- Ты решила меня убить? – спрашивает, прикрывая глаза от острого наслаждения, что дарят такие умелые и нежные пальчики, ловко забравшиеся к нему в трусы.

- Я решила тебя любить, - парирует Маруся, на миг выпустив его плоть.

Она усаживается ему на ноги и стягивает с себя толстовку. Игорь смотрит ошалело на ее красивое тело: на плавные изгибы, на маленькие грудки с темными ореолами сосков, набухших от возбуждения, на черную розу, распустившуюся на смуглой коже плеча. Он гладит ее, вспоминая нежность ее кожи, очерчивает контур татуировки, ощущая, как сбивается ее дыхание, а тело покрывается мурашками. Кладет ладони на ее грудки, взвешивая, оценивая, как идеально они ложатся в его ладони, словно созданы именно для них. Но Маруся не позволяет ему насладиться их приятной тяжестью, перехватывает инициативу, заводит его руки за голову.

- Без рук! – наказывает строго. И Игорь кивает, вцепившись пальцами в спинку кровати. Маруся щелкает его по носу, довольно улыбаясь. – Если будет плохо – говори и я перестану.

Снова кивок в ответ. Не может он говорить. От одного вида ее обнаженного тела у него крышу рвет. И хочется до одури ее. Войти в нее, чувствуя жар ее тела, и двигаться в ней, доводя ее до пика, отпуская себя только вместе с ней. И чувствовать ее удовольствие, как свое собственное. Быть с ней единым целым. И любить ее до изнеможения. Но сегодня он не сможет. Просто не выдержит, помня, какая она страстная и ненасытная в постели. Он все помнит. И ее губы на своей плоти. Да он готов кончить только от мысли, как она ласкает его ртом.

А она…он вдруг понимает, что она задумала. Твою мать!

- Маруся… - пытается ее остановить, хватает за плечи. Но она сбрасывает его руки. Смотрит хмуро.

- Я же сказала: без рук!

Игорь прячет руки за голову, но вразумить эту девчонку продолжает пытаться.

- Маруся, тебе же плохо ночью было…куда ты…зачем…не нужно…ох…твою мать… - рычит он, когда она снимает с него брюки вместе с боксерами и ладонями проводит по ногам, подбираясь к его паху.

А когда ее пальчики обхватывают его плоть, он не сдерживается, подавшись вперед, в ее ладошку, поощряя. Маруся усмехается и он перехватывает ее шальной взгляд. И уже не отпускает. Он просто не в силах оторваться от того, как она это делает. Он сдавливает спинку кровати до боли в пальцах, отрезвляя себя, не позволяя сорваться. Боясь пошевелиться. Только смотрит, как она ласкает его пальчиками, то нежно, то сжимая, набирая темп. Как целует, обхватывая губами, посасывая и щекоча язычком. Только чувствует, как срывается с ритма и без того свихнувшееся сердце, как пульс барабанит в висках и тело выкручивает судорогами удовольствия. Только чувствует ее мягкие губы, шаловливые пальчики и сводящий с ума ритм ее страсти. Только видит ее удовольствие в ее почерневших глазах. И нет больше сил сдерживаться. Иначе он просто сдохнет от наслаждения. И он не выдерживает, срывается, резко подавшись вперед бедрами, выгибаясь дугой от охренительного оргазма, подаренного ему самой любимой девочкой на свете.


Глава 8.

8.

Июнь.

Отдышавшись, я все-таки выбираюсь в душ. Но Игорь не отпускают одну, идет следом, настраивает воду, помогает раздеться. В его движениях рваность и дышит он тяжело.

- Тебе плохо? – перехатывая его взгляд.

Он отрицательно мотает головой и подталкивает меня под тугие струи. Теплая вода расслабляет и я жмурюсь от удовольствия, подставляя свое тело крупным каплям, наслаждаясь. Горячие руки скользят по бедрам, поднимаются выше: живот, полушария груди, плечи, шея. И снова вниз, пересчитывая позвонки, лаская ягодицы, застывая на внутренней поверхности бедер. Желание горячей волной растекается по телу, вспенивает кровь, превращая ту в раскаленную возбуждением лаву. Дыхание срывается и пульс рвет виски. Я прогибаюсь в пояснице, прижимаясь сильнее к крепкому мужскому телу, кожей ощущая бешеный стук его сердца. И тут же спохватываюсь, вспоминая о его ночном приступе. Разворачиваюсь в сильных руках и сталкиваюсь с ореховым взглядом, до краев наполненным желанием.

- Все хорошо, - шепчет он, уловив мой страх. – Все хорошо, красотулечка.

Игорь с улыбкой достает мыло, вспенивает на мочалке и принимается меня мыть. Его движения, то невесомые, словно крылья бабочек, то настойчивые, нетерпеливые распаляют, подливая масла в огонь, бурлящий в низу живота. Я чувствую, как становлюсь мягкой и податливой в его руках. Словно пластилин – лепи, что хочешь. И он лепит, пальцами щекоча кожу, растирая до красна и нежно намыливая в самых сокровенных местах. Он дразнится, посмеиваясь за моей спиной. И каждое прикосновение болезненно, невыносимо. И терпеть больше нет сил. Хочется унять тот пожар, что разгорелся между бедер. Раскрутить ту пружину, в которую скрутились все внутренности от обжигающего возбуждения. Я упираюсь ладонями в запотевшую стенку кабинки, тяжело дыша. Дрожь прокатывается по телу, сковывает слабостью. Я больше не могу. Не могу…

Кажется, я шепчу это вслух, потому что Игорь вдруг разворачивает меня лицом к себе и обрушивается на мои губы поцелуем. В нем нет нежности, только неистовство зверя. Он терзает мои губы, то кусая, то слизывая кровь, нагло проникает языком, сплетаясь с моим в бешеном танце. Порыкивая, он блуждает руками по моему телу, сминая, делая больно и тут же, словно опомнившись, становится нежным и ласковым. Но спустя мгновение снова срывается, терзая, сминая, кусая. И нет сил вырваться. Нет желания отказаться от его грубых ласк, сводящих с ума. И хочется больше, сильнее, глубже. Хочется уже ощутить его в себе. И он снова читает мои мысли. Подхватывает меня под попу, я обвиваю его ногами за талию, вжимаясь в него, отвечая на его поцелуи, лаская его влажную кожу. И затихаю в предвкушении, когда он медленно опускает меня на себя, проникая в мое жаждущее лоно. Стоны слетают с наших губ одновременно.

Игорь замирает, лбом уткнувшись в мой лоб. Рвано дышит.

- Только не двигайся… - шепчет он. – Только не двигайся…сейчас…минутку…

Он двигает меня сам, то поднимая, то насаживая до самого основания, срывая стоны. Медленно, наполняя меня всю, даря невероятный кайф. Он не спешит. Двигается неторопливо, но настойчиво. Доводит до исступления. Я запрокидываю голову, подставляя горло его губам, закрываю глаза.

- Смотри на меня, - требует он.

И я подчиняюсь. Схлестываюсь с его безумным взглядом.

Любуюсь его напряженным красивым лицом, расчерченным едва сдерживаемой похотью.

Он усмехается довольно, прижимая меня к стенке кабинки, вжимая в себя, вспарывая мое тело. Резким движение входит на всю длину, срывая с губ крик. Игорь ловит его губами и пьет, как живую воду из спасительного источника. Не размыкая рук, не разрывая взгляды. Не останавливаясь. Двигаясь, набирая темп. Заставляя кричать и биться в его руках. Терять рассудок и царапать его плечи. Выгибаться дугой, еще теснее, еще глубже. И оргазм накрывает с головой, судорогами выкручивает нутро и ворует краски реальности.

- Тише, девочка моя, тише…Все хорошо… - голос Игоря доносится как сквозь вату.

Я открываю глаза, которые все-таки закрыла. Не выдержала.

Мы сидим на полу душевой кабинки. Игорь прижимает меня к себе, гладя спину нежно, что-то шепчет на ухо. Он улыбается. И до сих пор во мне. Я ощущаю, как из меня вытекают наши соки, как до сих пор горячо там внутри. И как не хочется разрывать эту сумасшедшую близость.

- Как ты? – спрашивает с беспокойством. Я лишь киваю. На большее нет сил, он все выпил из меня. Выжал как лимон. Я чувствую себя разбитой и невероятно счастливой. Нервно смеюсь, уткнувшись в его плечо. Тугие струи хлещут по спине, заставляя вздрагивать.

- Хорошо, - шепчет Игорь. – Встать можешь?

Я прислушиваюсь к себе. Вставать не хочется. Двигаться не хочется, но я киваю. И нехотя освобождаюсь от горячего тела Игоря. Он затылком упирается в стенку кабинки, вздыхает. Лицо бледное, грудь тяжело вздымается.

- Игорь, - зову.

Он просит дать ему минутку передышки. А я ругаю себя. Вот же дура! Ну почему не остановила? Почему позволила ему довести себя до такого состояния? Он же чуть не умер вчера, а я…я поддалась похоти и чуть не угробила его. Слабость как рукой снимает. Я быстро обмываюсь, выбираюсь из душа, закутываюсь в найденный махровый халат, шарю по шкафчикам, ища таблетки. Какие-то пузыречки, ттуалетная вода, новая зубная щетка, шприц, ампулы. Взгляд выхватывает название лекарства и страх бьет под дых. Я задыхаюсь. Смотрю на Игоря, уже дышащего гораздо спокойнее.

- Это что? – злость прорывается в голосе.

Он смотрит на ампулы в моей руке устало. Дергает плечом.

- Там написано.

- Я вижу, что там написано. Ты что…ты… - голос срывается. Не могу я…Не могу сказать, спросить. И принять не могу, что он может сделать себе смертельную инъекцию. Как? Зачем?

- Маруся, - зовет Игорь хрипло и я тут же оказываюсь рядом. Помогаю ему подняться. Он упирается ладонями в стенки душевой, подставляет свое тело тугим струям, поворачивает кран и сверху хлынет ледяная вода. Я вскрикиваю, отстранившись, а он стоит долго, опустив голову. Я вижу, как вода обжигает кожу, скатывается по напряженным мышцам. Минуту, две, три. Я не выдерживаю, закрываю воду и накидываю на широкую спину Игоря полотенце. Растираю его, закутываю в халат. Он улыбается, отфыркиваясь от стекающей с волос воды.

- Может, таблетку?

- Все хорошо, девочка моя. Все хорошо.

Так в обнимку мы добираемся до кухни, потому что Игорь напрочь отказывается укладываться в постель. Упрямый засранец! Недовольно качая головой я все-таки подчиняюсь и теперь сижу за столом, наблюдая за плавными движениями Игоря, колдующего над плитой. А таблетку он все же выпил – я настояла. Мне совершенно не хочется, чтобы он загремел в больницу с инфарктом.

- Откуда ты узнал, что я люблю тюльпаны? – спрашиваю вдруг, вспомнив наш полет над полем тюльпанов.

- Экспериментально, - фыркнув, отвечает Игорь, решая, что одним словом он объяснит мне все, и ставит передо мной пузатую чашку липового чая, пиалу с медом и тарелку с оладьями. И когда только успел? – Мама научила, - поясняет, наблюдая за моей реакцией. – Она всегда считала, что мужчина должен уметь все.

- Даже готовить?- удивляюсь я.

- И гладить, и стирать, и подгузники менять, - смеется он. – Она была истинной женщиной и учила меня уважению к женщине. Как же я смогу понимать свою жену, если не буду знать, сколько труда она вкладывает в создание семейного очага?

Я смотрю, широко распахнув глаза. И рука застывает в воздухе, так и не донеся до рта обалденно пахнущий оладушек.

- Я даже вышивать умею и вязать спицами, - улыбаясь, рассказывает он.

- Ты серьезно? – недоверчиво переспрашиваю.

Почему-то кажется, что он привирает. Но Игорь кивает абсолютно серьезно.

- Я тебе покажу. У отца на чердаке наверняка завалялись мои творения.

Он усаживается напротив меня и от его жаркого взгляда я плотнее запахиваю халат.

- Игорь, зачем тебе те ампулы?

Его не удивляет мой вопрос и резкий скачок от темы к теме.

- Когда много лет живешь на грани инсульта – должен быть способ не остаться инвалидом.

Я ёжусь от равнодушия его тона, каким он отвечает. Как будто смерть для него – нечто обыденное, само собой разумеющееся. Да, я понимаю, смерть – это часть жизни, ее не избежать никому. Но говорить об этом вот так…безразлично. Жутко.

- Я не позволю, - слова срываются сами. И невозможно забрать обратно данное обещание. Закусываю губу, наблюдая за Игорем, пьющим чай.

- Не позволяй, - соглашается он, запечатывая мое обещание. Вот так легко и просто. – Только для этого тебе придется остаться со мной.

- Я останусь, - с легкостью поддаюсь на его шантаж, такой умелый, что вырывает из меня новое обещание. – Но мне нужно кое с кем встретиться. А еще мне нужна моя одежда.

- Твоя одежда в спальне.

Я не спрашиваю, откуда, хотя очень хочется. Но в обычной дорожной сумке нахожу свои джинсы и футболку. Там же обнаруживаются кроссовки и никакого нижнего белья. Любопытно.

- А трусы, стало быть, мне не положены, - усмехаюсь, изучая содержимое сумки. Интересно, кто же озаботился моим гардеробом, если Игорь не в курсе, где я живу?

- Теперь по поводу встречи, - Игорь появляется на пороге спальни, уже совершенно одетый: светлые летние брюки и черная футболка, очерчивающая рельефное тело. Волосы зачесаны назад, аккуратная борода. Свеж и бодр, как будто не умирал этой ночью. И как он только умудряется выглядеть настолько идеально? – Маруся, - окликает Игорь. Я встряхиваюсь, вникая в его слова. – Я говорю, что из дома ты без меня не выйдешь. Никуда без меня. И на свою встречу тоже со мной.