— Я ей нравлюсь, — думала она, глядя на розовеющую Инну. — Нравлюсь, конечно, и от этого она пугается. Вот то, что происходит между мной и Ларой. Только с обратной стороны. Я как будто сейчас — на Ларином месте, а Инна на моем. Может, именно для этого мне это и нужно? Посмотреть, как это — быть на ее месте?

Они вышли из ресторана раньше, чем обычно — до конца обеденного перерыва оставалось еще двадцать минут.

— Давай прогуляем уроки? — Предложила вдруг Ольга. Инна остановилась и посмотрела на нее вопросительно. Ольга продолжила. — Не пойдем сегодня на работу, а пойдем куда-нибудь еще. В парк например. Или в цирк. В Таганроге есть цирк?

Фокус удался — Инна засмеялась.

— Цирка нет, — призналась она. — И я не могу прогуливать, у меня еще дел…

Ольга не дала ей закончить — ухватила пальцами ее руку и потащила за собой.

— Я твой начальник, помнишь? — Веселясь, спросила она. — Я разрешаю тебе взять отгул, или больничный, или что хочешь.

Остановилась на секунду и заглянула Инне в глаза.

— Пожалуйста. Ладно? Я вижу, что с тобой что-то не так, и со мной, честно говоря, тоже что-то не так, и давай просто проведем остаток дня весело. Ладно?

Нечасто в ее жизни бывали такие моменты как этот. Обычно задавая вопрос она уже знала ответ, а тут — нет, не знала. И стояла, заглядывая в Иннины глаза, будто ожидала вердикта.

И дождалась. Инна кивнула чуть заметно и улыбнулась, будто компенсируя суховатый кивок. И Ольге снова стало весело.

Они свернули в переулок и пошли по Греческой улице.

— Расскажи о жене, — попросила Ольга. — Не ту часть, где все стало плохо, а ту, где было хорошо.

Идущая рядом Инна усмехнулась.

— Долго придется рассказывать, потому что не считая последних событий все всегда было хорошо, даже очень хорошо.

— Как вы познакомились? — Не отставала Ольга.

— Когда мы познакомились, они с мужем ждали ребенка, — сказала Инна грустно. — Так что мое появление мало того, что было не вовремя, так еще и семью разбило. Но мы ничего не могли с собой поделать — я влюбилась так, как никогда до этого. И она тоже. Пытались, старались… Но в конечном свете все равно остались вместе.

— Съехались? — С интересом спросила Ольга. — И?

Инна улыбнулась.

— Мы были очень счастливы. Знаешь, такое тихое спокойное счастье, когда ты уверен, что это навсегда, и наслаждаешься каждой секундой, проведенной вместе.

Она поймала удивленный Ольгин взгляд и объяснила.

— Нет, сложности были, конечно, куда без них. Объяснения с родителями, попытки организовать жизнь так, чтобы нам обеим это было удобно… Но все это отходило на второй план по сравнению с тем, что я чувствовала и продолжаю чувствовать.

Это «продолжаю чувствовать» прозвучало просто и ясно. Ольга подумала: «Ты-то продолжаешь. А она?».

Но Инна заговорила о другом.

— Знаешь, Ольга, меня воспитывали родители так, чтобы приучить находить гармонию в одиночестве. Я никогда не бросалась на человека только оттого, что мне плохо одной, потому что плохо мне не было. Но когда появилась она… Я поняла, что это — недостающая деталь. Маленькая, незаметная, но деталь. Понимаешь?

Конечно, она понимала. В ее жизни было так же: сначала она, Ольга Будина, и только потом все прочие.

— У жены много гомосексуальных подруг, — продолжила Инна. — И я порой смотрю на них и не могу понять: как можно прыгать из одной постели в другую, не давая себе возможности притормозить и понять, чего ты хочешь? Такое ощущение, что они выбирают методом перебора: берут все подряд и пробуют на вкус — понравится ли.

Ольга засмеялась.

— Успешно?

— Нет, конечно, — улыбнулась в ответ Инна. — Во-первых, весь мир не перепробуешь, банально не хватит времени. А во-вторых, прыгая из койки в койку они автоматически теряют возможность встретить того, для кого эта койка будет не самым главным.

Ольга замедлила шаг. Они уже дошли до каменной лестницы и готовились шагнуть на первую из ступенек, но она остановилась и посмотрела на Инну.

Прочитала мысли? Что-то знает? Догадалась?

— Есть люди, для которых постель — это и есть главное, — сказала она, внимательно наблюдая за выражением Инниного лица.

— Нет, — ни одна черточка не дрогнула. — Я не верю, что такие люди есть. Они могут декларировать это, могут искренне в это верить, но я думаю, что таких людей не бывает.

Нет. Не догадалась. Ольга выдохнула, взяла Инну под руку и пошла вместе с ней вниз по ступенькам.

— Расскажу тебе одну историю, — продолжила Инна. — У нас есть подруга, Женя. Очень хороший человек, которого жизнь помотала так, что и врагу не пожелаешь. У нее была любовь в Санкт-Петербурге с женщиной, которая искренне думала, что постель для нее — это самое важное. Знаешь, как это бывает? Десятки любовников, всеобщее обожание, разнообразный секс. Женька оказалась первой, кто разглядел в этой женщине не ее умение… — Инна замялась и тут же нашла слово, — удовлетворить партнера, но и нечто еще. Конечно, история закончилась плохо — Женя испугала ее до безумия своей любовью, но я отчего-то верю, что все это было не просто так, и это была первая искра, которая помогла этой женщине понять, что ее можно любить не только за секс, но и за что-то еще.

— А если ничего нет? — Спросила Ольга быстро. — Если «чего-то еще» просто нет?

Инна улыбнулась и пожала Ольгину руку.

— Всегда есть что-то еще. Даже если с первого взгляда этого не разглядеть.

Ступеньки наконец закончились, они вышли к набережной и повернули направо. Сердце в Ольгиной груди колотилось как сумасшедшее. Значит, всегда есть что-то еще? Значит, это «что-то еще» есть и в ней тоже?

— Хорошо, — сказала она вдруг. — Что главное для тебя? Не секс — это я уже поняла. Тогда что?

— Я уже говорила, — ответила Инна. — Для меня главное — это уверенность в том, что этот человек — на всю жизнь. А на меньшее я не готова согласиться.

Ольга кивнула, подумав: «а вот это мы еще посмотрим». Ее вдруг целиком охватило желание доказать, что Инна не права. Что на всю жизнь — это вовсе не обязательно, потому что чувства могут быть разными и люди могут быть разными тоже.

Это не было планом, она по-прежнему не хотела играть ни в какие игры, но после сегодняшнего разговора ее стало тянуть к Инне еще сильнее, еще острее. Взрывалось в создании: «Значит, только на всю жизнь? Почему же тогда ты вздрагиваешь, когда я прикасаюсь к тебе и покрываешься румянцем? Почему отстраняешься от прикосновений, но при этом всем телом говоришь: коснись еще? Ведь я не на всю жизнь, и мы обе хорошо это знаем. Тогда зачем?».

Она думала об этом весь остаток дня. Думала, когда забиралась в порту на небольшую яхту, думала, вдыхая быстрый морской ветер, думала, смеясь и пытаясь опрокинуть Инну за борт. И провожая ее домой поздним вечером, и в одиночестве идя по пустынной тихой Петровской. И открывая дома переписку с Лизой, думала тоже.

— Интересно, дождусь ли я когда-нибудь того, чего очень хочу от тебя? — Прочитала она написанное Лизой. И закружило, понесло — вспомнился Ларин кабинет, расстроенные глаза и сказанное почти с отчаянием: «Ты же пришла не для того, чтобы пригласить меня на свидание».

— Все зависит от того. — Написала быстро Ольга. — Как долго ты готова ждать.

Она откинулась в кресле и закрыла глаза. Хотелось прочесть, а лучше услышать — «столько, сколько понадобится». Она так ясно представила себе Ларины губы, произносящие это, ее лицо, ее глаза.

— Столько, сколько захочешь.

Улыбнулась. Лиза-Лиза… Прости, милая, но ждать тебе придется слишком долго.


Глава 6. В тени чужих квартир.


В конце июля она снова — сама того не желая, или по крайней мере думая так — увидела Лару. Сидела в «Волне», наслаждалась вкусным коктейлем и купалась в обожании Лизиных глаз.

Глаза были хороши, и вся Лиза была в этот день очень хороша — загорелая, смущенная, с идеально накрашенными губами и длинными ресницами. Брала за руку, гладила пальцы. Говорила грудным, низким голосом.

— Почему ты такая робкая, когда мы встречаемся? В сети ты во сто крат смелее.

Ольга смеялась радостно. «Робкая». Пусть так. Лизе не полагалось знать то, что Ольга давно для себя решила — ничего не будет. Эротические шалости в онлайне не в счет, это же просто так — нервы пощекотать. А в реальности ничего не будет.

— Может быть, я просто не хочу торопиться? — Шептала она, с удовольствием наблюдая, как Лиза прячет глаза и тяжело дышит. — Может быть, я хочу насладиться моментом?

Насладилась. Повернула голову, чтобы заказать еще один коктейль, официанта взглядом не нашла, зато увидела другое. Лару.

Она просто шла мимо — в сторону моря, или в парк, или еще куда-то. В легких белых брюках, в футболке без рукавов, туфли — на низком каблуке, волосы собраны на затылке, в одной руке — роза, а другая держит за ладонь какую-то бабу.

Бабу. Окрестив ее так в первое мгновение, Ольга уже не могла думать о ней иначе. Да, бабу. Отвратительную, мерзкую, гадкую бабу, которая имеет нахальство идти рядом с Ларой, держаться за ее руку и заглядывать ей в глаза.

— Оля, ты что?

Она бросила взгляд на Лизу и та испугалась. Испугалась моментально и очевидно — лицо исказилось, отодвинулась. Ольга посмотрела на собственные руки: ногти — прекрасные изящные ногти — впились в столешницу до боли, еще секунда — и кровь бы из-под них потекла.

— Идем, — велела Ольга, не давая себе времени задуматься. Вынула кошелек, бросила на стол какие-то деньги, схватила Лизу и потащила ее за собой.

Впрочем, Лиза отбиваться не стала — шла покорно, не подозревая, что эта покорность распаляет Ольгу еще больше.

— Значит, свидание, да? — Кипела она, ускоряя шаг. — Значит, когда приглашу — тогда и посмотришь? Значит, пять лет никого не было?

Лиза что-то говорила на ходу, но она ничего не слышала. Лару догнала, когда та с «бабой» уже пересекли ворота и вошли в парк. Догнала, и остановилась.

И что делать теперь? Остановить? Похлопать по плечу? Окликнуть голосом? Унизительно. Ужасно. Пройти мимо, будто не видела? Глупо. Что же тогда?

Пока она размышляла, тяжело дыша от ярости, Лара почувствовала их присутствие и обернулась. «Баба» обернулась тоже.

Эти глаза, эти чертовые карие глаза. В них не было ничего, кроме удивления и, пожалуй, легкого разочарования. Как будто Ольга — мусор, ничего не значащий мусор, который хорошо бы спихнуть с пути, да жалко.

— Добрый день, — произнесла она вслух, не отпуская Лизиной руки. Теперь они стояли друг напротив друга — две пары. Ольга резко вдохнула в себя воздух, Будинский стержень в ее позвоночнике даже завибрировал от напряжения. — Не ожидала тебя здесь встретить. Познакомься, это Елизавета Ломакина. Лиза, это Лариса Андреева, моя старая подруга.

Лара молча смотрела на нее. Ольга смотрела в ответ, и могла поклясться, что глаза ее в эти секунды были абсолютно, бесповоротно, исключительно ледяными. Как кристаллы голубого льда. Как застывший фреон. Как впившийся в ледник ледоруб, держащийся крепче крепкого.

«Баба» дергала Лару за руку, но та не реагировала. Продолжала смотреть на Ольгу, будто говоря ей: «Зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь?».

О, Ольга хорошо знала, чего хотела. Хотела махнуть рукой и одним движением стереть с лица земли эту молодую сучку, посмевшую держать Лару за руку. Низвергнуть ее в тар-тарары, и чтобы черти — или кто там есть? — жарили ее в огне, пытали, измывались и окончательно уничтожили.

— Меня зовут Катя, — сказала вдруг «баба» тонким голосом, осознав, что никто ее представлять не будет. — Очень приятно.

Ольга посмотрела на Катю сверху вниз. Один взгляд бросила, но этого было достаточно, чтобы та немедленно спряталась за Лару и выглядывала оттуда, с каждой секундой все больше беспокоясь.

Еще одна секунда — и Лара опустила взгляд вниз. Теперь ее лицо больше не было напряженным, оно было несчастным и раздавленным.

— Рада познакомиться, — сказала Ольга, улыбаясь. — И рада была увидеться. Жаль, что не удалось побеседовать. Всего хорошего.

Повернулась и пошла по аллее парка, чеканя шаг и держа спину. Знала: и Лара, и Катя смотрят ей вслед. Знала, что идет идеально — свободно, легко, прекрасная походка, идеально уложенные волосы, изящные плечи и длинные ноги. И бедра — легко покачиваются под облегающей их юбкой.

— Оля.

Повернулась на голос. Увидела Лизу и удивилась — эта-то откуда здесь взялась? А через мгновение отбросила удивление и обняла за талию обеими руками.

— Что такое, милая? — Прошептала ласково, улыбаясь. — Я тебя напугала? Прости. Ты сегодня впервые в жизни увидела, какая я с людьми, которые мне отвратительны.

Наклонила голову и кончиком языка коснулась Лизиной щеки — будто обожгла, уколола.

— Но тебе это не грозит, верно? — Шепнула. — Ты мне совсем не отвратительна, отнюдь.

Лиза всхлипнула и вся потянулась Ольге навстречу. Закинула руки на плечи, потянулась губами к губам, но испугалась и поцеловала щеку. Ольга засмеялась, показывая между зубами кончик языка.