— Кто же так целуется, милая? Идем, я научу тебя.

Одним рывком толкнула Лизу к дереву и прижала к нему спиной. Чувствуешь, милая? Чувствуешь мою ногу между своих бедер? Чувствуешь ладони на ягодицах? Чувствуешь, как гладкость твоих губ сминается под моим языком, превращаясь в нечто припухшее, возбужденное, твердое?

Чувствуешь, как стучит твое сердце от того, как сильно я сжимаю тебя? От того, что твоя грудь прижата к моей, а живот сжимается в попытках отодвинуться? Чувствуешь?

Она слегка прикусила Лизину губу и отодвинулась.

Стоп.

Сделала еще шаг назад.

— Нельзя, — прозвучал в голове чей-то голос, так похожий на Светкин. И добавил, уже точно Светкиным. — Что ж ты делаешь, рыжая? Ты же хотела, чтобы все стало иначе. Что же ты делаешь?

Ольга подышала глубоко, успокаиваясь. Посмотрела на Лизу — та по-прежнему стояла, прижатая к дереву, с приподнятой юбкой и бешеными глазами.

— Она ни в чем не виновата, — сказала себе Ольга, оглядывая Лизу с ног до головы. — Виновата не она. Не надо. Не вымещай.

Шагнула к Лизе и ласково провела по ее щеке ладонью.

— Мы не станем торопиться, ладно? — Для того, чтобы сказать это с нежностью понадобился остаток Ольгиных сил. — Прости, что я так накинулась. Не сдержалась. Слишком уж…

И не стала договаривать, понимая, что Лиза додумает все сама. Додумает как надо, в свою пользу. И уже через несколько часов все произошедшее для нее будет вспышкой страсти, а вовсе не тем, чем это было на самом деле.


Глава 7. О том, как тяжело.


Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда Коля обессиленно свалился с Ольги на кровать и протяжно простонал, раскинув руки.

— Ты меня когда-нибудь до смерти затрахаешь, — сообщил он, поигрывая мышцами своего совершенного, но теперь покрытого потом тела. — Три часа почти без перерыва — не всякая женщина так может.

Сказал «не всякая женщина», а подразумевал «не всякий мужчина».

Ольга не ответила: лежала животом на кровати и рылась в сумке — искала телефон. Несмотря на работающий во всю мощь кондиционер, ее тело тоже было мокрым, даже кончики пальцев — сенсорный экран не сразу сработал.

— Слушаю, — сказала она. Номер был незнакомый, но с первый звуков она поняла, КТО звонит.

— И что это было?

Ольга перекатилась на спину и положила ногу на ногу. Коля, немедленно оценив диспозицию, принялся гладить ее живот и бедра.

— А что это было? — Весело переспросила она. — Встреча старых друзей, по-моему.

— А по-моему, это была дебильная демонстрация права собственности, — возразила Лара, и голос ее, в отличие от Ольгиного, веселым не был. — Я только не поняла, кому и что ты демонстрировала.

Коля уже добрался до полоски на Ольгином лобке и вовсю гладил там, пытаясь раздвинуть ее бедра. И она поддалась — раздвинула, позволив себе легонько застонать.

— Издеваешься? — Уже с откровенной злостью в голосе спросила Лара. — Сама трахаешь эту свою девочку, а Катю взглядом чуть с землей не смешала?

Ольга посмотрела вниз. Коля зарылся головой между ее бедер и делал движения вверх-вниз.

— Во-первых, я трахаю не девочку, а мальчика, — протянула она нежно. — Вернее, он меня, если тебя интересуют детали.

— Не интересуют, — быстро сказала Лара. Слишком быстро для того, чтобы Ольга ей поверила.

— Конечно, — сказала с иронией. — Ты звонишь, чтобы пожелать мне доброй ночи и сказать спасибо за прекрасную встречу.

Все-таки языком Коля работал не очень. Ольга ладонью оттолкнула его голову и снова перевернулась на живот.

— Ты сама отказалась, — напомнила она молчащей Ларе, не забывая легонько постанывать. — Помнишь? Я предлагала, ты отказалась. Какие претензии?

Она ждала, что Лара бросит трубку, но этого не происходило. Она просто молчала там, на другом конце телефонного сигнала. Молчала, тяжело дыша — в этом дыхании слышалась и злость, и желание, и много чего еще.

— А что касается вашего милого свидания, — продолжила Ольга, не дождавшись ответа. — Не думаю, что я его испортила. Пять лет — большой срок для того, чтобы согласиться на любой предложенный вариант, так что я тебя не осуждаю.

Она услышала в телефоне какой-то звук — было похоже на скрип зубов.

— Удовлетворена? — Спросила Лара, и от интонаций ее голоса Ольгу подкинуло на кровати. — Весь яд вылила? Не себе — так никому, верно? Я первый раз за несколько лет решилась пойти на свидание, решилась отвлечься душой и просто провести хорошо время. Но ты и это у меня отняла.

Ольгино сердце заколотилось под горлом. Она хотела, очень хотела сказать другое. Сказать, что ей жаль, что она это сделала не из вредности, не из злости, а из совсем другого чувства. Но губы не разжимались, будто скованные между собой печатью. Еле-еле удалось разомкнуть.

— Лара…

— Зря я позвонила. Счастливо.

И — короткие гудки.

Ольга долго смотрела на телефон прежде чем швырнуть его на пол. А потом повернулась к Коле, обняла его за плечи и велела: «Давай еще раз. Трахни меня так, чтобы я имя собственное забыла».

Но забыть все никак не удавалось.

В следующие дни она то и дело смотрела на номер, оставшийся в списке вызовов. Не сохраняла, но и удалить не могла. Ждала, когда новые звонки навсегда похоронят его в памяти. Там, откуда его будет уже не достать.

Общалась с Инной. Переписывалась с Лизой. Однажды даже съездила к Инне в гости и познакомилась с ее дочкой. Правда, детей почему-то оказалось двое, а к ним в нагрузку прилагался биологический отец и несколько подруг, но Ольгу это не смутило. Она общалась, улыбалась, немного кокетничала и старательно прятала новые осколки, на которые в очередной раз разлетелась ее душа.

Ла-ра. Ла-ра. Так близко и так невозможно.

В пятницу Ольга получила смс. С незнакомого номера и странного содержания: «Есть важное дело. Нам нужно поговорить. Встречаемся в местном гей-клубе в одиннадцать».

Номер был не Ларин, и возникшая вдруг вопреки всему надежда растаяла практически сразу. Если не Лара, то кто? Лиза? Но номер не ее — ее телефон Ольга прекрасно знала. Тогда кто? И почему в гей-клубе?

Она твердо решила не поддаваться и никуда не ходить, но уже в десять вечера все же вышла из дома и села за руль. В ее Таганрогской жизни было слишком мало развлечений — почему не поучаствовать в еще одном?

Клуб отыскала легко. Припарковала машину, едва найдя место на заполненной стоянке, привычно осмотрела себя с ног до головы в отражении, и гордо прошла мимо юноши, исполнявшего функции фейс-контроля.

Сразу стало понятно: клуб так себе. Пиво за девяносто рублей стакан, узкий танцпол и кругом — куда ни кинь взгляд — обжимающиеся по углам парочки. Ольга прошла к бару, наслаждаясь видом того, как толпа расступается перед ней, как оглядывают, как пытаются поймать взгляд. В баре, на высоком стуле с кожаной спинкой, сидела одна из Инниных подруг.

Вот в чем дело. Значит, решила заступиться за честь подруги? Или как это называется?

Ольга присела рядом и вопросительно посмотрела на подругу. Та молча курила, глядя в ответ.

— Ну? — Пришлось поторопить.

— Я ее привела, — сказала подруга и Ольга от удивления подняла брови. — Рубину. Хочу, чтобы ты помогла ей забыть эту ее отвратительную барышню. Инка возле колонн, слева от входа. Пойди и сделай так, чтобы ей больше было не больно.

Если бы взглядом можно было убить — Ольга бы непременно сейчас это сделала. Да что себе позволяет эта маленькая дрянь!

— Деточка, — холодно сказала она. — Ты меня с кем-то спутала, и зря потратила мое время. Счастливо.

Обратный путь по залу занял куда меньше времени. Ольга больше не смотрела по сторонам — торопилась уйти из этого душного, прокуренного зала. Она ощущала себя униженной — как можно было додуматься позвать ее в ТАКОЕ место и предложить ей ТАКОЕ? КАК?

Пылая от ярости, она не особенно смотрела под ноги и, конечно же, у самого входа, когда до свободы оставалось всего несколько метров, наткнулась на Инну.

— Что ты здесь делаешь? — Хором спросили они друг друга, и Ольга вдруг поняла: не ее идея, нет, не ее. Все это сделала идиотка-подруга. Инна ни при чем.

Злость растаяла, будто ее и не было. Ольга засмеялась и взяла Инну за руку.

— Похоже, твоя подружка решила нас свести, — объяснила она, продолжая смеяться. — Я понятия не имела, зачем она зовет меня сегодня сюда.

— Я тоже, — улыбаясь, призналась Инна. — Леля в своем репертуаре. Ни ума, ни такта.

Ольга кивнула, рассматривая Инну.

— Идем гулять? — Предложила неожиданно для самой себя. — Раз уж нам обеим испортили вечер — давай этим воспользуемся?

Инна вынула из сумки телефон и посмотрела время. Ольга ласково погладила ее по обнаженному плечу, надевая пальцами лямку от сарафана.

— Идем, — попросила мягче. — Недолго. Обещаю.

Вышли из клуба, свернули с освещенной улицы на темную, и пошли — как ходили обычно, рядом, тихо беседуя. Но сегодня в этой прогулке было что-то еще. Ольга ощущала, что начала не просто нравиться Инне. Она видела: сегодня это вышло за рамки симпатии и стало чем-то другим.

— Не буду думать о ней, — приказала себе Ольга. — Буду думать о восхитительной женщине, которая идет рядом со мной.

А вслух сказала:

— Знаете, госпожа Рубина, я бы убила, если бы кто-нибудь из моих друзей решился провернуть такой фокус.

Инна засмеялась.

— Именно этим я завтра и займусь. Но, знаешь, это странно. Совсем не в Лелькином стиле.

— Серьезно? — Улыбнулась Ольга в ответ. — Выкрасть мою визитку, назначить встречу в гей-клубе… У вас замечательные друзья, госпожа Рубина.

Инна остановилась и посмотрела на Ольгу. Близко-близко.

— Гораздо интереснее, почему вы согласились, госпожа Будина, — с легкой хрипотцой в голосе спросила она.

Господи, эта хрипотца, это белеющее в темноте тело, овеваемое светлым сарафаном. Этот запах — изысканных и терпких духов. Ольга ощутила, что поддается, поддается, немного кружится голова, немного тяжелеет грудь.

— Просто я из тех, кто любит все новое и необычное, — шепнула она, и легонько потянулась к Инниным губам.

Но — нет, не позволила, взяла за руку и повела дальше, отстраняясь на ходу.

— Гей-клуб для тебя это необычно? — Спросила, но Ольгу уже не обмануть: в ту секунду она хорошо ощутила, что желание — не только ее. Желание — их общее.

Ольга задержала шаг, чтобы Инна оказалась впереди. Положила руки на ее обнаженные плечи и закусила губу, увидев, что Инна послушно остановилась, замерла.

— Ты совсем замерзла. — Шепнула, обнимая сзади и прижимаясь грудью к спине. Подышала в шею — легонько, едва заметно касаясь губами.

И скорее почувствовала, чем услышала:

— Чего ты добиваешься?

Это прозвучало наивно, и немного фривольно, и сексуально — как будто они две школьницы, впервые трогающие друг друга и теряющие голову от ощущений.

— Ты меня соблазняешь?

Ольга улыбнулась, и поцеловала Инну сзади в шею — с силой поцеловала, но только на одно мгновение. И — провела руками от живота вверх, к груди. Ощутила пальцами соски, погладила их легонько.

— По-моему, я тебя уже соблазнила.

Она гладила грудь, целовала шею и чувствовала, как расслабляется Инна в ее руках, как откидывается назад, все больше и больше опираясь, как растекается по ней самой сладкая горечь желания.

И вдруг все закончилось. Ольга не поняла, как это произошло, но одна секунда — и Инна уже не в ее руках, а стоит напротив, дышит тяжело и смотрит просительно.

— Что? — Выдохнула Ольга. — Почему?

— Я так не могу. — Инна отступила еще на шаг. Ольга с огромным трудом удержалась от того, чтобы шагнуть следом. — Мой брак все еще жив, и я не готова нарушать свои клятвы.

Господи, да что же это такое? Одна не может потому что не хочет секса без обязательств. Вторая не может потому что не хочет нарушать клятвы. Беда с этими женщинами. Бе-да.

— Хорошо, — сказала Ольга, старательно удерживая себя на месте. — В таком случае дай слово, что позвонишь мне первой, когда твой брак скончается окончательно.

Развернулась и пошла к машине, не глядя на Инну.

Чертовы женщины. Чертовы, чертовы женщины.

Только за рулем, почти доехав домой, Ольга немного пришла в себя.

— А чего ты хотела? — Спросила она у зеркала дальнего вида. — Чтобы она кинулась в твои объятия? Но ты уже достаточно хорошо ее знаешь для того, чтобы понять: это не ее сценарий. Тогда чего? Совсем одиночество загрызло? Захотелось придумать и получить хотя бы кусочек Лары?

Это было грубо, но в целом справедливо. Ольга давно поняла: ее тянет не к Инне. Ее тянет к невозможности.

— Хорошо, — сказала она вслух. — Хорошо. Что, если…

Это «если» было пугающим, ужасно пугающим. Но Ольга Будина не привыкла останавливаться на полуслове.

— Что, если мне пригласить ее на свидание?