– Надо избавляться от старых вещей, чтобы освободить место для новых, – изрекла Тиша, сбросив в мусорные баки последнюю порцию хлама.

Когда мы вернулись в квартиру, она вдруг заметила тонкую стопку журналов у двери.

– Черт, забыли взять их с собой! – воскликнула она. – Ну ничего, к счастью, это можно выбросить в мусоропровод. – И уже сделала движение, чтобы схватить журналы, но я ее остановила:

– Подожди!

– Что?

– Ты не будешь возражать, если я заберу их домой?

– Зачем? – искренне удивилась она. – Что-то интересное?

Она нагнулась, чтобы поднять один из журналов.

– Legal Business. Ты это читаешь?

– Это английское юридическое издание, я много о нем слышала, но в руки он мне попадался всего несколько раз. Так что я бы взяла их себе, если ты не против.

– Но он же на английском.

– Ну и что?

Тиша посмотрела на меня.

– Странная ты какая-то, не похожа на обычную домработницу, а?

Я уже начала соображать, как бы ей объяснить свои неожиданные интересы, но в следующую секунду она уже тряхнула головой.

– Ну ладно, все сходят с ума по-своему, верно? Пойдем перекусим, а после этого продолжим.

После обеда, если этим словом можно назвать салат из листьев капусты и обезжиренный йогурт, которыми преимущественно питалась Тиша, я занялась уборкой, а она сама села за телефон, чтобы найти бригаду рабочих, которые воплотили бы ее мечту о красной спальне. Судя по ее раздраженному голосу, у нее это не очень хорошо получалось, что она подтвердила сама, когда после часа переговоров пришла ко мне поделиться результатами поисков:

– Все словно сговорились! Одни освободятся для новых заказов только через две недели, другие – через месяц, третьи ни слова не понимают по-русски, а четвертые уже сейчас норовят отделаться от ответственности за проделанную работу! Что мне делать?

– Может, подождать? – спросила я, продолжая протирать большое зеркало в ванной. Ванная в новой Тишиной квартире большая, светло-золотистая и тоже очень мне нравится.

– Но у меня совсем нет времени ждать!

Мне было сложно понять, куда она так спешит, но спорить я не стала.

– Тогда сделай сама, – предложила я другой вариант, у которого, на мой взгляд, было столь же мало шансов прийтись Тише по душе, и тем не менее она вдруг задумалась.

– А это мысль. Как ты думаешь, это сложно?

– Если ты о том, чтобы переклеить обои, то думаю, все просто. Могу помочь, если это потребуется.

– Нет! – Судя по тому, как заблестели у Тиши глаза, ее уже захватила новая идея. – Я сделаю это сама, собственными руками – hand made! Кто еще сможет похвастаться таким дизайном?

Какая же она все-таки красивая.

Тиша изменилась с тех пор, как ушла от Ромы: забросила свои салоны красоты, солярий, своих старых подруг, давно не покупала себе новой одежды, ходит в обычных джинсах, волосы собирает в хвост, но при этом она не потеряла ни капли своей привлекательности, только, кажется, еще больше похорошела. Она почти не пьет теперь, спит по ночам, пусть скудно, но хотя бы регулярно питается – вот что значит, когда находишь нужного человека. Даже Рома и его отец, несмотря на все ее опасения, совсем ее не донимают.

– Я ведь показала Лёне свои стихи, – поделилась она со мной за обедом. Лёня – это ее новый друг.

– Правда? И как он к ним отнесся?

– Ему очень понравились, – сказала она, расплывшись улыбкой.

– Ну вот видишь! – воскликнула я.

Приятно видеть ее такой счастливой. Я по-прежнему против красного цвета в спальне, но готова простить ей даже это, если такая перемена поможет ей оставаться в теперешнем настроении.


Две недели ушли у Тиши на то, чтобы переклеить две стены в спальне.

Для начала она накупила кучу очень нужных вещей: кисточки, три разных вида обойного клея, стремянку, шпатель, по нескольку пар перчаток резиновых и хлопчатобумажных, пластиковое десятилитровое ведро, рулетку, две линейки – тридцать и пятьдесят сантиметров, набор простых карандашей и два цветных маркера. Потом долго и придирчиво выбирала сами обои: одни не подходили по оттенку, другие по фактуре, третьи были с рисунком, а четвертые – подозрительно дешевые. Наконец в невероятных муках выбор был остановлен на итальянских обоях не просто красного, а пурпурного цвета, и купленные рулоны оказались дома.

К счастью, стены в спальне ниже, чем в гостиной с огромными окнами, но даже их высоты хватило Тише, чтобы в процессе работы выругаться не один десяток раз. И все-таки, несмотря на чертыхания, она за все это время ни разу не позволила мне ей помочь, настаивая на том, что все должна сделать сама. Дело продвигалось медленно, местами кривовато, но Тиша все равно была очень довольна.

В один из вечеров перед моим уходом она вдруг спросила, что бы я ей посоветовала почитать.

– А что тебе интересно? – поинтересовалась я.

Она неопределенно пожала плечами.

– Ты вообще хоть что-нибудь читала? – пыталась понять я.

– Конечно, читала. Детективы, романы, «Войну и мир», например.

– Все четыре тома? – изумилась я.

– А что такого? Да, все четыре тома. По-моему, его все читали, разве нет?

– Я не читала, – призналась я.

– Ты шутишь. – Тиша посмотрела на меня с недоверием.

– Вовсе нет. Так может, тогда тебе почитать классику?

– Что-то я не заметила у Лёни никакой классики.

– Я могу тебе принести, кажется, у Лары было что-то.

– Кто это?

Странно, мы с ней уже столько общаемся, и я еще ни разу не говорила с ней о тете.

– Моя тетя, она меня вырастила.

– А, понятно… Посмотри, пожалуйста.

– Посмотрю, – улыбнулась я. – Хорошего тебе вечера.

Но Тиша уже снова взялась за пилочку для ногтей и ничего мне не ответила.


– Как? – услышала я за стеной расстроенный голос Тиши. – Значит, мы и сегодня никуда не пойдем?

Два дня назад она приостановила ремонт, сказав, что ей нужно немного отдохнуть. Я принесла для нее «Гранатовый браслет» Куприна и «Отцов и детей» Тургенева, которые нашла в тетиной библиотеке, и все это время она провела за их чтением, почти закончив обе к сегодняшнему утру.

– В ресторан поужинать? Нет, мы, конечно, можем и поужинать, – неуверенно протянула Тиша, – а потом в клуб, давай?.. Ты такой классный! – взвизгнула она и, судя по звуку, соскочила с места. – Тогда встречаемся в девять. Обожаю тебя, пусик!.. Хорошо-хорошо, не буду тебя так называть, прости. До встречи, любимый! – пропела она.

Через несколько секунд Тиша ворвалась ко мне на кухню, где я готовила ужин.

Я сама ни разу не видела, чтобы приготовленную мной в этом доме еду кто-то ел, но каждое утро находила в раковине грязные тарелки и опорожненные кастрюли и сковородки, из чего могла все-таки сделать вывод, что мой труд кем-то востребован. Поэтому мне нравилось готовить у моих новых хозяев, в отличие от Роминого дома, где часто приготовленное приходилось просто выбрасывать, – ведь Тиша обычно ограничивалась кофе и сигаретами, а Рома перекусывал у себя в клубе или еще где-нибудь.

– Даша, где мой спортивный костюм? – спросила Тиша. – Мне нужно срочно привести себя в форму: у меня сегодня свидание!

– Висит в шкафу.

– Ты такая умница!

Она вдруг кинулась ко мне и, на секунду обняв, поцеловала в щеку.

– М-м-м, как вкусно пахнет! – принюхалась она.

– Поешь?

На ее лице отразилось секундное колебание.

– Нет, мне же на тренировку. Может, вечером! – крикнула она уже из коридора.

Как же, добродушно усмехнулась я, вечером же в ресторан. Ну ничего, другие съедят.

Я заметила, что счастливо улыбаюсь во весь рот.

* * *

Мне снова приснилось, как будто я высоко-высоко, так высоко, что от страха сводит где-то в горле, так что ни закричать, ни попросить о помощи, а в это время все шатается и валится под ногами, и вот-вот оборвется последнее, на что ты еще хоть как-то опираешься, и вдруг оно действительно обрывается, и вот он, миг перед падением: сердце подскакивает к горлу, и ты понимаешь – все, это конец. Ты еще жив, но уже больше нет никакой надежды. Ужас, чистый, концентрированный ужас.

В это мгновение я просыпаюсь.

Эти сны никогда не повторяются буквально, но они всегда возвращаются. Не знаю, что это значит, на самом деле я никогда не боялась высоты, и в моей жизни никогда не было ситуации, которая могла бы вызвать подобный страх. Самое странное то, что теперь, после всех этих снов, я действительно начинаю ее бояться.

И еще, несмотря на то что эти сны такие страшные, они еще обычно очень красивые. Сегодня я переживала свой страх высоты над океаном – синим, волнующимся. Ему было все равно, упаду я или нет, но он готов был принять меня.


Вчера я обнаружила в квартире новый предмет, точнее четыре предмета: графические работы одной серии, забранные в плоские стеклянные рамки, в каких подобные вещи вывешивают на выставках. Они лежали стопкой на журнальном столике, и мне пришлось их поднять, чтобы навести порядок на столе, заваленном, как всегда, кучей журналов и газет, но, взявшись за эти картины, я уже не могла так просто выпустить их из рук.

Пока я вглядывалась в вязь тонких чернильных линий и мельчайшие переходы от одного цвета к другому, в комнату забежала Тиша, чтобы забрать мобильник, оставленный на диване. Я быстро положила картины и поторопилась вернуться к своим обязанностям.

– Это Лёня купил вчера на какой-то выставке, – пояснила она, забирая телефон и не обратив внимания на мои извиняющиеся жесты. – Тебе они понравились? По мне, так какой-то бред, разве можно женщину изображать такой? Это же полное уродство! Сказал мне, что я ничего не понимаю, и весь вечер ходил из комнаты в комнату, примериваясь, куда бы их повесить.

– Нашел?

– Что?

– Нашел такое место?

– Да вроде нет. Сказал, что вечером еще подумает. Ладно, я побежала, у меня сегодня укладка, маникюр и вечером ужин с Лёней, так что мне ну совсем некогда! Пока, пусик! – крикнула она мне уже от входной двери, и я поняла, что мне тоже не нравится, когда она меня так называет.

Как только она ушла, я бросила тряпку, которой протирала стол, и снова схватилась за рисунки.

Серия называется «Кожа Саламандры», четыре разные эпохи, четыре образа. Все четыре прорисованы до мельчайших подробностей, будь это рисунок одежды или легкая тень, просвечивающая сквозь ткань. Черные чернила как контур деталей и самого рисунка – пространство между чернильными линиями заполняют цветные узоры; тени, тона плавно переходят из одного в другой, и за этой игрой цвета можно наблюдать бесконечно, как и за чернильной вязью черно-белых кружев, за смешением и расслоением того и другого.

Я взяла все четыре рамы и тоже пошла бродить с ними по квартире.

Ни одна стена не подходила для того, чтобы повесить четыре рисунка сразу: или не хватало места, или освещение было не то, или расположение идеологически было неверным, как, например, одна из стен в прихожей, у самого входа.

Обойдя всю квартиру и опять остановившись в гостиной, я снова залюбовалась верхним рисунком в стопке, которую все еще держала в руках. К ним вообще хотелось возвращаться снова и снова, без конца их разглядывать, поражаясь человеку, который смог создать нечто подобное, – настолько искусно, скрупулезно, каллиграфично. Эти переходы от цвета к цвету, четко следующие за узором, каждый штрих, содержащий в себе несчетное количество оттенков, и Тиша, конечно, не права – они прекрасны, эти четыре женщины, изображенные на картинах: необычные, экстравагантные, даже эксцентричные и все-таки прекрасные.

Я подняла голову и уперлась взглядом в стену перед собой.

И вдруг поняла, что она идеально подходит для того, чтобы разместить на ней все четыре рамки: она нужного размера, хорошо освещенная, на самом видном месте, к тому же напротив нее стоит диван, с которого будет прекрасно видны все четыре работы. Есть только одна небольшая проблема: ее занимает огромный плазменный телевизор.

Еще побродив по квартире, я все-таки расставила все четыре рисунка у стены с телевизором и еще немного посокрушалась, представляя себе, как чудесно они смотрелись бы на этом месте, после чего вернулась к своей работе.

Только по дороге домой я вспомнила, что забыла убрать их с пола, поэтому хозяева, когда вернутся, увидят их прислоненными к стене. И как только я могла дать такого маху?!

Я очень надеялась, что мне не сильно за это попадет, но похоже, ни Лёня, ни тем более Тиша не увидели ничего странного в расположении картин. Сегодня рамки стоят за диваном и похоже, будто о них уже все забыли. Кстати, Тиша выглядит так же: вчера ее друг так и не смог вырваться, чтобы сводить ее поужинать, так что она в очередной раз отправилась по клубам с подругами. Кажется, они поссорились сегодня, по крайней мере когда я пришла, она уже не спала и сразу попросила сделать ей кофе. Точнее, даже не попросила, а приказала.