Карр Джорджия Ле - Я не твоя собственность-2

— Только ты и я, рыбка, — с улыбкой говорит Зейн.

— Я не знала, что ты умеешь говорить по-итальянски.

— Многие русские хорошо говорят по-немецки, французски и на испанском.

— Вау! Впечатляет.

Зейн берет наш багаж и идет в сторону дома. Пол, выложенный мозаикой, прохладный, стены — белые. Фойе открывает вид на очень большую гостиную с деревянными балками, большим камином и изящными старинными железными люстрами. Она с трудом напоминает стиль рококо своей итальянской мебелью, но в одном углу стоит пианино.

Гостиная выходит на улицу, где находится высокий полированный стол и таких же восемь высоких стульев. В задней части дома имеется большая кухня в стиле кантри с гораздо меньшим столом и деревянными стульями с бледно-желтыми сиденьями. Все комнаты выходят на внутренний дворик, находящийся в центре дома.

Наверху имеется три небольших спальни с двуспальными кроватями, ванными комнатами. Мы заносим наши сумки в одну из спален. Эта комната очень красивая — широкая двуспальная кровать под дамасским пологом, большой гобелен на стене и бархатная аттаманка. Я подхожу к окну, которое выходит на бассейн. К моей несказанной радости здесь есть лимонная роща.

Это высший класс, я поворачиваюсь к Зейну со счастливой улыбкой.

— Что бы вы хотели сделать, мистер Живанецкий?

— А как ты думаешь, миссис Живанецкая? — спрашивает он, приближаясь ко мне.

— Оооо, но мистер Живанецкий я…, — остальные мои слова тонут в его поцелуе.

* * * 

Я лежу на с легким ароматом подушках и размышляю о том, что несмотря на то, что все время весь наш секс был крутым, этот — безусловно лучший. Почему? Потому что Зейн здесь — другой. Его тело не было напряжено, как струна, глаза не смотрят с осторожностью, с которой я всегда ассоциирую его. Он даже помолодел.

Порыв ветра из открытого окна приносит в спальню благоуханный запах лимонов и опавших листьев, обдувая разгоряченную кожу. На улице еще светло, солнце еще не село за горизонт, и это не огни урбанизированной Англии. Я поворачиваю голову к Зейну. Прядь волос упала ему на лоб, я убираю ее. Он открывает глаза и внимательно смотрит на меня.

— Как ты думаешь, дождь будет? — спрашиваю я.

— Нет, — тихо овтечает он.

— Мне на самом деле здесь очень нравится, — говорю я, зевая и лениво потягиваясь.

Он пользуется возможностью, и перебирает по моей коже пальцами, опускаясь все ниже, пока не входит в мой проход. Мое тело начинает жить собственной жизнью, все благодаря его искусным пальцам, которые массируют такие чувствительные точки у меня внутри.

— Ох, Зейн, — шепчу я.

— Мне нравится смотреть, как ты кончаешь, — говорит он, продолжая играть со мной.

Мы быстро принимает душ и одеваемся. Зейн одевает шелковый темно-серый, цвета угля, костюм, рубашку Oyster, а я надеваю белое платье с пышной юбкой и завязываю бледно-голубой свитер узлом на шее. Делая макияж, наблюдаю за ним в зеркало. Его волосы все еще влажные после душа, он выглядит мужественно и полон сил.

— Я подожду тебя снаружи, — говорит он.

— Я выйду, как только закончу, — отвечаю я.

Я наношу легкий макияж, и надеваю синие эспадрильи на каблуках, выхожу за дверь. Воздух постепенно становится прохладным. Я застаю его курящим сигарету на террасе. В небе еще видны последние лучи заходящего солнца, оттеняя его волосы красным. Он оборачивается, услышав мои шаги, и смотрит на меня. Я вздрагиваю, опьяненная магией этого момента.

Его глаза светятся, словно изнутри, он медленно улыбается.

— Ох, черт побери, мне придется весь вечер отбиваться от мужчин.

Я краснею и начинаю крутить кольцо, которое мысленно назвала обручальным, на пальце.

— А мне что придется весь вечер выцарапывать глаза женщинам, которые будут смотреть на тебя?

— Ты на самом деле так думаешь? — со смешком интересуется он.

— Да, думаю, потому что так и будет, — подтруниваю я над ним, но немного стесняюсь при этом. Он так отличается от всех, с кем я встречалась раньше, и я так люблю этого родного, дерзкого, шикарного мужчину.

Он затягивается в последний раз, тушит сигарету в пепельнице, стоящей на кованом столе, и подходит ко мне.

— Ты сильно голодна?

— Голодна, — признаюсь я.

Он обхватывает меня рукой за поясницу.

— Хорошо. Тогда, пойдем.

На дорожке нас ожидает ярко-желтый Fiat Cinquecento.

— Откуда он появился? — спрашиваю я.

— Он стоял в гараже, — говорит он, внимательно разглядывая меня. — Тебе не нравится?

— Нет, мило, но я не ожидала, что ты кого-то наймешь.

— Когда–то в Риме ..., — он ведет меня вперед и открывает пассажирскую дверь.

Внутри пахнет новой кожей и стоит приторный запах освежителя воздуха. Я разворачиваюсь, взглянув на Зейна, садящегося на место водителя. Он чуть-ли не сложился пополам в этой маленькой машине, и мне становится смешно.

— Рим не создан для больших автомобилей, — поясняет он.

Теперь я понимаю почему улицы такие узкие и заставлены повсюду машинами. Здесь с трудом можно найти место для парковки, но когда все же Зейн паркуется в дюймовом пространстве между двумя машина, я понимаю всю мудрость крошечных автомобилей.

Он запирает машину, и мы идем по узкой улице Рима, над головой парит крошечный кусочек неба. Мимо нас со свистом проносятся по тротуару машины и мопеды. Выстиранное белье висит на окнах, а крошечные балконы украшены цветами.

Уличные музыканты играют у входа в ресторан. На улице стоят столики, за которыми сидят люди. Они наблюдают за местными жителями, а также с любопытством поглядывают на нас. Лысеющий мужчина в белой рубашке и длинном черном фартуке выбегает нам на встречу.

— Ahhh Aleksandr, — громко восклицает он. — Che meravigliosa sorpresa.

— Он говорит, какой замечательный сюрприз, — переводит мне Зейн.

Темные глаза мужчины переходят на меня.

— E chi è questa bellezza? — спрашивает он.

Зейн смотрит на меня сверху-вниз, подмигивая с озорством.

— Эта красота, Лука, моя жена, Далия.

Сильная волна жара опаляет мою шею и лицо, но он словно невзначай назвал меня своей женой, будто бы мы не притворяемся, играя чужие роли. Словно мы на самом деле женаты, и я его жена.

Лука показывает на итальянский манер пальцами «белиссимо».

— Bellezza, — кричит он громко. — Конечно, красивый мужчина поймает красивую женщину себе в жены, — говорит он переключаясь на английский.

— Привет, — отвечаю я.

Он наклоняет голову.

— Англичанка? — спрашивает он, нахмурившись.

— Американка, — подтверждаю я с улыбкой.

Он поднимает палец вверх.

— Ах, я так и почувствовал.

— Привет, входите, — тепло приглашает он, жестом ведя к столику, накрытым черно-белой полосатой скатертью. Как только мы садимся, он говорит: «Лука сейчас кое-что сделает…», он соединяет три пальцы и целует их, с громким звуком, — «для вас».

— Хорошо, — улыбаюсь я ему одобрительно.

Он переводит взгляд на Зейна.

— Cacio e Pepe con Tartufi?

Зейн смотрит на меня.

— Не хочешь попробовать пасту, сделанную в ручную, с сыром пекорино романо, черным перцем и трюфелями?

— Звучит великолепно.

Зейн смотрит на Луку.

— Что ты можешь предложить в качестве главного блюда?

— Saltimboca.

— На римском диалекте дословно переводится, как «прыгать в рот», — говорит мне Зейн. — Это обжаренная нежная телятина, маринованная в белом вине, завернутая в пармскую ветчину с шалфеем.

— Конечно, я буду, — отвечаю я.

— Va bene, — восклицает Лука, уходя, высоко подняв голову и мурлыкая себе под нос, совершенно не обращая внимание на людей, сидящих в ресторане.

— Что он за персонаж? — шепотом спрашиваю я Зейна.

Зейн улыбается.

— Это все фарс. Он острый, как бритва. Он подсчитывает пармезан, который стругает на тарелки своих клиентов.

Я смеюсь.

Появляется официант с закусками.

— Что это? — интересуюсь я.

— Это чувство юмора Луки, — отвечает Зейн. — Он сделал тебе «Американо». (Этот вид коктейля очень популярен в Америке. И, конечно же, он не обходится без содовой. Ингредиенты: Биттер «Campari», Красный вермут, Содовая)

— «Американо» для американки. Хорошо, — я пробую. — Хммм... не плохо. Что это?

— Это «Двойной Негрони». Кампари, вернут Мартини Россо и содовая. (Наполни рокс кубиками льда доверх.Налей в стеклянную часть шейкера: кампари 25 мл, красный вермут 30 мл и джин 40 мл. Наполни металлическую часть шейкера кубиками льда. Переливай ингредиенты из одной части шейкера в другую около 5 раз. Перелей через стрейнер в рок. Укрась коктейльной вишней, дольками лимона и апельсиновой цедрой)

Бриллиант на пальце сверкает от электрического освещения, я стараюсь не поддаваться импульсу и не смотреть на него.

— Я так мало о тебе знаю, — говорю я.

— Не так уж много есть, чтобы обо мне знать.

— Зейн, я даже не знаю, какой твой любимый цвет.

— Пурпурный.

Я открываю упаковку хлебных палочек и беру одну.

— Это совсем не мужской цвет. Почему он тебе нравится?

— Не знаю, почему. Может быть потому, что он слишком яркий и сильный. А что насчет тебя? Какой твой любимый цвет?

Я ломаю палочку пополам.

— Мне очень нравится голубой, но я также люблю черный с розовым, зеленый, оранжевый, и все возможные оттенки желтого.

Он улыбается и смотрит на меня, как на ребенка — снисходительно.

— А что насчет еды? Если бы тебе пришлось питаться этим всю оставшуюся жизнь, что бы ты выбрал? — спрашиваю я, кладя палочку в рот.

— Хммм... наверное, аргентинский стейк и гонконгский французский тост.

— Что такое гонконгский французский тост?

— Два тоста, обильно намазанные арахисовым маслом, смоченные в взбитом яйце, обжаренные в масле, подаются с маслом и сиропом.

Господи, похоже этот тост — один холестерин.

Он делает глоток и смотрит на меня поверх своего бокала.

— Это очень вкусно.

— Может, я попробую когда-нибудь.

— Возможно, попробуешь, — тихо отвечает он.

Вау. Его слова вызывают у меня мурашки на коже.

— Хорошо, теперь моя очередь, — быстро говорю я. — У меня в жизни-еда-мой-релакс, шоколад, пицца, теплый брауни и мороженое, жареная курица, утка по-пекински, сыр тако, печеный картофель с сыром и фасолью…

Он начинает смеяться.

— Это попахивает настоящим обманом. Ты должна выбрать самые любимые блюда.

— Прости, но это невозможно, невозможно выбрать между ними, — отвечаю я ему.

— Понятно.

— Любимый алкогольный напиток?

— Конечно, водка, даже без обсуждений. Твой?

— Мне нравится шампанское и ... «Маргарита» и... коктейль Boozy Bubbly Sherbet Punch... и еще... Бейлис.

Он хмурится.

— Каков состав Boozy Bubbly Sherbet Punch?

— Ах, игристое вино, малина, мороженое, водка, имбирное пиво и кока-кола, и все это сверху залито шампанским.

Он улыбается.

— Насколько я помню, тебе и «Белый русский» понравился?

Я улыбаюсь.

— Да, правда, должна признаться испытала к нему слабость, — я делаю паузу. — Теперь любимый фильм.

— «Матрица».

— Правда? Поэтому ты назвал свой ресторан «Матрицей»?

— Да. А у тебя?

— Красотка.

Он смотрит на меня, не понимая, о чем я говорю.

— Ты никогда не видел «Красотку»?

— Нееет, — медленно отвечает он.

— Ну, это романтическая комедия.

— Тогда понятно, почему я не видел.

— Хорошо, поговорим о серьезных вещах. Имя лидера, которым ты восхищаешься.

— Путин, — тут же отвечает он.

У меня глаза становятся огромными.

— Путин? Владимир Путин? Президент России?