть в другую эпоху?

Не успела подруга ничего предложить, как в комнату вплыла Сэди со здоровенными портновскими блестящими ножницами и остановилась передо мной, демонстрируя тридцать два зуба.

Боже, она решила меня убить! Я зажмурилась и закрыла лицо руками. Неужели мне суждено пасть от ножниц супермодели за преступления против моды? Но вместо того, чтобы начать меня полосовать, Сэди встала на колени и отхватила три фута от подола моего платья.

— Эй! — Я хлопнула ее по макушке, как разъяренная кошка лапой, но Сэди лишь пригнулась, продолжая резать. Когда она встала и торжествующе помахала ярдами шелка, я отчетливо ощутила, как мне поддувает снизу.

— Лучше. — Сэди отступила на шаг, чтобы оценить творение своих рук. — Не блестяще, но лучше. Все, пошли есть, с голоду умираю.

— Вынуждена признать, Энджи, — сказала Дженни, отступая назад и встав рядом с только что вылупившимся дизайнером, — выглядишь великолепно.

С отвращением сложив руки на груди, я неохотно подошла к огромному трюмо в углу гостиной, собираясь оценить ущерб.

Черт, это было великолепно!

— Я всегда тебе советовала открывать ноги. — Дженни, видимо, решила защитить Сэди. Я и сама видела, что образ только выиграл, но мне не хотелось демонстрировать свои эмоции. Взяла и обрезала прекрасное платье. Я что, переодеться не могла? Какой псих станет без разрешения резать платье на живом человеке? Псих, кстати, уже мастерил из отхваченного подола погубленного платья нечто напоминающее бюстье.

— Пожалуйста, — не дождавшись благодарности, отчетливо проговорила Сэди, просовывая руки сквозь сложную сеть узлов, превративших два фута откромсанного подола в обтягивающий топ. К моему раздражению, топ получился отменный. — Все, Джен, давай ускоряйся.

— Ты замечательно выглядишь, — шепнула Дженни, взяв меня под руку и ведя к двери. — Наконец-то я вижу твои прелестные туфли.

— Это твои прелестные туфли, — поправила я, стараясь не сверлить взглядом затылок Сэди. — Которые ты скорее всего так назад и не получишь, Джен.

Когда Дженни сообщила о заказанном столике, я решила, что мы идем в хороший маленький ресторан при отеле, поэтому слегка забеспокоилась, когда Сэди уверенно прошла из лифта в поджидавший лимузин, словно всю жизнь так и делала. А может, и делала, кто ее знает.

— Куда едем? — спросила я Дженни, вольготно раскинувшуюся на кожаном сиденье. Сэди что-то кричала в блестящий серебристый айфон (я даже не знала, что выпускают серебристые айфоны).

— На ужин, — повторила Дженни. — Расслабься, милая. Сэди порой ведет себя как малолетка, но с ней прикольно, если не обращать внимания на ее высокомерие.

— Высокомерие? У Сэди? Вот никогда бы не подумала!

— Ей просто нужны рядом реальные люди, — твердо сказала Дженни. — С ней всегда нелегко, когда она приезжает с очередной сессии. Представь себя в окружении засранцев, указывающих, что тебе можно, а чего нельзя! Я бы уже озверела на такой работе.

Я попыталась убедить подругу в том, что она никогда бы такой не стала. Но это было неправдой. Она оказалась бы настоящей тварью.

— Ты стала бы чудовищем, — перевела я. — Вот именно, — подтвердила Дженни, откидываясь на кожаную спинку, и кивнула: — Точнее не скажешь.

Едва мы въехали на Стрип, я тут же отвлеклась, забыв, о чем мы говорили. Смотреть на яркие огни Лас-Вегаса из окна номера отеля — это одно, а окунуться в море этих огней — другое. Мы словно ехали в неоновом стеклянном снежном шаре, который все время встряхивала невидимая рука. Меня чуть не укачало от наплывавших световых волн, вспыхивавших рекламных щитов и заманчивых обещаний.

— Потрясающе, правда? — прошептала Дженни, прижавшись носом к тонированному стеклу рядом со мной.

— Согласна, — невольно произнесла я, провожая взглядом венчальную часовню. — Просто сказка.

— Словно ничего плохого не случится, пока ты в Вегасе, а настоящая жизнь где-то далеко, — прерывисто вздохнув, поделилась Дженни. — Нас ждет улетный уик-энд, Энджи. Все будет отлично — ну там, жизнь и все остальное.

Я не поняла, звучит в ее голосе обещание или угроза, но в принципе Дженни всегда выполняла и то и другое.

— Ты кого пытаешься убедить?

— А кому это тут нужны убеждения? — Ее тон был привычно легким, но выражение лица, отражавшегося в черном стекле, напряженным и жестким. — Все прекрасно в мире Дженни. Работа — хорошо. Красавец мужик — замечательно. Отказ от углеводов — я над этим работаю. Все идеально.

Так говорят, когда это правда.

— На работе все в порядке?

— Угу. — Дженни смотрела куда-то вдаль, где я ничего не могла разглядеть.

— А с Сиггом?

— Да. Чего тебе хочется на ужин?

Ага, пытается меня отвлечь деликатесами. Стало быть, что-то неладно. Раньше я бы поверила, но не теперь.

— Дженни, что происходит?

Подруга повернулась ко мне с веселой улыбкой. На лице не осталось ни тени заботы.

— Вегас, милая! — Кинувшись ко мне с неистовыми объятиями, она опрокинула меня на спину, так что ноги оказались в воздухе, а трусы выглянули из-под платья. — Энджел! — Сэди даже бросила болтать по айфону. — Такие панталоны моя мать носит!

Ужин в «Палмс» прошел довольно напряженно. Я ела все, что передо мной ставили, Дженни ела и пила все, что было перед ней, Сэди сосредоточилась исключительно на алкоголе. Ресторан оказался сказочным — в зале все сверкало, от блестящих стен до столешниц полированной нержавеющей стали; даже стулья были обиты скользкой серебристой кожей. Платиновой, поправила я себя. Все кругом платиновое. Сэди и Дженни были тут на месте, а я, даже в «доработанном» платье, казалась себе собственной бабушкой. Завтра обязательно надо приложить больше усилий. В Нью-Йорке я была бы вполне довольна собой, но здесь предстояло повысить ставки. Казалось, в Лас-Вегасе я перебарываю не страх надежды, а страх одежды.

— Вот бы мне лопать, как ты, — сказала Сэди, когда я положила в рот второй кусочек превосходно прожаренного бифштекса. — С удовольствием бы обжиралась, когда захочется.

— Я как-то не представляю, чтобы ты отправила в рот что-нибудь тверже коктейля… — не удержалась я. — Пищу ты, наверное, в желудке не оставляешь?

— Ради мечты приходится идти на жертвы. — Сэди закинула руки за голову и выгнула тощую спину. И тут же добавила: — Джен говорит, тебя вот-вот выпрут из страны как неудачницу. Как с этим обстоят дела?

«Джен» выплюнула половину коктейля на стол и зашлась в кашле.

— У Энджел все под контролем, — кое-как выговорила она, прижимая салфетку к сверкающим губам. — Правда, Энджи?

— Под контролем, а то как же, — солгала я. Готова поставить все наличные (тридцать шесть долларов), что Сисси Спенсер и Сэди Никсон — лучшие подруги.

— Я тебе говорила, что у Эрин будет ребенок? — Дипломатичная Дженни спешно развернула беседу в противоположном направлении. Но было слишком поздно: Сэди уже разогналась.

— Ух ты, у Эрин будет ребенок? — спросила она, не отводя взгляд от моих глаз. — Как интересно. А тебя повысили и живешь с красавцем парнем. Сколько событий, Энджел, а с чего это ты надеешься остаться в Штатах?

Разломив хлебную палочку, она откинулась на спинку стула.

Корова.

— Отлучусь-ка я в туалет. — Я швырнула салфетку на стол и резко отодвинула стул. Не буду плакать на людях, я не ребенок. До общежития в Пик-дистрикт отсюда как до Луны, и Сэди не Карен Томпсон, моя немезида в девятом классе. Я не поддамся, не дождется.

Оказавшись в приятном уединении кабинки, я дала волю скупым слезам обиды. Вот откуда берутся такие дряни? Отчего им непременно нужно смешать человека с дерьмом, а иначе им жизнь не в радость? Чем они успешнее и красивее, тем обиднее их слова. Я словно снова очутилась в школе Робинстон: духи «Пушок персика», помада «Бутс 17» и слезы в подушку перед сном. Прекрасно помню, как в шестнадцать лет убеждала себя — все изменится, когда я вырасту, но вот я, благоухающая «Шанелью», с помадой «МАК» и в «лабутенах», всхлипываю в туалете. Но рядом нет Луизы, чтобы меня утешить. Луиза дома, с мужем, ждет ребенка. Эрин тоже. А оседлавшая фортуну Дженни слишком занята салонными разговорами со своей новой лучшей подругой. Я сто раз смотрела «Дрянные девчонки» и знаю, как это бывает.

Я проделала всю процедуру-девушки-плачущей-в-туалете: тщательно стерла потеки туши, подкрасила губы, напудрила нос и проверила сообщения на телефоне. От Алекса по-прежнему ничего. Имейл от папы с пожеланием хороших выходных. Слава Богу, родитель не написал «не делай того, чего не стал бы делать я». Сообщение от Луизы: ребенок только что разбудил ее, толкаясь в животе. Очередные свидетельства того, что жизнь продолжается и без меня. Если мне придется уехать из США, как скоро меня забудут нью-йоркские подруги? За какие-нибудь полтора года у моих знакомых в Англии жизнь совершенно изменилась: Луиза замужем и беременна, а мои родители превратились в свингеров-наркоманов. Мой бывший нашел мне замену, не дожидаясь моего бегства. Сколько времени понадобится на это Алексу?

— Энджел, ты здесь?

Вызывающие, высокие каблуки Дженни процокали по плиткам пола, и прежде чем она заговорила, я успела немного прийти в себя от испуга. Я помахала рукой перед сенсором, чтобы включился смыв, и под шум воды как следует высморкалась, чтобы Дженни не догадалась о моих слезах. Идеальное преступление.

— О Боже, ты там плачешь, что ли?

Черт…

— Нет, — ответила я, опустив крышку и присев. — Я тут думаю.

— В туалете ресторана?

— Отвянь.

— Энджи, Сэди хочет извиниться. Она устала и не хотела быть такой стервой.

— Тогда почему она сама не пришла?

— А у нее фобия общественных туалетов, — отозвалась Дженни. — Да знаю я, знаю. Выходи, а?

— Что-то не хочется. — Иногда я бываю очень взрослой.

— Не заставляй меня ломать дверь.

— Зашла одна такая, — сказала я, глядя на большой просвет под дверью. Она и пролезет без труда, но не в «Эрве Леже». — Ай, боюсь, боюсь.

— Ну держись!

Все-таки я балда. Конечно, Дженни не стала вытирать плитку туалета алым платьем (на трезвую голову, во всяком случае). Она полезла через верх, прямо на шпильках высотой шесть дюймов.

— Как ты это делаешь? — с невольным восхищением спросила я, когда она перебросила через перегородку одну ногу, затем другую, приподнялась на руках и спрыгнула на пол.

— Сразу видно, ты никогда не бегала на свидания через окно ванной, — отозвалась Дженни, извиваясь и поправляя задравшееся до задницы платье. Хорошо, она хоть трусы носит. — Ты поразишься, узнав, что я вообще умею, Кларк.