Нет.

Ответом на этот вопрос было четкое и строгое «нет».

До того как Павел Александрович стал присылать мне имитационные цветы, делать сумасшедшие заказы и появляться со мной на светских мероприятиях, я волновала нашего Никиту Владимировича приблизительно так же, как условия жизни пингвинов в Антарктиде.

И почему я сама до этого не додумалась?

Все эти вызовы в кабинет, неожиданно открывшаяся доброта, комплименты и, наконец, как апогей всего случившегося — вчерашняя поездка в такси. Все это началось сразу после.

О чем я вообще думала?

Можно ли поверить в то, что такой со всех сторон блестящий молодой человек и завидный жених вдруг заинтересовался такой серой мышью, как я. Ведь куда логичнее предположить, что все это — лишь реванш за неполученную когда-то Карину Иванову.

— Он бы не стал… — неужели я сказала это вслух?

— Ну я не думаю, что это какой-то коварный план. Никита — неплохой парень, хоть его иногда и заносит…

Так. Этот разговор мне уже совсем не нравится!

— Не знаю, о чем вы, — я резко встала из-за стола, чуть не опрокинув пластиковые емкости. — Как я вам уже и говорила, ничего подобного я за ним не замечала, и никаких таких особых знаков внимания он мне не оказывал. Не понимаю, почему вообще вы считаете возможным со мной это обсуждать.

Я злилась. Злилась на Никиту Владимировича — редкостную сволочь, на саму себя — непроходимую дуру, но почему-то выплескивала эту злость на ни в чем не виноватого Павла Александровича, который, в общем-то, действительно хотел меня предупредить.

— Знаете, мне кажется, я вас уже достаточно навестила и убедилась в том, что вы неплохо себя чувствуете. Так что, пожалуй, я пойду.

— Простите, если я вас обидел, — он выглядел расстроенным, таким расстроенным, что я уже почти пожалела о своей вспышке.

Почти.

Я вышла из его дома, отказавшись от предложений позвать водителя, вызвать такси и хоть как-нибудь искупить свою вину. Вылетела пробкой, чтобы не продолжать этот жутко неприятный разговор.

И конечно, именно в этот момент зазвонил телефон.

— Слушаю!

— Добрый день! — у босса был очень довольный голос. Такой довольный, что мне захотелось расплакаться. Один-один. Соперник повержен. Чем не повод для радости?

Я-то, глупая, все утро думала, что наши с Павлом «отношения» — вроде как большой минус. А выходит — это мой единственный плюс.

— Добрый! — в моем голосе радости не было. — Никита Владимирович, я хотела сказать… Я очень сожалею о вчерашнем. Это было… неправильно и непрофессионально. И вообще… Я буду вам очень благодарна, если Паша об этом не узнает…

— Кто? — он, похоже, не сразу понял, о ком я.

Ну да, учителей же помнят по имени-отчеству!

— Павел Александрович… Мы встречаемся. Я же вам говорила… Я только что была у него… И… обещайте что об этом никто не узнает.

Пауза. И ответ:

— Разумеется. Я обещаю. Извините, я не должен был…

— Мы оба не должны были, — отрезала я. — Извинения тут не уместны. Я очень на вас рассчитываю.

Два-ноль, дорогой мой любитель легких побед.

Два-ноль, и ты опять проиграл.

Только какого черта это у меня катятся слезы по щекам, как будто бы проиграла именно я?

23

В понедельник я проснулась рано. Решила, что уж на этот-то раз я точно не опоздаю на работу. Почти привилегированное положение, может, все еще оставалось за мной, только вот пользоваться им больше не хотелось. По совокупности причин.

Я уже собиралась как самый дисциплинированный сотрудник выйти из дому вовремя, когда телефон позвонил.

— Госпожа Лисова? — прозвучал из трубки незнакомый женский голос.

А вот госпожой меня давно никто не обзывал. Так что такое обращение — в первую очередь повод напрячься.

— Да, — ответила я таким тоном, будто бы это, конечно, я, но предпочла бы, чтобы это был кто-то другой.

— Это вас беспокоит Светлана по поводу тренинга в эту субботу.

Ах, да, я же теперь еще и за это отвечаю.

— Слушаю внимательно, — я добавила в голос радости: пора уже включаться в рабочий ритм.

— Вы не могли бы сегодня зайти ко мне и обсудить детали?

Детали? Ну какие там могут быть детали? Рисуем фломастерами или карандашами? Вопросы техники безопасности — ни в коем случае не располагать изображение на лбах коллег и не тыкать им кисточками в глаза?

— Да, конечно, когда вам удобно? — говорю я вслух. Потому что я вежливая и доброжелательная.

— Да хоть сейчас. Подъезжайте, я у себя в офисе.

Я прикинула время на дорогу:

— Через час буду.

Ну что я могу сказать? Я честно пыталась! Но если прийти на работу вовремя — не судьба — значит не судьба. Знавала я умников, которые спорили с судьбой. Это очень плохая идея.

В общем, завотделом получил от меня очередное извещение о том, что я невероятно занята: выполняю начальственные прихоти.

* * *

— Я бы хотела чуть точнее понимать, чего вы ожидаете от этого тренинга, — художница посмотрела на меня огромными серыми глазищами.

Она вообще словно сошла с кого-то полотна: русая коса до пояса, одета во что-то длинное и очень красивое — я бы в жизни так не смогла. А еще и тихий вкрадчивый голос…

Я уверена: она и чаи с травками заваривает, и пироги печет, нервные дети рядом с ней успокаиваются, а мужики выстраиваются в очередь к горящим избам.

Рядом с ней не хотелось никуда торопиться. Впрочем, тут, возможно, она ни при чем. Торопиться я могла только на работу. Туда не хотелось. И без разницы, каким голосом со мной разговаривают.

— Садитесь, — Светлана указала мне на единственный стул за столом. — Пока мы будем разговаривать, рисуйте.

— Что рисовать? — я опешила. — Я вообще-то не умею.

— А это не важно. Рисуйте, что вам хочется. Хоть просто краской ляпайте.

Я несмело взяла в руки кисточку. Зря она это. У меня полно всяких талантов. Но талант художника обошел меня стороной. Хуже, чем рисую, я только пою. Впрочем, изобразить каляки-маляки под силу даже мне, в детстве же как-то справлялась!

Я несмело окунула кисточку в воду и замерла, выбирая краску.

— Так чего вы ожидаете от этого тренинга?

— Я… — почему-то с художницей хотелось быть честной, — Ожидаю… Если после него все останутся живы и здоровы, то больше мне ничего и не надо. А начальство ожидает увеличения продаж, вестимо.

— И как по-вашему, это может увеличить количество продаж?

Хороший вопрос! Я пожала плечами:

— Давайте мы его проведем. Вдруг продажи как-то сами увеличатся… А если и не увеличатся… Перетягивание каната тоже не факт, что помогло, однако начальство не жаловалось.

— Перетягивание каната? — художница удивленно вскинула брови.

Я махнула рукой:

— Не пытайтесь в это вникнуть. Это наше, корпоративное. А давайте так. Пусть все что-нибудь нарисуют, а вы им погадаете по изображению, что с такими коммерческими данными, они могут продавать в восемь раз больше. Вера в себя — великое дело. Глядишь, кто-нибудь и правда на это поведется, да как начнет продавать!

Художница расхохоталась: она всерьез подумала, что я шучу. Эх, если бы!

— Хорошо, что-нибудь придумаем, чтобы стимулировать ваши продажи… Покажите, что вы там нарисовали.

Я подвинула к ней мокрый листик, обезображенный темно-синими пятнами. Вообще-то я рисовала небо. Да-да, а зеленоватое пятнышко — это солнышко, оно какое-то время выглядывало из-за туч, пока краски не смешались.

— Скажите, а вы любите свою работу? — задала мне Светлана совершенно неожиданный вопрос.

Я пожала плечами:

— А какая разница? Там платят, работа не пыльная, что еще от нее может требоваться…

Светлана улыбнулась:

— Чтобы она нравилась, чтобы вы были счастливы, чтобы от результатов труда получали удовольствие и даже ими гордились.

Я вспомнила нашу Кристину и грустно вздохнула. Наверное, человек, который на своем месте, выглядит где-то так.

— Вспомните, с вами когда-нибудь такое случалось?

Мне пришлось крепко задуматься.

А ведь случалось. И как ни странно, в те времена, когда я искренне страдала, работая копирайтером.

Однажды я отхватила совершенно необычный заказ. Ну как — отхватила. Писала короткие текститки заказчику, а тут он и говорит: «Мне нужен слоган для рекламной кампании, придумаете?».

А потом понеслось: слоган хорош, а куда его прикрепить? Потом я искала художника, и мы придумывали что-то вроде комиксов, которые будут репостить в соцсетях и слать друг другу, чтобы повеселиться.

В общем, месяц, который я занималась их рекламной кампанией, вполне можно отнести к счастливым. И уж точно там было вот это самое, когда смотришь на результат своей работы и думаешь: а я, в общем-то, ого-го! Неужели я это все сама сочинила? Ай да Лисова, ай да… молодец!

И такая тоска меня взяла по поводу моего нынешнего бесцельного существования! Если на работу и раньше идти не хотелось, то сейчас перехотелось абсолютно.

— Знаете что, Светлана, — я строго посмотрела на девушку, — то, что вы сейчас со мной проделали, конечно, круто. Но на тренинге вы этим, пожалуйста, не занимайтесь, а то на следующий день у нас вообще не останется сотрудников.

Хотя, нет, Кристина все-таки останется.

Я не спешила в офис, гуляла пешком, смотрела на прохожих и чувствовала себя прогульщиком, как в школьные годы. Где-то вдалеке сейчас происходит все очень важное и очень скучное, и только я вырвалась. И от этого мне хорошо.

В общем, я появилась в офисе далеко за полдень. Настроение там царило самое траурное.

— Что случилось? — шепнула я Леночке через перегородку. — Нас расформировывают? Скопом увольняют? Предварительно сотрут память, чтобы не разгласили страшные корпоративные тайны?

Та хмуро посмотрела на меня и зачем-то протянула свой телефон. Я осторожно взяла его в руки.

Открыт инстаграм, и не чей попало, а акулы Ольги, хозяйки «Антуража».

Интересно… Что так могло всех огорчить?

Фоточки, фоточки, фоточки…

Вот несколько дней назад совместное селфи с Никитой Владимировичем, оба улыбаются и, кажется, счастливы. Ольга придерживает его где-то в районе талии.

Вполне симпатичная пара, надо признать.

И меня это не касается. Их дела.

— Ну и что?

— Дальше смотри, — недовольно буркнула Леночка.

Дальше? Ну и что у нас тут дальше?

Ого! А дальше мадам Крылова в свадебном платье. В одном, другом, третьем… Видимо, выбирает и никак не может выбрать, какое лучше. Впрочем, тут я ее понимала. Они все были лучше. И ей очень к лицу.

— И что? — задала я глупый вопрос.

— И ничего, — глубокомысленно заявила Леночка, — теперь уже точно ничего. И вообще ты же говорила, что они с этим, который из «Соляриса»…

Может, надо наконец раскрыть ей глаза?

— Знаешь, Лена, не хотела тебе рассказывать, но, видимо, придется. Есть такая штука, называется юмор. Один человек говорит глупость, а остальные смеются. Обычно этот так работает.

Леночка посмотрела на меня таким взглядом, что мне стало стыдно. У человека и так трагедия, а тут еще я со своим юмором.

Я еще раз глянула на фото: а ведь из этой Ольги невеста получится ничуть не хуже, чем из Алены. Да какое там не хуже, даже лучше.

Может, поэтому Никита Владимирович так рвался на свадьбу? Вроде как на разведку: посмотреть, к чему готовиться. Или все решилось уже позже, когда он опрометчиво поймал подвязку?

Как-то все очень сложилось одно к одному: и наш разговор со Светланой, и весь этот инстаграм, и вообще все… Может, и правда пора что-то менять?

Когда рабочий день закончился, я позвонила Павлу Александровичу:

— Скажите, вас сегодня вечером кто-нибудь навещает?

— Вроде бы нет. На вечер был запланирован просмотр сериала и онлайн-турнир по покеру.

— Отлично. Значит, вы наверняка будете рады меня видеть.

— Лина, что-то случилось? Что-то ужасное?

— Нет, мне просто нужно ваше экспертное мнение. Но и, конечно, я рвусь навестить заболевшего друга. Как вы считаете, мы с вами друзья?

Павел Александрович задумался. Я бы на его месте тоже задумалась — обзаводиться ли такой подругой. Пока что ему от меня сплошное беспокойство.

— Ну… — протянул он. — Скорее да, чем нет…

— Ну вот. А сериалы и покер я тоже уважаю.

24

— Доставка пиццы, — пропела я в домофон, когда Павел Александрович спросил «Кто там?»

А что, искать пиццу я умею не хуже доставщика. Тем более что пиццерия тут буквально в двух шагах. Но главное — пиццу можно есть руками, и не выглядеть при этом идиоткой. Более того, пиццу можно есть руками, даже не отрываясь от покерного турнира…