И когда Ольга наконец смогла соображать, она встретила ее взгляд тепло и нежно.

— Просто трахаемся, да? — Улыбнулась она, обнимая Ольгу еще крепче. И от тепла, от простоты, от нежности этих звуков, этих волшебных звуков голоса волшебной женщины, Ольга Будина чуть не заплакала.

Нет. Она ошибалась. Это был не просто секс. Это было нечто большее.


Глава 14. Посмеешь?


— Разве тебе не нужно домой?

— Нет. А тебе разве не нужно в клуб?

— Нет. Ты хочешь меня?

— Да. Ты хочешь меня?

— Конечно.

Каждой своей клеточкой Ольга ощущала Алисино тело. Она гладила его, трогала, изучала, и гладила снова. Но едва она попробовала пошевелиться — перевернуться на другой бок, как между ног будто ножом резанули.

Ольга расхохоталась, глядя на испуганное Алисино лицо.

— Если бы мы каждую ночь так трахались, я бы вряд ли смогла ходить на работу. Разве что работала бы стоя.

Алиса встревожилась и, опрокинув Ольгу на спину, раздвинула ее ноги.

— Я посмотрю, — объяснила в ответ на недоуменный взгляд.

Ее язык коснулся Ольги и заставил с силой выгнуться навстречу. Это нежное прикосновение было таким контрастным, таким отличающимся от того, что они делали до этого. Но Ольга не была к этому готова.

Она схватила Алису за плечи и потянула ее вверх, но та не далась — отпихнула Ольгины руки и вернулась к своему неторопливому занятию.

Это было как взбираться постепенно по отвесной стене. Шажочек, еще один, еще. Хватаешься за камень, подтягиваешься, еще шажок, еще, еще… Падение.

Когда Алиса отпустила ее — растерянную и промокшую от пота, Ольга перевернулась на живот и закрыла лицо руками. Сексуальный угар прошел. Теперь ей снова было страшно.

Да что там страшно! Оказалось, что раньше — это была просто легкая разминка, по сравнению с тем ужасом, что охватил ее сейчас.

— Опять лыжи намыливаешь? — Спросила Алиса, устраиваясь рядом, но не пытаясь больше прикасаться к Ольге. — Будешь говорить мне, что это просто секс, и я тебе не нужна, и прочую чушь?

— Не буду, — глухо ответила Ольга.

Помолчали.

— Ты никогда не отдавалась женщине, верно? — Спросила Алиса.

— Да.

Сейчас ей казалось, что она и мужчинам-то не слишком отдавалась. Так, как сегодня — полностью, откровенно, с какой-то животной похотью, вся словно на ладони, открытая и беззащитная — нет. Никогда.

И вот теперь это произошло. И это было ужасно. Потому что Ольга Будина — не отдается, Ольга Будина идет и берет то, что ей нужно.

— Послушай, — услышала она спокойное. — В этом нет ничего страшного, честно. Просто первый раз это очень остро. Это как довериться человеку целиком и полностью. Но когда все заканчивается — ты можешь снова надеть свои доспехи и спрятаться в них. Правда, мне бы этого не хотелось, но…

Ольга одним движением перевернулась на бок и посмотрела на Алису.

— Ты не то говоришь, — сказала она и вздрогнула: в валяющейся рядом сумке зазвонил телефон.

— Наверное, ребята, — пробормотала она, доставая мобильный, и ошиблась. Звонила мама.

Прежде чем ответить на звонок, Ольга села ровно, выпрямила спину и внутренне собралась.

— Слушаю.

Мама на этот раз решила обойтись без церемоний.

— Ольга, объясни мне пожалуйста, зачем ты устроила этот цирк? — Ледяным арктическим голосом спросила она. — Как ты посмела явиться, притащив с собой этот сброд, а потом демонстративно уйти и прихватить с собой фотографа, которого мы наняли? Объяснись немедленно.

Ольга вздохнула.

— Мам, тебя больше беспокоит то, что я явилась, то, что ушла или то, что я умыкнула вашего фотографа?

— Меня беспокоит то, как ты смеешь себя вести, — не растерялась мать. — У твой родной бабушки день рождения, а ты позволила себе испортить ее праздник!

Кто знает, что случилось с Ольгой в этот момент — может быть, близость Алисы, гладящей ее по спине, сыграла роль, а может общая усталость этих тянущихся бесконечно двух суток, но она вдруг разозлилась. Разозлилась на собственную мать.

— Значит, так, — отчеканила она в трубку. — Во-первых, ничей праздник я не испортила. Уверена, что кроме тебя никто даже не заметил, что я ушла. Во-вторых, я имела полное право пригласить с собой друзей, на том простом основании, что я бабушкина внучка и имею к ее банкету некоторое отношение. В-третьих, фотограф, которого вы наняли, прямо сейчас лежит голая в моей постели, и ты отвлекаешь меня от гораздо более приятного занятия, нежели опять выслушивать всю эту чушь.

В телефоне что-то булькнуло. Алиса позади Ольги охнула.

— Так что хорошего тебе вечера, мама. И не звони мне больше, я сама позвоню. Позже.

Она отключила связь и посмотрела на экран телефона. Пальцы, в которых он был зажат, дрожали. Руки тряслись.

— Ты что… с ума сошла? — Тихо спросила Алиса.

— Нет, — отрезала Ольга. — Мне просто надоело. Кроме того, можешь особенно не волноваться — в понедельник я все равно позвоню ей, и буду долго извиняться, и она вдоволь надо мной покуражится. Так что — неважно.

Она поднялась на ноги и принялась собирать с пола одежду. Одеваться на несвежее тело было противно, но выбора не было.

— Я не сбегаю, — пояснила она в ответ на вопросительный Алисин взгляд. — Если ты хочешь, можешь поехать со мной.

— Я…

Алиса растерялась, и Ольга шестым, звериным чувством, поняла, ЧТО она сейчас скажет. Поняла, и сжала губы в узкую полоску.

— Тебе нужно домой, к Кате. Я поняла.

Платье, конечно же, помялось. Ольга попыталась разгладить его руками, но это, конечно, не помогло. Алиса по-прежнему сидела на матрасе и смотрела на нее.

— Ты опять теперь исчезнешь надолго? — Обреченно спросила она.

Ольга сделала шаг и присела рядом. Ей было очень грустно.

— Послушай, — сказала она, глядя в Алисины испуганные глаза. — Что ты хочешь? Чтобы я признала, что между нами есть отношения? Хорошо, они есть. Чтобы я признала, что что-то чувствую к тебе? Я чувствую. Что дальше?

Алиса вздохнула, и Ольга поняла, что ответить ей нечего.

— Это не сработает, ясно? Не сработает между нами. Ты — хорошая девочка, ты никогда не уйдешь от своей Кати. А я — не хорошая. И я не стану просить.

— Но мы могли бы…

— Что мы могли бы? Продолжать встречаться вот так? Могли бы, конечно. Вот только то, что ты заставила меня испытать, помешает этому. Я могу быть сволочью, тварью и кем угодно, но я тоже испытываю боль. Ты хочешь знать, плевать ли мне на то, что все это время ты уходила домой к своей женщине? Нет, мне не плевать. И не будет плевать — сегодня это стало совершенно ясно.

Она замолчала, глядя на собственные, сложенные в замок, руки.

— Мне нужно время, — тихо сказала Алиса. — Оль, я правда больше всего на свете хочу быть с тобой. Но мне нужно время.

Ольга улыбнулась жалко и растерянно.

— Ты не понимаешь, о чем просишь, — сказала она. — Ты предлагаешь мне вовлечься в отношения, в которых шансов на успех даже меньше, чем обычно. Хочешь, чтобы я привязалась к тебе еще крепче, не имея особой надежды на то, чтобы что-то изменилось в твоей семейной ситуации. Нет, Алиса. Мой ответ — нет.

Она подумала немного, ощущая только глубокую, острую и жалкую тоску в груди.

— Я не верю, что ты когда-либо уйдешь от Кати. Я не верю в то, что между нами возможно что-то серьезное. Я не верю в Деда Мороза и Зубную Фею. Я слишком взрослая для этого, только и всего.

Алиса прикоснулась к ней, но Ольга отодвинула ее руку.

— Мне пора.

— Подожди.

Это было неожиданно. Ольга обернулась и посмотрела на серьезное Алисино лицо.

— Подожди меня на улице, — попросила та. — Я хочу поехать с тобой, но мне нужно позвонить Кате и объяснить ей.

— Снова будешь врать? — Усмехнулась Ольга.

— Нет, — покачала головой Алиса, — не буду.


Глава 15. Укрой меня собой.


Разговор Алисы с Катей занял немало времени. Ольга сидела в машине, переключая радиоволны и покуривая в приоткрытое окно.

— Интересно, скажет или нет? — Думала она. — Судя по тому, как долго ее нет, видимо, скажет.

Ольга усмехнулась собственным мыслям. Все это оказалось гораздо легче, чем она думала. Утащить Алису с приема, позволить ей чуть больше, чем позволяла обычно и намекнуть на отношения. И все — дело сделано. Ну хорошо, пусть не дело целиком, но хотя бы первый шаг.

Следующим будет время, проводимое вместе. Потом — признание в любви. А дальше Алиса окончательно уходит от Кати и скорее всего становится совершенно неинтересной и скучной.

— Инга сказала бы, что это нечестно, — улыбнулась про себя Ольга.

Но что есть честность в этом мире? Глупые заповеди и законы, которым следуют люди, даже не давая себе труда задуматься, что за ними стоит? Это был не Ольгин сценарий, совсем нет.

— Ты просто кусок льда! — Кричал ей муж перед разводом. — Ты хотя бы что-нибудь способна почувствовать?

Конечно, она была способна. Она умела испытывать и грусть, и радость. И сладость и горечь. И влечение и отторжение. Но правда была в том, что на первом месте всегда был разум. Ольга умела выключать его, когда ей это было нужно, но потом с легкостью включала обратно.

Так было проще. Так было понятнее и правильнее.

Дверь хлопнула и Алиса забралась на переднее сиденье. Ольга посмотрела на нее и не стала ничего спрашивать. Надавила на газ и поехала к клубу.

Игорь встретил их у входа. Он был уже изрядно навеселе — воротничок рубашки расстегнут, галстук-бабочка болтается на честном слове, а брюки держатся на бедрах.

— Куда ты дел свой пояс? — Засмеялась Ольга, обнимая Игоря за плечи.

— Отдал Илюхе, — заплетающимся голосом заявил Игорь. — Идемте! Там Светка… Там такая Светка!

Алиса смотрела исподлобья и без улыбки. Ольга взяла ее за руку и вместе с Игорем прошла через неприметную черную дверь, обитую дермантином. Общий вид самого здания, и двери, говорил о том, что внутри их ждет адский притон, но оказалось, что это не совсем так.

Ольга вошла внутрь и обомлела. Вот это и правда был клуб, куда там Илюшиному «Фабрику». Стойки танцовщиц гоу-гоу образовывали собой ломаной формы шестиугольник, в рамках которого парил над землей танцпол. Именно парил — без преувеличений, потому что в клубах дыма не было видно ни единой опоры.

Потолок клуба был украшен сталактитами — возникало ощущение, будто ты попал в огромную бескрайнюю пещеру, наполненную звуками транса и полуобнаженными телами.

— Это сказка, — подумала Ольга, крепко сжимая Алисину руку. — Настоящая сказка.

Через толпу к ним уже пробирались Света и Илюша — они выглядели еще пьянее Игоря, но похоже было, что пьяны они вовсе не от алкоголя.

— Олечка! — Света бросилась ей на шею и поцеловала в губы. — Наконец-то ты пришла! Идем! У нас там такое сказочное место!

Ольга покосилась на недовольную Алису, но руку ее не отпустила — повела за собой, протискиваясь через танцующих.

Сказочным местом оказался островок над танцполом — неправильной формы платформа, подниматься на которую нужно было по круговой лестнице. На платформе стоял столик и несколько диванов, и с нее прекрасно было видно весь клуб.

— Это просто безумие! — Кричал Илюша, падая на один из диванов и увлекая за собой Свету и Игоря. — Это лучшая ночь в моей жизни! Питер, волшебство, сказка!

Ольга толкнула Алису на второй диван и упала рядом.

— Интересно, чего они нанюхались? — Шепнула она в Алисино ухо и, не удержавшись, поцеловала.

Алиса пожала плечами. Недовольное выражение никак не хотело сходить с ее лица.

— Что с тобой? — Спросила Ольга.

— Ничего.

Игорь разлил шампанское, и все ухватили по бокалу.

— За лучшую ночь! — Провозгласил Игорь, и бокалы соприкоснулись, легко позвякивая, и как будто рассыпая вокруг себя искры безудержного веселья.

Ольга снова посмотрела на Алису. Та сделала небольшой глоток и вернула бокал на столик. Она косилась куда-то в сторону и явно чувствовала себя здесь не в своей тарелке.

— Ну и пусть, — решила Ольга, и сама себе не смогла объяснить, что значит это холодное «ну и пусть».

Потом она танцевала со Светой — «ты же обещала мне, помнишь?», снова пила шампанское, откусывала маленькие кусочки клубники из рук Игоря, хохотала над Илюшиными шутками. Это было словно возвращение домой — туда, где все вокруг правильно и хорошо, где ты на своем месте и люди вокруг тебя на своем месте тоже.

Рано утром они вышли из клуба — шумной толпой, пьяные и смеющиеся. Шли по Лиговскому, пели песни, порывались целоваться с прохожими и допивали прихваченную в клубе бутылку шампанского.

— Ты пойдешь со мной? — Спросила Ольга мрачную Алису, когда они дошли, наконец, до Невского.

Алиса долго смотрела на нее, стоя на месте. Игорь, Света и Илюша ушли дальше — Ольга видела их впереди, идущих в обнимку и продолжающих что-то петь.