Снова трель. Берни тянется за телефоном, но из интеркома раздается голос охранника, дежурящего у главных ворот в полумиле от дома. Мы не должны называть его «охранник». «Справочник для жителей Хэдли-Фармз» требует употреблять слово «привратник». Мне казалось, я уехала из Манхэттена, но, похоже, практически всем местным владельцам особняков нравится делать вид, что они по-прежнему проживают на Пятой авеню.

— Привет, девочки, это Энрике, — здоровается привратник. — Как дела? Вечеринка, похоже, скоро начнется. К вам две клевые дамочки.

— Пропусти их, — говорю я в интерком, — и можешь не сообщать о приезде остальных.

— Если следующие будут выглядеть не хуже, я тоже к вам присоединюсь!

Берни удивленно смотрит на меня. Я поворачиваюсь к ней и хихикаю.

— Среди обитателей Хэдли-Фармз, не считая тебя, мне больше всего нравится Энрике.

И вот первые гости. «Клевыми дамочками» оказываются мать Берни Эрика, ей уже шестьдесят четыре, и коллега будущей матери — агент из Голливуда по имени Оливия Гилфорд, одетая в черный костюм из кожи питона. На ней так много золотых цепочек, что сам Гудини, закованный в них, уже не смог бы освободиться.

— Господи, да ты настоящая слониха, — заявляет Оливия, здороваясь с Берни, и раскидывает руки, иллюстрируя сказанное. — Как ты все это переносишь? Ни о чем не жалеешь?

— Сейчас уже несколько поздновато, — отвечает ей Берни.

— Как хорошо, что ты бросила работу. Клиенты бы разбежались, увидев тебя в таком виде. — Оливия направляется за стаканом вина к бармену, нанятому на эту вечеринку в престижном нью-йоркском бюро по трудоустройству «Актеры за стойкой бара».

— Ну и сука! — шепчу я Берни. — С нетерпением жду появления остальных твоих друзей.

— Она мне не подруга, — шепчет Берни в ответ, — а соперница. Я пригласила ее, чтобы не выпускать из поля зрения. Пока Оливия здесь, она не уведет у меня клиентов.

— Но…

— Знаю, — перебивает Берни, — я вышла из игры, и это больше не должно меня волновать. Но со старыми привычками тяжело расставаться.

Гости продолжают приезжать, и дом постепенно заполняется. Ну конечно, не весь дом, а только холл первого этажа. Даже если бы здесь промаршировали все участники и зрители матча «Розовой чаши»[5], вы вряд ли бы их заметили. Дамы берут тарелки из фарфора «Розенталь» и наполняют их угощением.

— Потрясающе вкусно, — замечает сухощавая женщина, Присцилла — президент Совета жителей Хэдли-Фармз. Она выглядит так, словно ест впервые за многие годы.

— Да, изумительно. Какая фирма обслуживает вечеринку? — спрашивает другая, такая же худая, мускулистая дама, накручивая на вилку приготовленную мной пасту с соусом песто. Раньше стройные гостьи бродили среди приглашенных, жуя стебель сельдерея или морковку. Теперь же планка поднята выше. Чтобы привести окружающих в восторг, ты должна носить одежду второго размера и при этом сметать со стола все, кроме украшений. Когда-то дам высшего света невозможно было застать за едой. А теперь они только и делают, что жуют.

Но мне так и не удается сообщить, что все блюда здесь моего приготовления. Ясность вносит Присцилла.

— Я ни с чем не спутаю этот салат из цыпленка с орехом пекан, — авторитетно заявляет она. — Так готовят в «Босоногой графине».

— Я не стала бы спорить, — говорит вторая дама, теперь сосредоточенно тыча вилкой в шашлычок из говядины под соусом терияки, — но чувствую привкус блюд из «Великолепного питания».

— Нет, нет, — присоединяется к беседе третья гостья, — по персиковому салату-афродизиаку сразу понятно, что все приготовлено Колином Коуи. В прошлом году он присылал что-то похожее для нашей новогодней вечеринки.

Теперь уже я слишком смущена и не могу признаться, что имею какое-то отношение к угощению. Но все эти рассуждения навели меня на мысль, что я вполне могла бы сделать карьеру на кулинарном поприще.

Когда подходит очередь десерта, я приглашаю всех перейти в библиотеку и предлагаю кофе разных сортов на выбор: тайскую смесь, напиток, не доведенный до кипения, как пьют в Самоа, или эксклюзив из Коста-Рики. Кстати, о кофе. Думаю, к каждой чашке должен прилагаться бонус за часы, которые зерна провели в воздухе.

Берни опускается на огромное кресло с изогнутой спинкой — она приготовилась сразиться с огромной горой подарков. Я ожидаю увидеть массу пинеток и ползунков из детской коллекции «Гэп». Но как только бумага и ленты начинают разлетаться в стороны, становится ясно, что приданое для малышей, которое дарят эти гости, — совсем иного уровня. Два кашемировых детских одеяльца от «Берберри». Детский браслет от Дэвида Юрмана (золото, восемнадцать карат). Шкатулка из хрусталя «Сваровски» для зубной феи, которая, несомненно, оказавшись в доме в Хэдли-Фармз, никогда не догадается просто заглянуть под подушку. Сумка для пеленания от Луи Вюиттона. Кубики с буквами. И наконец, хоть что-то из игрушек — если вы позволите своему малышу играть с вещицей из стубеновского хрусталя.

— Мой подарок немного задерживается, — говорит Оливия и, с беспокойством взглянув на часы, выходит из комнаты.

Берни заканчивает ревизию. Кто-то предлагает сделать из ленточек шляпку.

— Или можно сыграть в «Приколи ослику хвост», — с энтузиазмом подхватывает Эрика, мать Берни. — Мы играли в эту игру на девичнике на прошлой неделе.

Но Оливия задумала развлечение совсем другого рода.

— Смотрите, кто здесь! — весело зовет она из холла и пропускает вперед блондина полицейского шести футов ростом.

— Я сделала что-то противозаконное? — разволновавшись, вскакиваю я. Ничего не могу припомнить. Может быть, в Хэдли-Фармз запрещено самой готовить угощение для собственной вечеринки?

— Пока нет, — хитро ухмыляется он, — итак, где здесь у нас именинница?

— Это вечеринка для будущей мамы, — смутившись, объясняю я.

— Отлично, будущая именинница, — весело продолжает он. Подбрасывает вверх фуражку и, наклонившись, достает что-то из-за пояса. О Господи, пистолет? Инстинктивно поднимаю руки вверх.

— Не стреляйте, — прошу я, — я не сделала ничего плохого.

— А я сделал, — объявляет он. И, словно по команде, комната наполняется завываниями П. Дидди из СБ-плейера: «Девочка, я плохой мальчик».

Полицейский начинает расстегивать рубашку, размахивая дубинкой в такт музыке. Я ошарашено наблюдаю, как он раздевается и, обнажив свою загорелую грудь, бросает рубашку гостям. Неплохая фигура, это точно, но какого черта мы все пялимся на него?

Оливия знает ответ.

— Поздравляю! — кричит она Берни сквозь общий шум. — Это мой подарок — полицейский Пит! Потрясный коп!

— Спасибо, мадам, — благодарит Пит, одним ловким движением расстегивает «липучку» на брюках, и они падают вниз. Перешагнув через штаны на полу, Пит поворачивается боком к беременной Берни и, вращая бедрами, обтянутыми красными трусами-бикини, придвигается к ней как можно ближе, подмигивает, вызывающе поигрывает дубинкой и не скрывает своих намерений.

— Этого офицера не назовешь джентльменом, — говорит он, расстегивая болтающийся на талии кожаный ремень и недвусмысленно им помахивая.

Я смотрю на реакцию дам, собравшихся в моем доме. Это решающий момент. Некоторые во главе с Оливией посмеиваются и раскачиваются под музыку, с удовольствием ожидая продолжения. Что ж, нужно отдать им должное. Рядом стоят женщины, которые вдруг решили убрать бокалы, поправить одежду или смахнуть пылинку с юбки, — они готовы на все, лишь бы не смотреть на Пита. Есть еще мать Берни, которая только что предлагала веселую игру «Приколи ослику хвост». Но очевидно, игра с Питом привлекает ее гораздо больше, потому что она приближается к месту, где сидит ее дочь, явно заявляя о своем праве матери на наследование трона.

Пит, заметив порыв Эрики, вызывающе изгибается и небрежно нахлобучивает фуражку ей на голову.

— Давай, бабуля! — кричит откуда-то Оливия.

— Рядом со мной бабушек быть не может! — заявляет Пит и издает призывный вопль. Извиваясь, он вытаскивает Эрику танцевать. Он раскачивается под вопли группы «Марун 5», толкаясь своими бедрами в бедро Эрики.

— Ого! — кричит она, подняв руки над головой. Обхватывает загорелое мускулистое тело и подтягивает его к себе.

— Я обожаю эту женщину! — Орет коп, прижимаясь к своей даме.

Три десятка женщин смотрят на это представление.

Берни встает — похоже, она решила, что «полицейский» ведет себя чересчур любвеобильно. И хотя она всегда любила развлечься, сейчас речь идет о ее матери. Женщине, которую она предпочла бы считать девственницей. И, которая, вне всякого сомнения, то же самое думает о своей дочери, несмотря на все доказательства противного. Дочери не хотят, чтобы их матери занимались сексом. И наоборот. Но, тем не менее, мы переживаем демографический взрыв.

— Неплохо танцуешь, мам, — говорит Берни. И, пытаясь разбить счастливую пару, протискивает между ними живот. Но Пит, неверно истолковав ее действия, решает, что она хочет быть третьей. Ну и что с того, что мамаше шестьдесят четыре и она немного суховата, а ее дочь на девятом месяце?! К моменту, когда он будет рассказывать своим приятелем о том, как развлекался днем, эти мелкие подробности отпадут сами собой.

— Люблю, люблю вас обеих! — постанывает он, похотливо изгибаясь во все стороны.

Эрика покачивает бедрами, а вот Берни застыла как столб. Или, правильнее будет сказать, как огромный дуб.

— Время любви подходит к концу, — решительно говорит моя подруга. Снимает с матери фуражку и протягивает ее Питу. — Закончим на этом. Незабываемое представление! — Она берет Пита под руку и ведет к двери. Скорее, тащит его за собой, потому что он не торопится уходить.

— Я заплатила за целый час! — нахально заявляет Оливия. — Питу совсем не обязательно покидать нас.

— Нет, обязательно, — настаивает Берни, — попользовались, и хватит.

Оливия явно не прочь продолжить общение с Питом и протягивает ему свою визитку:

— Я агент. Если тебе что-то понадобится, позвони мне. Все, что угодно. — Клянусь, она ему подмигивает!

Когда Пит наконец уходит, мать Берни и еще несколько женщин ринулись к стойке бармена. Трудно сказать, разгорячил ли их «полицейский» настолько, что они обратили все свое внимание на единственного в комнате мужчину, или просто хотят охладить взбудораженные чувства. Оливия берет коктейль «Космо» и медленно идет к Берни. На ее лице застыла самодовольная усмешка.

— Вкусно! — сообщает она, отхлебнув из бокала. Она как будто намекает еще на одну жертву, которую Берни приносит во имя беременности. — Как жаль, что тебе нельзя пить. А Пит тебе не понравился? Я подумала, что стриптизер — именно то, что тебе сейчас нужно, ведь ты не можешь заниматься сексом.

— Я попробовала один раз, — сообщает Берни.

— У нее впереди еще много времени, — присоединяется к разговору Присцилла — наша тощая соседка.

— Только не здесь, — с издевкой произносит Оливия. — Насколько я знаю, все очень расстроились, когда закончился «Секс в большом городе», потому что в пригороде Нью-Йорка секса нет уже очень давно.

— Это не про нас, — подмигивает Присцилла. И шепчет, обращаясь ко мне: — Теперь, когда ты живешь здесь, ты поймешь, что я имею в виду.

Может быть, мне следовало более подробно изучить «Справочник для жителей Хэдли-Фармз».

Женщины выстраиваются в очередь, чтобы попрощаться с Берни, и немного медлят, в последний раз оглядывая гору подарков.

— Господи, я только что поняла — никто не подарил тебе кассеты «Сила Моцарта», — обеспокоенно говорит одна гостья. — Я пошлю их тебе, как только вернусь домой. Если ты действительно хочешь повысить коэффициент интеллекта у малышей, нужно, чтобы они начали слушать их сразу после рождения.

— Не знаю, хочу ли я, чтобы дети были умнее меня, — говорит Берни. — Я планировала показать им стиральную машину и посмотреть, как они отреагируют.

Ее собеседница не знает, как отнестись к этим словам: смеяться или звонить в соответствующие органы власти? Но лицо Берни озаряет широкая улыбка.

— Конечно же, у меня есть кассеты Моцарта для детей. Я включаю их, начиная со второго триместра, — говорит она. — Клянусь, один из близнецов пинается, когда вступает клавесин.

После того как бармен убирает все напитки и гости наконец расходятся, я опускаюсь в кресло. Меня немного мучает чувство вины: на кухне гора грязных тарелок и кастрюль, но я выдохлась настолько, что не в состоянии даже смотреть на них.

— Тебе понравилась вечеринка? — спрашиваю я у Берни, вытягиваясь на кушетке рядом с ней.

— Да, так весело! Не знаю даже, как тебя благодарить. А эта Оливия та еще штучка, правда? Теперь ты понимаешь, почему я рада, что оставила этот бизнес? Не знаю, действительно ли она считала, что мне понравится стриптизер, или пригласила его, чтобы помучить меня?