— Кейт нужна наша помощь. — Я перехожу к делу, даже не поздоровавшись. — У нее возникло патологическое пристрастие.

Но Берни остается равнодушной к этому заявлению.

— А у кого его нет? У меня были клиенты с любыми видами зависимости: алкоголь, кокаин, героин, перкосет, секс, шопинг и шоколад, — перечисляет она настолько буднично, словно зачитывает список необходимых покупок на неделю. — А что у Кейт?

— Оуэн.

— И только? — Берни разочарована. Мне не удалось произвести впечатление на женщину, которая так часто посещала пациентов в клинике «Бетти Форд», что там даже появилась скамейка ее имени.

Пока мы говорили, Берни держала на плече малыша «номер два» и похлопывала его по спинке. Он удовлетворенно срыгивает, и Берни расплывается в счастливой улыбке.

— Мой замечательный мальчик, мой умный мальчик. — Она нежно гладит младенца. — Правда, это лучшая отрыжка, которую ты видела в жизни? — спрашивает она меня.

— Хорошая, но не лучшая, — критично замечаю я, словно являюсь судьей на Олимпийских играх. Высокие оценки за количество, но несколько баллов долой из-за недостаточной громкости. Большинство свежеиспеченных мамочек считают, что каждая отрыжка их малыша достойна золотой медали. Получается, что мы сами воспитываем в детях завышенные ожидания, ведь они растут, думая, что окружающие будут восторгаться каждый раз, когда они срыгивают или пачкают подгузник… Но пусть шестилетний ребенок попробует сделать что-то подобное на публике и посмотрит на реакцию взрослых.

— Значит, проблема в патологическом пристрастии к некоему веществу. Кейт. Оуэн. Это не так сложно, — с видом знатока заявляет Берни, укладывая малыша «номер два». — Мы должны осуществить кризисное вмешательство.

И ей хватает двух минут, чтобы посвятить меня в свои планы. В вопросах борьбы с различными зависимостями Берни разбирается не хуже, чем Анна Винтур в солнцезащитных очках. Она сталкивалась с этим уже миллион раз и прекрасно знает, что нужно делать.

— Поехали к Кейт прямо сейчас, — говорит мне подруга, — зачем терять время?

— А дети?

— Здесь няня. И Эйден. И моя мать, — загибает пальцы Берни. — Кстати, Эрику нужно взять с собой. Чем больше нас будет, тем лучше для Кейт. Основная идея вмешательства состоит в том, что человек должен осознать — его проблема заметна окружающим.

Мне становится немного неловко от того, что мы собираемся превратить Кейт в злостную наркоманку. Она не хочет бросать Оуэна, но это еще не значит, что наша подруга идет путем Ривера Феникса. И все же, судя по всему, Берни знает, что делает. Наши приготовления напоминают мне сборы на вечеринку. Может быть, стоит позвонить Кейт и узнать, хватит ли у нее угощения?

Берни тащит с собой полусонную мать, которая считала, что приехала навестить внуков, но внезапно ее призвали в армию, выступающую в поход под девизом «Долой Оуэна». Мы садимся в машину, подъезжаем к новому загородному дому Кейт и начинаем штурмовать баррикады. Или, как в нашем случае, белый деревянный забор.

— Главное — эффект неожиданности, — говорит Берни, умело расковыривая замок. Неужели и этому она научилась у одного из своих клиентов?

Но даже бывший агент не в состоянии справиться с сигнализацией в доме Кейт. Тишину раннего утра разрывает душераздирающее завывание сирены, мигают лампочки, и записанный на пленку мужской голос сообщает нам: «Вы вторглись в охраняемую зону. Полиции об этом уже известно. Немедленно покиньте участок». Такое впечатление, что мы вломились в Национальную галерею.

В этом шуме с лестницы сбегает Кейт — она в панике, но, увидев нас, сразу же успокаивается. Не понимаю, для чего спускаться вниз, когда знаешь, что на дом совершено нападение? Стоит сирене затихнуть, и хозяева устремляются прямо в объятия грабителя.

— Что вы здесь делаете? — спрашивает Кейт, выключая сигнализацию. И снова пугается, поняв, что мы окружаем ее.

— Дорогая, это вмешательство, — доброжелательно объясняет Эрика. — Не знаю, как тебе это объяснить… У тебя здесь очень мило. Спасибо, что принимаешь нас.

Кейт не ждала нас в гости и теперь озадаченно смотрит на Берни, надеясь на ее помощь.

— Мы здесь для того, чтобы заставить тебя посмотреть правде в глаза, — заявляет Берни.

— Я не готова к этому, — беспечно говорит Кейт. — До сих пор не могу поверить, что масло не помогло тебе.

— Но тебе придется с этим смириться, — категорично заявляю я. — Мы здесь для того, чтобы заставить тебя расстаться с Оуэном. Он не подходит тебе. Ваши отношения обречены. Ты должна уйти от него.

Изловчившись, Кейт вырывается из нашего окружения и уходит в гостиную.

— Так в этом все дело? — скептически интересуется она.

Мы не успеваем ответить, потому что у двери, которая по-прежнему открыта, появляются трое полицейских с пистолетами.

— Доктор Стал, с вами все в порядке? Нам позвонили из охранной фирмы. — Полицейский с подозрением смотрит на нас. — Эти люди вам мешают?

Кейт разворачивается, обводит нас взглядом и, подбоченясь, театрально заявляет:

— Да, конечно! Определенно они мне мешают и что-то замышляют.

— Вы делаете заявление? — спрашивает один из полицейских, доставая блокнот.

— Несомненно. — Кейт быстро подходит к роялю и облокачивается на него. В этом доме инструмент лишь создает антураж, на нем никто не играет. Однажды в детстве я слышала, как Кейт колотила по клавишам, пытаясь исполнить «Вальс-минутку». Тогда мне показалось, что она играла его целый час.

Берни подходит к стражам порядка и кладет руку на плечо самого невысокого из них.

— Дорогой, это всего лишь семейная распря, — говорит она. — Мы обо всем позаботимся. — И искусно разворачивает его к выходу — двое других следуют за ними не оглядываясь. От этих парней не больше пользы, чем от «полицейского» Пита. И он, кстати, гораздо симпатичнее. Мне вдруг хочется, чтобы сработал детектор дыма. Пожарные всегда такие милые!

— Я хочу пить, — говорит Эрика, едва полицейские уходят.

— Кофе? Чай? Молоко? — предлагает Кейт. Ей гораздо больше нравится исполнять роль хозяйки дома, чем заложницы собственных гостей.

— Я не отказалась бы от бокала хорошего шардонне, — заявляет Эрика.

В семь пятнадцать утра? Похоже, мы выбрали неправильный объект для вмешательства.

Кейт возвращается с открытой бутылкой белого вина и четырьмя бокалами для сока — ведь сейчас все же утро. Она наполняет каждый бокал до краев и протягивает их нам. Когда она садится, мы придвигаем стулья и собираемся вокруг нее.

— Мы здесь потому, что любим тебя, — говорит Берни, приступая к делу.

— Беспокоимся о тебе и хотим помочь, — добавляю я с важным видом.

— Итак, давай начнем с того, что ты встречаешься с женатым мужчиной, — говорит Берни.

— Правда? — удивляется Эрика, до сих пор не знавшая всех подробностей. Внезапно ей становится интересно. Она садится, отпивает вина и многозначительно улыбается: — А разве женатые мужчины не самые лучшие? У меня был один. Они такие страстные. Такие внимательные. Заваливают тебя подарками. — Эрика удобнее устраивается на стуле и погружается в воспоминания.

— Мам, и ты? — резко встревает Берни. — Я считала, что у тебя не было никого, кроме отца.

— Это было до того, как я его встретила, — говорит Эрика. — Зачем мне было тебе рассказывать?

— А сейчас зачем сказала?

Я откашливаюсь и предлагаю:

— Мы могли бы обсудить это позже. Но все равно, Эрика, спасибо, что ты поделилась с нами.

— С удовольствием. Я рада, что ты ценишь это, — говорит она, хлопая меня по колену. — Мы можем помочь Кейт, только если будем честны.

Кейт допивает вино и снова наполняет бокал.

— Хорошо, я скажу честно. — Снова повернувшись к хозяйке дома, Берни ухватывает самую суть. — Ты ведешь себя как дура. Оуэн — дерьмо. Я видеть его не могу.

— Но ты никогда не встречалась с ним, — парирует Кейт.

— Никто из твоих друзей не может увидеть его, — говорю я. — Да и ты сама редко его видишь. Оуэн общается с тобой только тогда, когда находит время в своем графике.

— Это замечательно, потому что я сама очень занята, — говорит Кейт.

— Конечно, — продолжаю я, — занята тем, что сидишь и ждешь его на острове Тортола. Ждешь его звонка. Ждешь, пока он представит тебя Билли Кристалу. И в этом доме ты тоже ждешь, когда он заскочит, чтобы по-быстрому заняться сексом.

Берни говорила, что, если мы хотим образумить Кейт, нужно проводить наступательную политику, но, похоже, я зашла слишком далеко. В комнате воцаряется тишина. И Эрика решает заполнить паузу.

— В этом нет ничего плохого, — весело говорит она. — Иногда по утрам, когда Дуг хочет, а я нет, я просто прошу его продолжать. И знаете что? После этого мы оба целый день лучше себя чувствуем.

Берни с ужасом смотрит на мать.

— Дуг? — спрашивает она.

Эрика улыбается:

— Дорогая, я очень любила твоего отца. Но его уже пять лет нет с нами. Он хотел бы, чтобы я была счастлива, как считаешь?

— Нет, — говорит Берни.

— Ты ошибаешься. Секс был очень важен для нас обоих. И я узнала, что быстрый секс сегодня поможет мужчине быть терпеливым и любящим завтра.

Мы все смотрим на Эрику. Приятно знать, что и в шестьдесят четыре у нее все в порядке с сексуальной жизнью. Решаю пригласить ее на ленч на следующей неделе. Кто знал, что храбрая Эрика Дэвис — настоящая доктор Рут[16]?

— Хорошо. — Берни снова обращается к Кейт. — Мы остановились на том, что Оуэн — дерьмо. И портит твою жизнь. Ты проводишь слишком много времени в ожидании. А моя мать — распутная женщина.

— Ты права только в одном, — высокомерно замечает Кейт.

— В чем именно? — спрашивает Эрика, скорее с любопытством. Ее не взволновала отповедь дочери.

Кейт открывает еще одну бутылку вина и снова наполняет нам бокалы.

— Я действительно очень часто подолгу жду Оуэна, — признает она.

— Хорошее начало, — одобрительно произносит Берни и достает блокнот. — Итак, это первый пункт в списке трех качеств, которые ты ненавидишь в Оуэне. Остаются еще два.

Кейт надолго задумывается.

— Ничего не приходит в голову, — наконец говорит она.

— Ты знаешь, — подсказываю я. — Сандалии.

— Он перестал носить их, как только я попросила. Он делает все, что я прошу.

— Только не уходит от жены, — не успокаиваюсь я.

— О, они никогда не уходят, — замечает Эрика, которая, естественно, разбирается и в этом.

Теперь мы в курсе, что мать Берни — специалист во всех областях. — Ты на это надеялась?

— Сначала нет, — признает Кейт, ерзая на стуле и подливая себе вина. За последние двадцать лет я не видела, чтобы она столько пила. Если раньше у хозяйки дома не было патологического пристрастия, то наше вмешательство вполне может способствовать его появлению. — Но сейчас, когда мы с Оуэном стали так близки, мне больно, что мы не можем все время быть вместе.

— А вы никогда не будете вместе, — говорю я. — Я знаю, что ты влюблена, и даже готова поверить в его чувства, но он никогда не уйдет от жены. Это будет причинять тебе все больше и больше боли. Хуже, чем лист ожидания на сумку «Биркин».

— Похоже, я получу ее на следующей неделе, — говорит Кейт, отхлебывая вино прямо из бутылки.

— Обещания, сплошные обещания.

Внезапно ее начинают душить слезы.

— Я не знаю, почему я плачу. Это впервые.

— Ты и пьешь впервые. — Я пытаюсь успокоить подругу и обнимаю ее.

— Он самый замечательный мужчина из всех, кого я знала, — рыдает Кейт. — В чем-то даже лучше, чем большинство мужчин. По крайней мере мне так казалось. Но я до сих пор уверена, что все будет хорошо. Черт возьми, я не планировала так переживать по его поводу.

Теперь переживаем уже мы все. Эрика вытирает глаза салфеткой, Берни тоже слегка шмыгает носом. Нам было непросто подвести Кейт к этой мысли, но мы старались не напрасно. Может быть, сегодня ей плохо, но мы избавили подругу от многолетних сердечных мук.

Кейт встает и многозначительно смотрит на нас, собираясь сделать важное заявление.

— Я должна бросить Оуэна, потому что он никогда не уйдет от жены, — произносит она. — Никогда.

— Никогда, — твердо повторяет Берни.

— Никогда, — говорю я.

— Никогда, — соглашается Эрика.

Мы бросаемся к Кейт и через мгновение начинаем рыдать и обниматься. И никто из нас не слышит, как открывается входная дверь.

Мы видим Оуэна — с огромным букетом цветов и чемоданом от «Тами». На губах его играет самодовольная усмешка.

— Я сделал это, — говорит он, расталкивая всех и обнимая Кейт. Мы не протестуем. Он единственный, кто ей сейчас нужен. — Спасибо, что ты не теряла веры в меня. Дорогая, я сделал это. Я ушел от жены.