— Ты сейчас выглядишь как женщина-вамп и говоришь похоже.

— Я вамп? Увы, я просто слабая женщина, — честно призналась Гизела. — Да и что можно противопоставить мужчине с твоим телом и твоим обаянием, Вилли?

— Значит, ты просто слабая и к тому же сластолюбивая женщина? Что ж, я искал именно такую...

— Да, я слабая и сластолюбивая женщина. И хотела бы получить свое еще раз, — голосом с хрипотцой призналась Гизела.

— Нет, ты скажи человеческими словами, чего тебе хочется, женщина.

— Всего того, чего пожелаешь ты, — томным голосом сообщила она.

Больше слов не понадобилось. Началась их так быстро ставшая привычной любовная игра. В нее были включены тела, руки, губы. Осторожно обняв девушку за талию, Вилли положил ее навзничь. Наклонившись, стал целовать вдруг пересохшими губами. Ее теплая близость, ее волнующая плоть возбудили его быстрее и сильнее, чем он даже ожидал.

— Ты меня хочешь? — хрипло спросил Вилли.

Вместо ответа Гизела издала громкий страстный стон. Говорить она сейчас не могла. Да что там говорить, она словно разучилась дышать. А вот чувствовать она по-прежнему умела. Ей хотелось каждой клеточкой тела ощутить его плоть, вобрать его в себя. Растворить его в себе и раствориться самой. Их слияние должно быть полным и неразделимым. В этом цель ее существования, пребывания на земле.

Кончиками пальцев девушка ритмично в такт движениям соединившихся тел касалась его мышц. В момент экстаза он страстно выкрикнул ее имя и почувствовал, что она тоже достигла верха блаженства. Руки, обнимавшие его шею, ослабели. Опершись на локоть, он внимательно следил за тем, как приподнимаются и опускаются ее маленькие груди. Она лежала на спине с закрытыми глазами, из-под опущенных ресниц выступали слезинки. Никогда бы не подумал, признался себе Вилли, что любовь к кому-то может провоцировать слезы. А девушка действительно была готова заплакать — от неизведанных раньше чувств, таких острых и таких сладких.

— Тебе пора идти, дорогой...

— Да, это правда. Я скоро пойду. Но несколько минут у нас еще есть. Мне хочется еще немного поласкать тебя и посмотреть на тебя.

Услышав это, она была уже не в силах сдержаться, и слезинки покатились по ее щекам.

— Не знала, что мужчинам может быть приятно смотреть на женщину, просто смотреть.

— Ну ты точно вамп ненасытный, — подколол Вилли. — После того, что между нами было, мне только и остается смотреть на женщину... В течение какого-то времени, по крайней мере.

— Значит, я в течение этого времени буду в безопасности, если ты, конечно, не сверхчеловек.

— Я люблю отвечать на вызовы и отвечу тебе, как только будет возможность.

— Не менее двух раз, — с обезоруживающей простотой заявила Гизела.

— Природная скромность не позволяет мне спорить с девушкой! Тем более когда дело касается такой тонкой материи.

— Твоя уверенность в своих силах поразительна для мужчины... столь почтенного возраста.

Не выдержав, девушка нырнула под простынку и захихикала из своего убежища. Вилли попытался добыть ее оттуда. Завязалась борьба, заведомо проигрышная для Гизелы. В конце концов она сдалась, подумав: никогда не могла бы себе представить, что финалом любовного поединка может быть шутливая возня и громкий смех. По крайней мере, раньше ей не приходилось иметь дело ни с одним мужчиной, способным на то, чтобы подвигнуть ее на такие не свойственные ей действия. В результате их возни Вилли опять оказался на ней, а она инстинктивно обхватила его ногами. Заметив, какая она белая на фоне его загорелого тела, Гизела почему-то пришла в экстаз. Она громко рассмеялась, а он, наоборот, нахмурился.

— Гизела, ты должна знать, что я крайне беспринципный человек. — В его голосе была насторожившая девушку трагическая нота. — Сейчас мне лучше уйти.

Вилли порывисто встал. Кровать с облегчением скрипнула. Не смотреть на него было выше ее сил. И она наблюдала, как он с непроизвольной звериной грацией кружил по комнате, собирая разбросанные вещи. Что так изменило его настроение? — задавала она себе вопрос и не находила ответа. Но что-то же было!

— Надеюсь, тебе не надо вставать на рассвете, чтобы подоить корову. — Он как раз затягивал ремень на последнюю дырочку.

— Нет, завтра коровы не предвидятся, им придется обходиться без меня пару дней. Я обещал Петеру выбраться на пикник. Знаю одно неплохое местечко на Рейне. Слушай, а не хочешь ли ты присоединиться к нам?

— Признаюсь, что жутко люблю поваляться на песке... — Она испуганно глянула на Вилли, боясь, что он может передумать.

Гизела уже поняла, что между ними нет никаких преград, когда они исполняют роли любовников. Ситуация менялась, если они переходили в категорию друзей. Он становился страшно закомплексованным. Казалось, что один, видимый Вилли, не может быть доволен другим, внутренним Вилли. Она оторвалась от своих мыслей, услышав его слова:

— Я заеду за тобой около одиннадцати.

Он поцеловал на прощание девушку в губы. И это явно был формальный прощальный поцелуй. В ее душе все взыграло.


До реки они добрались без проблем. Поставили машину на специальной площадке и тут же пошли к воде. Окунув ногу до лодыжки, Гизела поняла, что купание в такой холодной воде не для нее Она стала наблюдать за Петером, который бегал, прыгал и вообще развлекался, как мог, с резвостью робота, чьи аккумуляторы только что зарядили.

— Как тебе здесь нравится? — Вилли схватил девушку за руку и крутанул ее на песке. Он с теплотой смотрел на ее зарумянившееся лицо. — Ну что, хватит тебе этого скупого солнца или нам придется ехать на Карибы?

— Карибы — это, конечно, Карибы, и солнышко там великолепное. Но возможность быть рядом с тобой и Петером я на пятизвездочный отель и южный загар не променяю. Можешь считать меня чудной барышней...

— Нет, я предпочитаю считать тебя... О Боже мой! Только не это... — Она поняла, что уже не услышит его признания. Он с тревогой закричал: — Слушай, с него нельзя спускать глаз ни на одну секунду! — И понесся на своих длинных ногах со скоростью метеора. Когда она добежала до того места, где он стоял, держа на руках дрожащего Петера, острота момента уже миновала. — Представляешь, этот дурачок разбежался и нырнул головой вперед. Плавать, естественно, он пока не научился и как топор пошел на дно. Слава Всевышнему, я успел вовремя. — Вилли уже почти успокоился и теперь мог посмеяться над ситуацией и своим испугом. Затем с законной отцовской гордостью он сообщил: — Но он-то каков молодец, совершенно не испугался. — Руки Вилли были заняты малышом, и он откинул упавшие на глаза черные волосы резким движением головы — примерно так лошади отгоняют назойливых оводов. Гизела рассмеялась, и он подозрительно посмотрел на девушку. — Ты находишь все это смешным?

— Не надо меня пугать, — смело парировала она. — Слава Богу, никто не пострадал, а ты сейчас выглядишь действительно весьма комично.

Вилли посмотрел на свои мокрые брюки и тоже улыбнулся, а потом серьезно уточнил:

— Что касается твоих слов, будто никто не пострадал, то надо уточнить: пострадали мои замечательные брюки.

— И ты из-за этого можешь потерять сон? — с иронией поинтересовалась Гизела.

— А ты считаешь, что мужчина не может быть дельным человеком и при этом модно одеваться?

Не ответив на его шутливый вопрос, девушка сняла свой теплый с начесом свитер и закутала в него явно замерзшего малыша, которого Вилли продолжал держать на руках. Свежий ветерок заставил ее зябко вздрогнуть: тонкая хлопчатобумажная рубашка не могла от него защитить. Тем временем разрезвившийся Вилли, чье настроение явно поправилось, продолжал нападать на нее.

— Надеюсь, ты поможешь мне выбрать подходящий стиль одежды, чтобы тебе не было стыдно представить меня своим чопорным, элегантным городским друзьям. Ты же знаешь, как мы, деревенские, застенчивы.

— Есть вещи гораздо более важные, чем костюм.

Она представила себе, как кое-кто из ее знакомых женщин отреагировал бы, увидев Вилли таким, каким он стоял сейчас перед ней. Мокрые брюки, как вторая кожа, обтянули его мощные бедра... и не только их. А Вилли, продолжая изображать деревенщину, протянул:

— Есть вещи поважнее костюма, например — корова... Если бы мне предложили на выбор костюм или корову, я бы точно взял корову.

Оказалось, что пример с коровой он привел не случайно. Обернувшись вслед за его взглядом, девушка увидала стадо коров, пасущихся неподалеку, на опушке леса. Опустив наконец мальчика на песок, Вилли потрогал рукой подбородок.

— Слушай, я, честное слово, утром брился. И вот уже снова зарос.

— Да, какова твоя щетина, я знаю.

У Гизелы даже живот подвело, когда она вспомнила свое ощущение от его поцелуев, когда Вилли невольно царапал этой щетиной ее нежную кожу. Он невинно поинтересовался:

— А может, мне надо отрастить бороду?

Гизела в притворном испуге широко распахнула глаза:

— Не вздумай осуществить эту идею на практике. Тебе ведь предстоит появляться со мной на людях, а в таком виде это будет исключено.

— Неужели ты так ортодоксальна?

— Знаешь, я очень скрупулезно отношусь к растительности на мужском лице. Представь себе, что стану появляться с тобой в обществе в не чищенной и стоптанной обуви.

— Сильно стоптанной? — поинтересовался Вилли.

— Ну ты юморист, — заметила она.

Их дискуссию прервал Петер.

— Пошли плавать, — потребовал юный спортсмен.

— Не сейчас, Петер, — спокойно ответил Вилли.

— Хочу сейчас! — Мальчик лег на песок и стал колотить пятками, изображая истерику.

Отец, не обращая внимания на его поведение, сгреб сына в объятия и понес к машине.

— С ним я справлюсь. А если нет, то... ужасно видеть, как такие штучки вытворяет парень лет шестнадцати.

— Ты прав, надо отучить его от такого поведения уже в этом возрасте, — согласилась Гизела.

— Будь добра, передай мне с заднего сиденья сухую одежду мальчика, — попросил Вилли. Вдвоем они слаженно переодели Петера во все сухое. — Жаль, что я не позаботился о запасной одежде и для себя.

— Да, жаль. Я с огромным наслаждением переодела бы тебя на заднем сиденье.

Вилли вздернул голову, как охотничья собака при виде дичи.

— Не могу сказать, что эта идея мне неприятна.

— Хорошо еще, что это только идея. Если бы она перешла в практическую плоскость, пришлось бы мне с боем прорываться из этой машины наружу.

— Ты смогла бы сбежать с поля боя, только если бы я позволил тебе сделать это.

— Ну и как ты смог бы задержать меня?

— Предпринял бы кое-что.

Этот диалог, состоящий из полунамеков, заставил ее пульс биться учащенно.

— Давай закончим нашу странную беседу. Пожалуй, пора отвезти Петера домой. Уже поздно.

— Ты коварная девушка. Почувствовала свое неминуемое поражение в споре и прибегла к запрещенному приему. Конечно, моя любовь к сыну заставит меня забыть обо всем.

— У него глаза просто слипаются.

При этих словах мальчик упрямо постарался поднять голову, чтобы показать, что он вовсе не сонный.

— Ты знаешь, по упрямству он заткнет за пояс осла и мула, вместе взятых. Когда он был совсем крошечным и долго орал, не желая засыпать, я брал его хитростью. Нес его в машину и мерно делал круг за кругом вокруг дома. Это его усыпляло. Не могу себе представить, каким набором генов его наградила природа.

— Ну генетики могли бы легко ответить на этот вопрос. — И девушка с грустью подумала, что ей никогда не узнать, каким набором генов обладал бы их с Вилли ребенок. Она постаралась побыстрее переключиться на что-нибудь другое. Не хотелось отравлять так замечательно прошедший день.

— А твой брат каков — упрямый или покладистый?

Они как раз усаживались на передние сиденья, оставив Петера, все еще пытавшегося бороться со сном, на заднем сиденье.

— Ответ во многом зависит от того, кому ты задашь этот вопрос. В первые месяцы после свадьбы мой братик пытался все делать наперекор своей любимой жене. Я даже поинтересовался, зачем он вообще женился на этой девушке. Он без запинки ответил, что любит ее, но никому не позволит командовать собой. Теперь они прожили вместе уже достаточно.

— И как? Плохо, хорошо? Они счастливы?

— Ты, наверное, забыла, что я говорю о брате и его семье. Если бы он не был счастлив, я бы вообще не затронул эту тему.

Гизела замолчала. Она думала о том, что любить кого-то по-настоящему — целая наука, причем весьма сложная. Впрочем, для нее еще не наступило время эту науку изучать. Она и Вилли вскоре будут вынуждены возвратиться к реальной и для каждого отдельной жизни. Как ни крути, а то, что произошло между ними, больше всего похоже на курортный роман. Смогут ли они найти нечто объединяющее, что позволит им не расстаться в той городской жизни? Кстати, было бы интересно узнать, что он думает по данному поводу. Хотя неизвестно, размышляет ли он на эту тему вообще.