– Коля, иди, узнай, чего хотят эти безумные тетки? – крикнул дежурный помощнику.

– Чего хочет женщина, того хочет Бог, – отозвался помощник. При этом просьбу майора нерасторопный Коля выполнять явно не спешил.

Женщины позвонили-позвонили, постучали в металлическую дверь кулачками, потопали ножками и сапожками и послушно притихли. В отделении милиции их почему-то не пригласили, в новогоднюю ночь там явно не ждали наплыва непрошеных гостей.


А в «Медиа-банке» уже встречали Новый год. Сотрудники банка веселились, утешаясь экстремальным приключением. Лишь Леонид Львович пребывал в уединении, прячась от окружающих в дальнем углу, стараясь не привлекать к себе внимания коллектива. Анатолий Алексеевич сдержанно озирал собравшихся, лишь бы общественный порядок не нарушали, а так пусть празднуют, Новый год все-таки. Всем было приказано оставаться на местах до тех пор, пока не найдут и не задержат Морозова. В зале присутствовал один из сержантов, второй же куда-то отбыл. План-перехват никаких результатов не дал. В городе проходили народные гулянья, в людском столпотворении трудно было обнаружить потрепанный автомобиль Морозова.

– Анатолий Алексеевич, это что же, мы тут до утра сидеть будем? – спросил дежурный специалист.

– До утра, до вечера, как знать, сидите-сидите, не волнуйтесь, вы же на дежурстве, – скривился от раздражения начальник безопасности.

Анатолий Алексеевич был всерьез обеспокоен физическим состоянием управляющего. Леонид Львович весь съежился и посинел, он даже уменьшился в размерах. Обычно сотрудники банка видели главного финансиста довольным собой и жизнью, но суетная ночь изменила внешность благополучного мужчины до неузнаваемости. Управляющий впервые растерялся, до этой странной ночи все ладилось в его жизни и карьере, абсолютно все. Леонид Львович умел подчинять себе других. И вдруг сломался какой-то крохотный винтик в судьбе. И жизнь стремительно покатилась под горку. Из-за глупости и неосмотрительности полетело в преисподнюю дело жизни, выстроенное собственными руками. Если невозможно сохранить личный покой и деньги клиента – зачем такая жизнь, кому она нужна? Эти риторические вопросы терзали Леонида Львовича. В произошедшем событии он винил только себя. Управляющий чрезмерно доверился Мельникову, а ведь даже себе доверять можно только в определенные дни и часы, исключительно по графику. Именно по этой причине Леонид Львович до сих пор не покинул здание банка. И была еще одна причина, по которой он не мог уйти, – управляющий был уверен, едва он закроет за собой двери, все сотрудники банка в тот же миг разбегутся по домам. И Леонид Львович изо всех сил пытался превозмочь физическую боль. Он не хотел разрушить дотла дело жизни, не имел на то права. Хрупкое основание и без того стояло на грани краха. Вдруг откуда-то появилось шампанское, оно будто с неба полилось, зашипело, запенилось, забурлило. В зале повеяло пряным и острым, запахло праздником, гулянкой, разгулом. Начальник безопасности робко приблизился к управляющему.

– Леонид Львович, вам плохо? – сказал Анатолий Алексеевич.

– Не-ет, мне не плохо, мне очень хорошо, – храбро возразил управляющий, преодолевая болезненные спазмы.

Еще одно усилие, небольшое, и сразу потеплело в желудке, боль отодвинулась вглубь, затем совсем ушла. Леонид Львович выпрямился, расправил плечи и выкрикнул громовым голосом: «С Новым годом, с новым счастьем!» И сотрудники подбежали к нему, радостные, счастливые, расплескивая и разбрызгивая шампанское. Они искренне и от души радовались, ведь больше не было поблизости больного соглядатая, смотревшего из угла настороженным взглядом. Все стали равными, близкими, родными. Никто не вспоминал о покинутом доме, будто их уже не ждали жены и мужья, дети и родственники, друзья и подруги. Вдруг тихо зазвучала грустная мелодия, сотрудники откуда-то узнали, что управляющий без ума от французского шансона.

А за барьером сидел Михаил Воронин, он низко пригнулся, чтобы не прострелить взглядом управляющего. Именно его выбрал своей мишенью нескладный клиент. В руках Михаил сжимал телефон, точнее, не сжимал, а терзал хрупкий механизм мощными кистями, но он так и не смог выжать ни одного звонка из мертвого аппарата. Ему никто не звонил, не присылал эсэмэсок. Жена безвозвратно пропала, и жизнь потеряла всякий смысл. Михаила Воронина будто вычеркнули из списка живых и нужных.


Анна стремительно выбежала из подъезда, за спиной гулко стукнула дверь, девушка нервно вздрогнула. Смутная тень метнулась поперек тротуара. Словно черная кошка – огромная, страшная, внезапная. Омерзительный запах волной накрыл Анну с ног до головы. «Это же сосед, Витек, алкоголик, ищет собутыльников, мечется по подъездам. Косу отпустил до пояса, а волосы грязные, немытые, и сам уже год не мылся, – раздраженно подумала Анна, прикрывая нос надушенным платком, – только испортил мне настроение». Но она тут же забыла о пьяном соседе, небрежно отмахнувшись от страшного видения, как от назойливой мухи, стараясь припомнить всех, к кому мог забрести одинокий и несчастный Владимир в новогоднюю ночь. «Рядом живет Алена, а у нее сегодня карнавал, маски, петарды. Художники и поэтессы. Наверное, Владимир пошел к Петуховой, ведь в шумной компании легче пережить личную драму», – подумала Анна и побежала к Алене, известной выдумщице и фантазерке.

Открыв дверь, Петухова не ожидала увидеть подругу на пороге.

– Анька, привет, заходи быстрее, а то все испортишь, – закричала Алена, втаскивая Анну в квартиру.

– А почему тихо, где твои гости? – спросила Анна, оглядывая вешалки.

Пустые одинокие крючки, в прихожей порядок, чисто, уютно. В квартире безлюдно. Петухова и впрямь превратилась в домоседку. Просто новогодняя метаморфоза какая-то.

– Какие гости, о чем ты говоришь? – продолжала вопить Алена, не отпуская руки Анны. – Идем-идем, я тебе такое покажу!

В темной комнате горели две свечи. Они стояли перед зеркалом. Посередине разместилась миска с водой.

– Говори шепотом, не повышай голос, – прошипела Алена.

Она была похожа на колдунью. Растрепанные волосы, слегка безумный взгляд, дрожащие от волнения руки.

– Что с тобой, Алена, что ты здесь устроила, где гости, праздник, музыка, шампанское? – сказала Анна и испуганно прикрыла рот ладонью.

Слова прозвучали неожиданно громко, оглушительно громко.

– Анька, садись рядом и повторяй за мной вещие слова: «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный», – прошептала Алена.

– Зачем? Еще Новый год не наступил, гадают только на святки и на Крещение, – запротестовала Анна, – а сегодня еще тридцать первое декабря. Я уже говорила тебе об этом утром, ты что, не помнишь?

– А-а, как раз сегодня можно гадать. Если ты немедленно прекратишь размышлять и пыжиться, то можешь увидеть своего жениха. Суженого то есть. Именно на Новый год надо гадать, прямо тридцать первого числа. Иначе ничего не сбудется. И суженый явится совсем не тот, – сердито прошипела Алена, усаживая Анну рядом с собой почти насильно.

– А куда этот суженый явится? – безмолвно шевеля губами, произнесла Анна.

Она хотела пошутить над Аленой, но та услышала слова, все поняла и посмотрела на подругу, как на ненормальную.

– Как это куда? Ты смотришь в колечко, вот оно, лежит в миске с водой, вода, между прочим, дистиллированная, а кольцо должно быть серебряным, а не золотым. Поняла? – прокурорским тоном изрекла Алена.

– Поняла, а что дальше? – кивнула Анна.

– А дальше, дальше – надо прошептать заветные слова и ждать, когда явится суженый. Он должен показаться в зеркале, в коридоре между свечами, а смотреть надо в колечко. В серединку. Все поняла? – прошипела Алена.

Анна даже поежилась от страха. Подруга разговаривала строгим тоном, будто начинала в эту ночь карьеру следователя. Обе уселись перед зеркалом и принялись шептать заклинание. Огонь дрожал и переливался, пламя колыхалось, вода зыбилась рябью.

«Наверное, от нашего дыхания все вокруг дрожит и шевелится, лишь бы землетрясения какого-нибудь не случилось», – подумала Анна, продолжая повторять за Аленой чудные слова.

– Я никого не вижу, у меня уже глаза слезятся, – сказала вслух Анна, вытирая крохотную слезинку на щеке.

– Это от свечки, от нагара, – злым шепотом прошелестела Алена. – Чтобы увидеть суженого, надо прикрыть глаза, а ты пялишься в зеркало, как в экран телевизора. Это же гадание, а не сериал какой-нибудь. Тоже мне, нашла «Санта-Барбару».

Анна прикрыла глаза. От духоты ли, угарного пламени, полумрака, шепота и таинственности, не известно, что из всего этого повлияло в большей степени, но девушка вдруг вошла в иное состояние. Ей и впрямь почудилось какое-то зыбкое движение, смутная тень пробежала по ровной поверхности зеркала, затем исчезла на мгновение и вновь появилась. «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный», – повторяла, как во сне, Анна. Тень слегка подросла, увеличилась, можно было разглядеть лицо, глаза, одежду. Анна открыла глаза, всмотрелась. И громко ахнула. Сосед-алкоголик. Витек. С косой до пояса. Грязный, как смерть. И жутко смердит. От него исходит ощутимый запах. Ужас!

– О-о, Господи, только не это, – завопила Анна, опрометью выметаясь из комнаты, – ты с ума сошла, Алена, прекрати немедленно. Затуши свечи, убери зеркало.

– Ань-Ань-Ань, что с тобой, ты испугалась. Кого ты увидела, признавайся? – кричала Алена во весь голос.

Петухова выскочила следом за Анной, догнала, прижала к себе, пытаясь успокоить взволнованную девушку.

– Черта увидела, с рогами и копытами, – сказала Анна, пытаясь унять волнение, – прекрати свое гадание. Чушь это все, бред, средневековье. Блажь.

– Ко мне никто не пришел, меня все обманули, даже не позвонили, не извинились, вот и осталась я одна, надо же было чем-то заняться, – горестно захныкала Алена.

– А к тебе Морозов не заходил случайно? – стесняясь, спросила Анна.

– Не-а, не заходил. И не позвонил. Даже не поздравил. Друг, называется, – заплакала Алена.

С Аленой Петуховой Морозов, оказывается, был знаком с детства. С Анной Мельниковой Алена училась в школе. Эти обстоятельства выяснились случайно, жених с невестой сначала посмеялись над совпадением, а потом поняли, что их город населяют почти близкие родственники.

– Аленкин, ты не плачь, ты лучше иди, погадай еще, вызови какого-нибудь суженого и ряженого, только не рыдай, не положено в новогоднюю ночь страдать и плакать. Хочешь, пойдем со мной, вместе поищем Морозова, он куда-то пропал, исчез в неизвестном направлении. И адреса не оставил. А мобильник отключен, – сказала Анна, нежно обнимая подругу.

– Нет уж, ищи его сама, без меня, а я буду гадать до утра, – засмеялась Алена, вытирая невольные слезы.

– Ну-ну, – укоризненным тоном произнесла Анна и вышла за дверь.

На площадке девушка прижалась к стене, пытаясь справиться с внутренней дрожью, затем стремглав выбежала из подъезда. Ей надо было найти пропавшего любимого.


А вдали светилось синими огнями отделение милиции. На крыльце сидели женщины, они неожиданно встрепенулись, будто что-то почувствовали, какой-то внутренний толчок, спешно приподнялись со ступенек и настойчиво забарабанили в дверь. Дежурный тоскливо и долго изучал экран монитора. Наконец, он встал и подошел к входной двери, открыл, звучно клацнув защелкой, вышел на крыльцо.

– Милые дамы, что случилось? – приторно-вежливым голосом вопросил майор, обращаясь исключительно к Татьяне Ворониной.

Опытный милиционер мгновенно распознал в этой бойкой женщине лидера женского движения.

– Тут у нас люди пропали, товарищ милиционер, – бойко затараторила выскочка Светлана, явно опережая события.

Но Татьяна подавила выпад, одернув напарницу легким, но умелым жестом.

– У нас чрезвычайное происшествие, товарищ майор, мы пришли заявить вам о том, что в нашем городе без вести пропали два человека, мужчина и женщина, – медленно и четко сказала Татьяна, почти по слогам произнесла, со значением разделяя даже буквы и знаки препинания.

– Да никуда они не пропали, кругом все гуляют, народ веселится, вот и они забрели куда-нибудь, – махнул рукой утомленный дежурством майор. – И вы, милые дамы, идите-ка по домам. Вас мужья заждались, наверное. Как бы они тоже не пропали без вести.

Женщины вздрогнули всем коллективом одновременно. Дежурный невзначай зацепил тонкие струны, напомнив о чувстве долга, семейном очаге, забытых мужчинах.

– Они не пропадут, никуда от нас не денутся, – храбро парировала Татьяна. – А вот заявление вы обязаны принять. Вам по закону положено.

Майор тоже вздрогнул. В свою очередь, воинственная Татьяна Воронина ненароком напомнила дежурному о чувстве долга, о семейном очаге, о забытой жене.

– Следуйте за мной, милые дамы, – сказал дежурный и гостеприимно распахнул металлическую дверь.