— Да, и что же я пропустила?

Он достает из кармана свой телефон.

— Ну, думаю стоит начаться с того, как однажды ночью, пока ты спала, лиса со своим потомством пришла к тебе в гости. Давай, я тебе все покажу.

Я наблюдаю как он скролит все видео, которые специально сделал для меня, и точно знаю, что у нас все будет хорошо.


43.

Александр Маленков


Сдается мне, что всю зиму я врал, клянясь в бесконечной любви, пока весна не усилила мою любовь.

«Зарождение любви» Джон Донн


Я медленно раздеваю ее, убирая каждый предмет одежды. Я не собираюсь спешить. Я и так раньше делал все неправильно. Сейчас, в этот раз, я собираюсь сделать все правильно, медленно и с любовью. С любовью, удерживающей душу, залечивающей одним своим прикосновением, одним взглядом. Она моя, а я ее. И это наша жизнь, просто наша.

Я задираю наверх ее юбку.

— Быстрее, — просит она, низким и жаждущим голосом.

— Ш-ш-ш, — отвечаю я, не собираясь делать что-либо быстрее. Любовь — это пытка, уж я-то знаю.

Ее бюстгальтер падает вниз, за ним идут трусики.

Ее нетерпеливый взгляд встречается с моим, мы не можем отвести друг от друга глаз. Я позволяю ей наблюдать за мной, пока мои глаза жадно бродят по ее телу. Она должна увидеть, что я полностью сохраняю над собой контроль.

Это все мое, маленькая рыбка. Я боготворю тебя.

Ее глаза затуманены, как только я кружу языком вокруг ее восхитительно розовых сосков. Я захватываю их в рот, все мое тело отзывается на нее и полыхает жаром.

— Оооо, — стонет она, выгибаясь мне навстречу.

Мы нашли друг друга. Я нежно посасываю ее.

Она запускает пальцы мне в волосы и издает мурлыкающие звуки, словно маленький котенок. Это так мило, Господи, как я скучал по этим звукам. Я перевожу взгляд вниз по ее телу, у нее перехватывает дыхание.

— О да, — хнычет она.

Это было так давно, как давно это было.

Я поднимаю голову и опускаюсь на ее губы. Мне хочется прикусить пухлую нижнюю губу, изнасиловать ее, как пещерный человек, но я не могу. Я медленно ее целую, нежно, как растекающееся масло. Наши языки играют свой танец, губы сливаются в одно, я чувствую, как она тает от моих прикосновений. Мы возбуждены настолько, что сливаемся в своей страсти во что-то единое, становясь одним целым.

Я подхватываю ее руками под задницу. Нежно, аккуратно скольжу в нее пальцем, чувствуя дрожь, поднимающуюся по ее телу и переходящую в вибрирующий стон, который она выдыхает мне в рот. Внутри меня растет и поднимается жар, я никогда не ощущал такого раньше. Он становится все сильнее и сильнее, готовый поглотить все. Я чувствую, как бешено колотится мое сердце, а душа начинает парить.

Она отчаянно желает и стремиться заполучить меня, поэтому двигается навстречу к моей руке. Ее глаза сверкают от похоти, такой же, как и у меня.

— Я не хочу кончать от твоих пальцев, — умоляет она меня, наполовину прикрыв глаза.

Я до сих пор отчетливо помню момент, когда однажды склонился над ее обездвиженным телом. Она смеялась, когда я рассказывал ей. «Тебе следовало продолжать заниматься со мной сексом, — сказала она. — Возможно я была бы первым человеком в коме, испытывавшем оргазм». Она так говорит, потому что не знает, насколько разбитым и потерянным я был без нее и сколько раз я плакал.

Я раздвигаю ее бедра и передо мной открывается потрясающее зрелище: ах... сексуальная, мокрая и голодная киска. Клитор — маленький белый жемчуг, набухший и выпирающий вперед, половые губы припухшие. У меня рот наполняется слюной, я даже чувствую ее вкус, но для этого будет время позднее. Мне необходимо очутиться внутри нее. Мой член должен оказаться в ее тугой, горячей киске. Ее бедра непроизвольно подаются вперед, мне навстречу, ее сладкий секс ищет и жаждет мой член.

Это на самом деле не сон, все по-настоящему.

По истечении столького времени я наконец-то очутюсь внутри моей детки. Она тянется ко мне и зажимает мой член у основания.

— Вот черт, я и забыла какой ты большой, — шепчет она возбужденно с горящими глазами. Она нежно размазывает каплю жидкости по всей головки.

У меня вырывается стон.

— О, да.

Глядя ей в глаза, я шире раздвигаю ее ноги. Она опускает мой член к своему входу и проводит по киске вверх-вниз, потом вставляет его в себя на какой-то дюйм, на какой-то чертовый дюйм. Желание, старое, как мир, побуждает меня скользнуть в нее, и взять то, что я хочу, но я сдерживаюсь, единственная мысль, которая постоянно крутиться у меня в голове — не навредить ей. Она так похудела, стала такой хрупкой, словно сделанная из костяного фарфора. Я очень боюсь повредить ее. Ее грудь стала меньше, по бокам проглядывают ребра, выпирают тазовые кости, кожа болезненно бледная.

— Тебе не больно?

— Нет. Это так удивительно чувствовать тебя внутри.

Она резко вдыхает и перестает двигаться.

— Я сделал тебе больно? — тут же спрашиваю я.

— Нет, я просто наслаждаюсь тобой внутри.

Я знаю, что она обманывает меня, видно я причинил ей боль. Она слишком тугая после столького времени воздержания.

— Позволь мне, — говорю я, и она убирает руку от основания моего члена. Я делаю паузу, давая ей привыкнуть к моему размеру.

— Мне нравится, когда ты заполняешь меня, — говорит она, голос звучит низко с придыханием.

— Я люблю входить в тебя и находиться внутри.

— Я готова, трахни меня.

Очень медленно я вхожу в нее до конца, она приподнимает бедра, устремляясь мне навстречу.

— Ух ты! — выдыхает она.

Я начинаю задавать ритм, не дикий и не сумасшедший, идеально подходящий для двоих, которые недавно столько пережили, фактически оба вернулись с того света. Мои движения позволяют впитать выражение ее лица, звуки, которые она постоянно издает, ее запах, ощущение ее кожи, пот, выступающий у нее на лбу. Я воспринимаю все эти моменты, как что-то святое, так, наверное, ростовщик собирает свои деньги или сорока собирает блестящие предметы, с какой-то одержимостью.

Она быстро устает, ее бедра уже выбиваются из моего ритма, я выхожу из нее, хватаю за щиколотки и приподнимаю ноги вверх к ее голове. У меня мгновенно учащается пульс, такими мы и были раньше. Это никогда не изменится. Я всегда хотел видеть ее такой — готовой для меня, чтобы ее красивая киска была широко открыта. Я скольжу членом внутрь, глубже, проникая вниз в плотный, влажный проход. Ее стенки обхватывают и сжимают, жестко, я замечаю, как у нее расширяются зрачки.

— Еще…, — хрипло просит она.

Я толкаюсь еще глубже, она слишком тугая, невероятно узкая.

— Я могу принять еще больше, — с трудом выдыхает она.

Я хочу продолжить, но замечаю, что она испытывает дискомфорт. Со стоном я останавливаюсь и позволяю ей привыкнуть к моему размеру. Она начинает извиваться и двигать бедрами, вызывая огонь и лаву у меня в крови, я готов кончить.

— Мне очень нравится, когда ты так глубоко находишься внутри меня, — шепчет она.

Я начинаю двигаться, погружаясь в нее все глубже и глубже, забывая себя, пока не слышу короткий всхлип, вылетающий из ее горла, она кончает. Я сразу же отступаю, с трудом выдыхая, от напряжения у меня сжимаются легкие и семя выплескивает в нее. Я кончил так, как не кончал уже очень давно, и только она способна заставить меня почувствовать такое освобождение — жесткое и жестокое, шея выгнулась назад, рычание вырывается изнутри.

Грудь вздымается, я опускаю глаза на женщину, которую безумно люблю, у нее покраснела кожа, и она с трудом дышит.

Я убираю локон с ее лба.

— Прости, что причинил тебе боль.

— Ты не причинил мне боль, это был лучший секс в моей жизни.

Я слышу ее усиленное сердцебиение. Каждый удар ее сердца — это подарок для меня, я, на самом деле, обладаю истинным сокровищем.

— Я хочу всего тебя, — шепчет она. — Я всегда хочу тебя всего до конца, и я опять хочу.

— Ты получишь все, что ты хочешь и не один раз, когда побольше наберешься сил. Нам некуда спешить, — отвечаю я ей. — У нас впереди вся жизнь.


Эпилог

Далия Фьюри Маленкова

(Прошло пять лет)


Я открываю дверь холодильника и порыв прохладного воздуха, обдувает мне лицо. Я тянусь за кувшином лимонада, закрываю дверь, Марк входит на кухню.

— Привет, — говорит он.

— И тебе привет, — отвечаю я.

Он приходит вперед, на нем одеты плавки, и он босиком.

Я указываю на кувшин.

— Хочешь? — спрашиваю я.

— Господи, да, — говорит он, и опускается за кухонный островок. Он наблюдает, как я наливаю ему лимонад, по мраморной столешнице пододвигаю к нему бокал.

— Вот это да! — с улыбкой говорит он, отпивая.

— Что-то происходит? — интересуюсь я, опускаясь на табурет напротив него.

— Разве жизнь не причудливая? — удивляется он вслух.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мне казалось, что ты предназначена для меня. Я имею в виду, если бы мне кто-то сказал, что это не так, я бы, наверное, рассмеялся. Я сказал Стелле, что был тогда полностью одержим тобой. Как только я увидел тебя, решил, что это любовь с первого взгляда. Я даже караулил тебя у твоего дома, Господи, ты ж Боже мой.

— Да, это жутковато, — хохочу я.

— А когда увидел Стеллу, подумал — прекрасная фигура, красивое лицо, но не для меня, несмотря на то, что она одна. Мы всегда ошиблись. Мы не подходили друг другу, чтобы я не пытался сделать. Со Стеллой все шло как-то иначе, наши отношения шли, как по маслу. Ты была предназначена Зейну, а Стелла всегда была предназначена мне. Я даже не могу себе представить свою жизнь без нее.

Я смотрю в его добрые глаза и чувствую себя счастливой, четыре года назад мне, наконец, удалось уговорить Зейна простить Марка. Прежде чем я собираюсь ответить, с улицы раздается крик:

— Дядя Марк, ты где?

— Аннушка требует твоего общества, — с улыбкой говорю я.

— Ну и ладно. Она позовет меня еще ни один раз, — говорит он, поднимаясь во весь рост.

— Удачи тебе! — я улыбаюсь ему, он выходит на улицу на яркое солнце.

Я смотрю в окно, Марк поднимает мою дочурку и сажает себе на плечи. Она цепляется за его шею, как маленький паучок, и они направляются к бассейну.

Я слышу шум из коридора, в дверях появляется в перевалочку Стелла, у нее седьмой месяц беременности.

— Господи, Далия. Какого черта мы делаем здесь, в этой жаркой стране? Здесь просто пекло. Я имею ввиду, еще чуть-чуть и я растаю, преврачусь в огромную лужу.

— Ну, мы все прилетели сюда в самый разгар итальянского лета, потому через два месяца ты родишь ребенка, и ты хотела съездить в Италию до его рождения, помнишь? — спрашиваю я ее.

— Это правда. Дайте мне кто-нибудь лимонад, перед тем как я упаду в обморок, — резко отвечает она.

— Здесь во всю работает кондиционер, — напоминаю я ей, ставя перед ней стакан с лимонадом.

— Ты пытаешься разрушить мой момент королевы трагедии? — спрашивает она, выпив одним глотком и поставив стакан обратно на столешницу.

— Упаси, Господи, — говорю я, и наблюдаю, как она залезает на прохладную гранитную поверхность кухонного островка.

Я залезаю и ложусь рядом с ней.

— У тебя всегда имеются прекрасные идеи.

Она поворачивает голову.

— Где Зейн?

Я переплетаю свои пальцы с ее.

— Наверху, меняет подгузник Алексею.

— О Боже. Вот еще одна радость, которая меня ожидает.

Я хихикаю в ответ.

— Уверяю тебя, это не так уж и плохо.

— Да, верно. Думаю, что следующие твои слова будут: роды — это прекрасно.

Я ухмыляюсь.

— Однозначно.

— Спасибо большое, но восьми фунтовый шар для боулинга, выстреливающий из моего влагалища, мне кажется совсем не прекрасно.

Я улыбаюсь.

— Ты побаиваешься, не так ли?

— По сути, да, если честно, то я в ужасе.