Жизнь прекрасна.


Позвонила Оле, чтобы поздравить ее с днем рождения младшего сына, и после того, как все пожелания были высказаны, сама не знаю зачем, спросила:

– А тот молодой человек на твоем дне рождения… который меня провожал, он кто?

Я все-таки думаю о нем иногда, вспоминаю, как он меня целовал. Это было приятно, я, оказывается, так давно ни в кого не влюблялась, как раз с тех пор, как закончились мои отношения со Стасом, как будто он отбил у меня всякую охоту подпускать к себе мужчин. Но этого мальчика, знакомого Оли, я почему-то не опасалась, единственный его серьезный недостаток – он так непозволительно молод! Я вовсе не собиралась говорить о нем с Олей.

– Кстати, хорошо, что ты напомнила! – воскликнула она. – Он спрашивал о тебе, просил дать номер твоего телефона. Я не знала, одобришь ли ты, если я начну раздавать всем подряд твои личные данные, и решила сначала спросить у тебя. Естественно, забыла, прости, хорошо, что ты сама о нем заговорила.

– Давно?

– Что?

– Давно он обо мне спрашивал?

Я не знала, радоваться мне или расстраиваться этому известию. Хотя какая же я странная, неужели вообще все женское во мне отмерло? Конечно, радоваться!

– Точно не помню, но наверное… да, примерно месяц назад. Боже, как давно! – ужаснулась Оля. – Прости меня!

– Да ничего, – отозвалась я.

– Ну так и что?

– Что?

– Дать ему твой номер телефона?

– Хм… даже не знаю. Наверное, дать. А кто он вообще, откуда ты его знаешь?

– О, это сын моей подруги…

– Сын?!

– Ну да, просто она немного старше меня, а что тут такого?

– А что за подруга?

– Валя, ты должна ее помнить, вы уже столько раз встречались у меня, ну Валя Князева!

Конечно, я ее помню, Валентина всегда мне нравилась. Невысокая, толстенькая, как и Оля с короткой стрижкой, весьма активная, вечно над чем-то хохочет и громче всех поет.

– Когда Олег осваивал программирование, – рассказала Оля, – Артем ему помогал. Артем ведь сам программист, работает в какой-то крупной конторе, хотя вроде не очень ему там нравится.

Ну вот, наконец-то я знаю его имя.

– А чего не поменяет работу, если не нравится?

– А вот об этом ты сама у него и спросишь. Знаешь, наверное, я лучше тебе дам его номер, – предложила Оля, – позвонишь ему сама. А то ведь я опять забуду ему сказать, а сам он звонил уже несколько раз, так что может и не перезвонить больше. Так он тебе тоже понравился? Хороший мальчик.

– Вот именно – мальчик.

– Перестань! Вы прекрасно смотритесь вместе, даже и не скажешь, что ты старше его. Лично я была бы не против, если бы мой мужчина был моложе меня.

– Не удивлюсь, если когда-нибудь ты найдешь себе такого, – улыбнулась я.

– Ну теперь-то уже нет, конечно, куда я от своего Вити. Он мне, кстати, знаешь, что выдал на днях? Давай, говорит, родим девочку!

– Да что ты! И что ты ответила?

– Боязно как-то, все-таки уже до сорока осталось меньше двух лет! А с другой стороны, вдруг так захотелось маленького, да и о девочке я всегда мечтала, все эти платьица, бантики, куклы… В общем, не знаю. Думаю пока.

– Вы с ума сошли, – снова улыбнулась я.

– Посмотрим, что будет, когда ты родишь своего первого! А то смотри, время до сорока еще есть, можно и троих еще успеть.

– Сомневаюсь, что я на такое способна.

– Как узнаешь, не попробовав? Просто надо сделать это один раз, а там видно будет.

– Наверное.

– Ладно, Дашуня, пойду я, еще с Семой надо позаниматься.

– Хорошо.

Я уже собиралась повесить трубку, как в трубке раздалось:

– Даша, стой! Телефон Артема опять не записала!

Оля продиктовала его номер телефона, я записала. На том распрощались.


Перед уходом от Лёни Тиша в порыве ярости не обошла вниманием спальню, и ее стараниями клочья изодранных пурпурных обоев понуро свисали со стены. Их уже нельзя было подклеить так, чтобы это прилично смотрелось, но и если отодрать их совсем, вид был бы не лучше. Лично меня уже эта страшная стена начала раздражать, но от Леонида распоряжений на этот счет не поступало, так что приходилось терпеть.

На прошлой неделе я искала в кладовке какой-нибудь клей и вдруг наткнулась на большой мешок с остатками обоев от всех комнат. Таких, как в спальне, оказалось больше всего, причем в мешке нашлись не только обрезки от них, но и совершенно новые, еще даже не распакованные рулоны – целых четыре штуки. Я тут же взяла рулетку и пошла в спальню. Все сходилось, этого как раз должно было хватить. За день я переделала все, что было нужно, чтобы на следующий день уже можно было бы не отвлекаться на работу по дому.

К счастью, обойного клея после Тиши осталось предостаточно, так что, разведя его следующим утром в пластиковом ведре, которое покупала она же, я приступила к делу: отмерить полосу обоев, по ней нарезать весь остальной рулон, нанести клей на один из листов и на стену, встать на стол, который я притащила из бельевой, приклеить обоину. Стены ровные, клеить одно удовольствие, не то что у нас с Ларой дома, где я, помнится, сто раз выругалась со всеми нашими кривыми окнами, перекрученными углами и ноздревато-пупырчатыми стенами.

Я чуть ли не первый раз в жизни порадовалась тому, что у меня длинные руки. Ну то есть длиннее по сравнению с руками большинства людей. В жизни этого не заметно, зато вот когда приходишь в магазин покупать одежду, сразу становится ясно, насколько ты отличаешься от остальных. Для меня всегда была проблема купить готовый костюм или блузку, теперь даже уже не пытаюсь – шью на заказ. Зато вот обои клеить удобно. И лампочки вкручивать, не вставая на табуретку. Если, конечно, потолки не трехметровые.

К вечеру все было готово: спальня снова была чистой и светлой, такой, какой я увидела ее в первый раз. Никакого красного цвета, неровных обрывков бумаги, никакого напоминания о Тише. По крайней мере о ее страсти крушить квартиры бывших бойфрендов.

Честно говоря, я была не уверена, как на мою инициативу отреагирует Леонид – а вдруг ему эти красные обои были дороги как воспоминание о недавней страстной любви?! – но на следующий день ничего не произошло. Он не позвонил и не уволил меня, хотя и не высказал одобрения.

А сегодня он, как всегда, оставил месячный расчет в конверте на столе, и денег там было больше, чем обычно. Похоже, мои старания все-таки оценили.

Даже не мелочь, а все равно приятно.


В субботу я все-таки позвонила Тише.

Звонок она сбросила, и примерно через час я набрала ее снова. Не знаю, чего я ждала, наверное, до сих пор не верила, что она могла в трезвом уме сказать то, что сказала в конце нашего последнего разговора. Прошло уже две недели, наверняка она уже остыла и успокоилась, жалеет, что была так резка, но конечно, не позвонит первой – не в ее это характере признавать себя неправой. Что ж, позвонить я могу и сама. Может, подружек из нас и не получится, но по крайней мере и врагами не останемся, не придется переходить на разные стороны улицы, когда увидим друг друга, или делать вид, что незнакомы.

Второй звонок Тиша тоже отбила, и сразу после него пришла эсэмэска: «Не надо мне названивать, нам не о чем с тобой говорить».

По крайней мере не обзывается больше. Хотя все равно не очень приятно. Совсем неприятно. Жаль все-таки, что так получилось, очень жаль. Тиша хотя и вздорная, и разбалованная, и эгоистичная, но все равно милая, даже странно, как сильно я успела к ней прикипеть. Сильно по ней скучаю. По ее вздорности, сумасбродности, по ее улыбке, по виду ее голых ног в туфлях с высоким каблуком. В ней есть что-то такое, чем я сама никогда не смогу быть, хотя иногда мне, возможно, хотелось бы этого. Но теперь с этим ничего уже не поделаешь.

Я радость, я красивая, сильная, смелая. Все хорошо…

– Тебе нужен этот телефон? – спросила Лара, заглянув ко мне в комнату.

– Какой?

Она передала мне газету, на полях которой я нацарапала номер телефона Артема. Я отдала газету ей обратно.

– Нет, не нужен.

– То есть я могу ее выбросить?

– Выбрасывай.

– Отцу не звонила?

– Нет.

– Позвони.

– Может, и позвоню.

Тетя Лариса закрыла за собой дверь.

Что-то не ладится у нас в последнее время общение. Что-то я вообще со всеми переругалась, наверное, стоит подумать над этим…


Сегодня пришивала пуговицы к рубашкам, гладила носовые платки, разобрала носки по парам. Судя по одежде, Леонид довольно плотный мужчина или, может быть, полноват, или просто крупный. Любит хорошие вещи, но относится к ним довольно небрежно. С одной стороны, это плохо, потому что иногда приходится отстирывать пятна с белых рубашек, часто чистить брюки, прятать затяжки на свитерах, а с другой стороны, он ни разу не придрался к моей работе и не сказал, что я что-то делаю не так в отличие от того же Ромы, которому было важно, каким именно порошком я стираю его джинсы и в каком порядке расставлена его обувь.

Леонид так ни разу мне не позвонил. Иногда он присылает эсэмэски, но в основном излагает свои пожелания в записках, которые оставляет на кухонном столе. Пожеланий тоже, впрочем, обычно немного, например, сварить солянку, если я давно ее не готовила, или забрать вещи из химчистки, если он не успевал забрать их сам.

Сдавать и забирать одежду из чистки вообще постепенно стало полностью моей обязанностью. И продукты я теперь покупаю сама – так удобнее, ведь готовлю тоже я, и лучше, если я сама могу подобрать нужные продукты. Правда, таскать сумки из супермаркета не очень здорово, но, к счастью, он недалеко от дома, так что справляюсь. Иногда в выходные Леонид, видимо, сам ездит за покупками, и тогда в понедельник я нахожу на кухне стоящий на полу пакет, забитый продуктами, которые никогда не бывают лишними: овощи, фрукты, макароны, молоко длительного хранения, кофе, чай, сахар, мука. Радуюсь, что не придется все это нести самой.

Иногда меня все-таки напрягает такое отсутствие обратной связи. Все же хотелось бы, чтобы твою работу как-то оценивали, хвалили или поправляли бы в чем-то, ведь не могу же я все делать идеально. Если бы мы с Леонидом виделись, я бы точно поспрашивала, все ли его устраивает, или по крайней мере у меня была бы возможность видеть его реакцию – все какой-то ориентир. Но я по-прежнему прихожу, когда он уже успевает уехать на работу, а ухожу еще до того, как он возвращается с нее, так что приходится просто наблюдать за ним издалека, а если возникают сомнения, действовать на свой страх и риск.

Хотя до сих пор мне удавалось угадывать его желания. Или, возможно, у нас просто одинаковые вкусы.


Сидя в воскресенье вечером дома, я думала, чем бы мне таким заняться, лишь бы только не читать, потому что до изжоги начиталась за два дня. В конце концов полезла в Интернет и в очередной раз наткнулась на рекламу сайта знакомств.

Лара опять сегодня говорила, что я зря трачу свою жизнь. Ни семьи, ни нормальной работы, ни каких-либо перспектив, а лет-то уже сколько! Страшно подумать – тридцать два.

Возможно, она и права, подумала я, кликая по баннеру сайта знакомств, только почему я не чувствую внутренней готовности согласиться с ней? Вообще-то обычно мы с ней сходимся в наших взглядах на происходящее, но сейчас я вижу, как все достижения моей прошлой жизни летят в тартарары, то есть давно уже улетели, и все равно не могу заставить себя делать по-другому, даже просто признать, что пора что-то менять.

Мне всегда было дело до того, где я, кто я, какой у меня статус, что я собой представляю, какое произвожу впечатление. Встречаясь с друзьями или знакомыми, я хочу быть уверенной, что у меня все не хуже, чем у них, а в чем-то даже лучше. На мне черный костюм и белая рубашка, норковая шубка, сумка из натуральной кожи, в ушах сережки с бриллиантами. Где была в отпуске? В Таиланде. Где проводишь время? Обедаю в «Римских каникулах», в пятницу собираемся с друзьями в японском ресторане, ходим танцевать в «Луну». Личная жизнь? Свободна, свободна как птица! Никому по утрам не надо гладить рубашки, некого отводить в садик, живу с тетей в двухкомнатной квартире – красота. Вот сдала на права, купила машину, не самая новая, но на следующий год поменяю.

У такого образа жизни была и оборотная сторона: мое существование замыкалось на работе и доме, на доме и работе, но работу свою я любила, дома все было хорошо, так что такой ограниченный маршрут был не в тягость. Случалось, конечно, заедала рутина или, наоборот, наваливалось за раз так много всего, что начинало казаться, что я не живу, а только бесконечно кручу какое-то колесо, которое приводит в действие никому не нужный механизм, но дела постепенно делались, проблемы разрешались, и все проходило, мир в душе восстанавливался.

Потом владельцы и учредители нашей компании ушли на досрочную пенсию, и моим руководителем стал наемный директор – Василий Николаевич.

В общем-то он хороший мужик, если бы мы общались с ним вне работы, мне было бы с ним интересно, в некотором роде так же, как с Тишей, как с кем-то из весьма непривычного для меня круга общения. Однако в том, что касается работы, я часто бывала с ним не согласна. Обзывая всех клиентов проститутками, он сам при этом вел себя так же. Я понимаю, что большого бизнеса не сделать, не испачкавшись, и все-таки то, сколько раз пришлось окунуться в нечистоты с его приходом, начинало потихоньку отвращать меня от моих прямых обязанностей.