Я же всегда думала, что добиться желаемого можно, только если ты добр к людям. Но возможно, Берни права. Пробую нахмуриться и взглядом дать понять: «Не связывайтесь со мной».

Берни отклоняется назад и начинает качаться на стуле. То же самое любит делать Дилан, хотя я всегда ругаю его за это.

— Знаешь, что забавно? — спрашивает Берни, не замечая свирепого выражения моего лица.

Пожалуй, мне стоит и дальше практиковаться. — Я всегда представляла себя только агентом. И сейчас я как будто начинаю с чистого листа. У меня нет интересной работы, и я не могу ничем особенным похвастаться. Во время сегодняшнего разговора стало ясно, что мне легко было бы вернуться в тот мир, который я знаю. Но я не собираюсь этого делать. — Берни наклоняется вперед, и передние ножки стула со стуком опускаются на пол.

— Но ты не должна выбирать одно из двух. Иначе ты все равно будешь мучиться и переживать. Как там говорят? Оставь детей дома одних, и они станут наркоманами. Останься с ними дома, и наркоманом будешь ты сам.

— Пока что единственное лекарство в моей аптечке — это детский тайленол.

— Этого вполне достаточно, — говорю я. — Я уверена, детей можно растить по-разному, и не все варианты такие уж плохие. Я всегда работала, и посмотри теперь на Дилана. Он идеальный ребенок.

— Да, это так, — смеясь, соглашается Берни. — И я не сомневаюсь, что могла бы продолжать работать и вырастить отличных детей. Но я остаюсь дома не только ради них, но и из-за себя в том числе. Мне интересно посмотреть, что со мной станет, если я не буду агентом.

— У тебя депрессия? — пробую пошутить я.

Берни пожимает плечами:

— Иногда я чувствую себя немного потерянной. Малыши замечательные, но, должна тебе сказать, дни кажутся такими долгими и иногда даже… — она понижает голос, — скучными.

— Об этом никто заранее не предупреждает, — соглашаюсь я.

Внезапно Берни начинает волноваться.

— Я не имею в виду ничего плохого, — говорит она, оглядываясь в поисках чего-нибудь деревянного, и, не обнаружив ничего подходящего, стучит по картонной коробке. — Я счастлива. У меня два здоровых, красивых малыша. А вот жизнь стала другой.

— Все в порядке. Ты можешь каждый день пересчитывать свои счастливые звезды, но при этом все равно скучать по тем голливудским звездам, с которыми раньше работала. Хотя, возможно, с ними было интереснее разговаривать.

— Далеко не со всеми, — смеется Берни. — В Голливуде ты очень много времени тратишь, целуя чужие задницы. А я теперь вытираю ротики. Вполне равноценный обмен.

— Будет легче, — говорю я, вспоминая напряженные, нервные дни, когда Дилан был маленьким, а Джеймса не было рядом. — По крайней мере, ты делишь все сложности с мужем.

— Осторожно, муж все слышит, — говорит Эйден, который проходил по коридору. Он останавливается, входит в комнату и наклоняется, чтобы поцеловать Берни.

— Ты сегодня дома? — спрашиваю я Эйдена. На нем поношенные джинсы с дырой на колене и стоптанные кеды. Рождение детей не повлияло на привычки их родителей.

— Нет, это ведь его рабочая одежда, — говорит Берни, с любовью оглядывая мужа, экипированного для монтажа фильмов. На футболке надпись «Кандидат от Маньчжурии», ветровка рекламирует «О Шмидте», а бейсболка Эйдена — со съемок фильма «Чумовая пятница». Брэдфорд никогда бы так не оделся, даже для игры в софтбол. Он один раз пытался пойти на работу без галстука — было лето, пятница, — но потом признался, что ему казалось, будто он пришел на работу голый. А Эйден, видимо, вообще не стал бы одеваться на работу, не будь у него всех этих вещей от предыдущих съемок.

— Дорогая, мне ужасно жаль оставлять тебя и малышей! Но Стивен настаивает, что фильм должен быть закончен как можно скорее.

— Стивен Спилберг, — с гордостью поясняет Берни.

— Мы делаем замечательный фильм, — удовлетворенно кивает Эйден. — Стивен — великий человек. Гений нашего времени. И единственный режиссер из тех, кого я знаю, кто обеспечивает всю монтажную группу печеньем «Девил догз».

Эйден целует Берни в макушку и уходит.

— Ты не переживаешь, что Эйден на работе, а ты дома? — спрашиваю я Берни перед тем, как тоже ее покинуть.

— Немного, — отвечает она. — С кризисом идентичности я все-таки могу справиться, а вот «Девил догз» я всегда очень любила.

Кейт пригласила меня на игру «Янкиз», и, признаюсь честно, я впервые в жизни сижу на таком хорошем месте! У Оуэна сезонный абонемент — места в первом ряду, рядом с раздевалкой бейсболистов. Я уже успела купить себе содовой за пять долларов семьдесят пять центов и получить в подарок сувенирный кубок. Если я посмотрю все матчи (или выпью сегодня много содовой), то соберу двенадцать сувениров.

Надеюсь, Кейт с Оуэном скоро присоединятся ко мне, хотя нельзя быть абсолютно в этом уверенной, ибо они скорее всего заняты собственной предматчевой подготовкой. Я смотрю на поле и вижу, что всего в двадцати футах от меня разминается Дерек Джетер. Он вполне буднично ловит мяч, оборачивается и улыбается мне. Хотя, возможно, и не мне. Сзади, через ряд, сидит мэр Нью-Йорка Блумберг. Потом Джетер приветственно машет рукой какому-то парню в темных очках и кепке с эмблемой «Янкиз». Парень спускается по проходу в сопровождении билетера и машет ему в ответ, потом останавливается возле моего ряда. Билетер опускает сиденье рядом со мной и протирает его. Парень в кепке благодарит, сует билетеру в руку десять долларов и садится.

От нечего делать я разглядываю моего нового соседа и, внезапно узнав его, вжимаюсь в спинку кресла. И делаю это так резко, что проливаю содовую и кренделек вылетает из моих рук. О Господи, рядом со мной болельщик «Янкиз» Билли Кристал!

Лучше всего не обращать на него внимания. Сделать вид, что нет ничего особенного в том, что самый веселый человек в Америке (хорошо, самый веселый после Джерри Зайнфельда) сидит так близко от тебя. Как ни в чем не бывало я откидываю волосы назад и опускаю на нос темные очки. Смотрю прямо перед собой, на поле, где идут последние приготовления к игре, и не рискую повернуть голову направо, чтобы случайно не сказать какую-нибудь глупость своему самому любимому актеру на свете. Я спокойна. Я уверенна. Я — Женщина с большой буквы.

— Простите, мисс? — спрашивает он, дотрагиваясь до моей руки. — Это ваше?

Набираюсь храбрости и оборачиваюсь. Билли Кристал держит в руке крендель. Где он его взял? У кого-то стянул? Я не стала бы его винить. Тот же торговец, который содрал с меня целое состояние за содовую, продал мне такой крендель за три доллара семьдесят пять центов.

— Гм… вероятно. Разве можно определить? Они все одинаковые, — волнуясь, отвечаю я.

— Я нашел его на коленях, — говорит Билли. Так вот где он приземлился! Билли держит в руке крендель, как череп Йорика. — Прощай, бедный крендель, — говорит он, откусывая от него изрядный кусок.

Я смеюсь.

— Хорошо, может быть, он и мой.

— Уже нет, — жуя, отвечает он. Но улыбается и протягивает мне руку: — Билли Кристал.

— Я знаю. — Я моментально краснею. — Я обожаю вас. И все ваши фильмы.

— Надо же, спасибо. — Он мило улыбается.

— Мне понравился «Мистер Субботний вечер».

— Правда? — Он, кажется, удивлен. — Никто не говорил мне этого раньше. Даже моя жена терпеть его не может.

— Были фильмы гораздо хуже, — пытаюсь ободрить его я. — Например, «Мой великан», «Сбрось маму с поезда». Я с удовольствием их посмотрела.

— Вы наверняка кинокритик из газеты «Вэрайети», — говорит он. Кажется, ему понравился мой плохой вкус.

Я пожимаю плечами:

— Не так сложно полюбить фильм «Городские пижоны» или «Когда Гарри встретил Салли». А вот «Забыть Париж» требует от поклонников настоящей преданности.

— Понимаю, — говорит он, доедая крендель и слизывая с пальцев соль.

Билетер снова направляется к нашему ряду и откидывает два сиденья для Оуэна и Кейт. Держась за руки, они спускаются следом. Судя по упругой походке Кейт, они явно размялись перед игрой.

Оуэн благодарит билетера и сует ему двадцать долларов. Десять от Билли и двадцать от Оуэна — да этот парень заработал больше, чем торговец кренделями! Если с моим шоу на «Фуд нетуорк» ничего не выйдет, может быть, стоит открыть здесь магазин?

— Привет, Оуэн. Рад снова видеть тебя, — приветствует Билли, протягивая Оуэну руку. Но его взгляд устремлен прямо на Кейт.

— Привет, Билли. — Оуэн смущен, как ребенок, которого поймали со шпаргалкой на контрольной по математике. Или как мужчина, которого уличили в том, что он изменяет жене. — Я и не предполагал, что ты будешь здесь сегодня.

— Я хотел посмотреть игру и перенес отъезд в Лос-Анджелес на завтра.

Повисает неловкая пауза. Кейт смотрит на своего спутника, ожидая, что он представит ее. Но Оуэн садится и жестом приглашает Кейт сделать то же самое. Игнорируя любовника, она наклоняется через его голову и целует меня в щеку. И, улыбнувшись моему соседу, говорит:

— Добрый день, господин Кристал. Я Кейт Стил. Очень рада вас видеть. «Когда Гарри встретил Салли»… мой любимый фильм.

— Правда? — удивленно спрашивает Билли, поправляя бейсболку. — Мои преданные поклонники предпочитают «Мистер Субботний вечер». — Он смотрит на меня, заговорщицки улыбаясь, и снова принимается недоуменно разглядывать Кейт.

Сидящий с другой стороны от меня Оуэн поджимает губы и шипит Кейт:

— Молчи! Мы с Билли сидим рядом на каждой игре, и он знаком с Тесс. Я бы не привел тебя, если бы знал, что он тоже здесь будет.

Радужное настроение Кейт улетучивается.

— Пусть так, но я уже здесь, — говорит она.

— Думаю, нам следует уйти. — Оуэн оглядывается по сторонам, словно ищет путь к отступлению.

— Нет, я хочу посмотреть игру, — коротко бросает Кейт, не собираясь сдаваться. И это говорит моя подруга, которая так любит бейсбол, что сегодня уточняла у меня правила игры.

Звучит национальный гимн, мы встаем, и в какой-то момент между словами «среди вспышек ракет…» и командой к началу матча Билли шепчет мне на ухо:

— Кто она такая, эта подруга Оуэна?

— Моя подруга, — говорю я, стараясь, чтобы слова мои прозвучали неопределенно. Насколько это возможно. — Думаю, дружба между мужчиной и женщиной — это замечательно, согласны? Друзья, друзья, друзья. Старые друзья. У тебя есть друг. С помощью моих друзей. Не обижай своих друзей. Потрясающе, как много песен на эту тему, правда? — Я бурлю, как кока-кола в жаркий день, и никак не могу остановиться. — И, если задуматься, вы знаете все про дружбу. Ведь фильм «Когда Гарри встретил Салли» именно об этом, так ведь? Они же друзья.

— Они спят вместе, — напоминает Билли.

Так, это уже проблема.

— Но не в каждой сцене, — придумываю я оправдание. И решаю обойтись без упоминания моего любимого момента в фильме: Гарри объясняет Салли, что мужчины хотят переспать со всеми женщинами, встречающимися у них на пути. Независимо от того, друзья они или нет.

Мы садимся, и я вижу, как Кейт берет Оуэна за руку, но он отстраняется от нее. Еще не было первой подачи, а напряжение в нашем ряду уже сильнее, чем на скамейке запасных во время игр чемпионата страны. Или в офисе владельца команды Джорджа Штейнбреннера (в любое время).

Оуэн, привыкший всегда поступать по-своему, не сдается и делает все возможное, чтобы увести Кейт со стадиона. Будучи бизнесменом до мозга костей, он предлагает ей сделку:

— Давай пойдем за покупками. Я куплю тебе все, что ты пожелаешь. Если мы уйдем прямо сейчас, то успеем до закрытия «Армани».

Кейт холодно смотрит на него.

Оуэн продолжает торговаться:

— Хорошо. Версаче, Фенди, Диор. На твой выбор.

Я завороженно слушаю. Интересно, сколько минут ему потребуется, чтобы дойти до «Ван Клиф энд Арпелз»?

— Я не хочу сейчас никаких покупок, — говорит Кейт. — Мы пригласили Сару провести этот день с нами. А она хочет посмотреть игру.

Нет, минутку! Я согласна. Если Оуэн хочет отвести меня в «Армани», то я готова послушать трансляцию игры «Янкиз» по радио.

Кейт и Оуэн стараются говорить шепотом, но слишком горячатся, и их слышно лучше, чем они думают. Так что в разговор встревает Билли.

— Кто-нибудь хочет хот-дог? — спрашивает он, подзывая торговца.

Поскольку оливковых ветвей поблизости нет, он надеется, что «Хибру нэшнл» поможет восстановить мир. Билли с энтузиазмом протягивает нам салфетки, сосиски и маленькие пакетики с горчицей.

— Спасибо, — бормочет Кейт.

— Если ты голодна, мы можем поехать в «Киприани», — использует момент Оуэн, никак не желая отступать. Понятно, почему ему принадлежит половина недвижимости Манхэттена! — В тот, который в Венеции. На моем самолете.