- Стой, не чуди, давай я тебя отвезу! - наклоняется и хлопает её дверью, захлопывая обратно. - На улице холодно.

Пытается держаться непринуждённо, хотя внутри у него всё болезненно сжимается. Боль теснится со злостью, и он сам не донца понимал, на кого злится больше: на неё, себя или того кретина Леднёва. Даня более, чем уверен, что собака зарыта именно там.

Чувствует, что этот мудак крепко вцепился в Милу, и, хоть она и продолжала это отрицать, спроси, но её выдают глаза. Они всё время шептали, что Даниил — третий лишний.

- Хорошо! - блондинка вжимается в кресло, отстраняясь от нежеланной близости.

Парень облегчённо вздыхает и проворачивает ключ в зажигании. Выезжает на проезжую часть, продолжая накручивать себя. Злится ещё больше, концентрируясь не на дороге, а на собственных уничтожающих мыслях.

Чем он хуже? Что есть в этом козле, чего нет в нём?!

Подрезает плетущийся впереди седан, заставляя Милану напрячься, и обеспокоено взглянуть на блондина:

- Может, сбавишь скорость?

Короткий взгляд на светофор. Зелёный. Последние секунды. Успеем.

…

Жизнь может измениться за секунду, вы знали об этом? Одно неправильное решение, движение, поворот головы, взгляд. Или просто кто-то на эмоциях, чуть сильнее надавил на газ, желая проскочить на мигающий зелёный.

Этот поступок стал роковым, покалечив две молодые жизни. Импульсивный порыв Даниила привёл к плачевным последствиям.

К сожалению, никому не удаётся переиграть судьбу. Какая-то ничтожная секунда, и в заднюю пассажирскую дверь с водительской стороны, врезается чёрный внедорожник. Массивный джип сминает легковушку подобно прессу, под который попала консервная банка: быстро, безжалостно, безвозвратно.

Вокруг послышались женские вопли, крики.

Скрежет металла, тянущийся по асфальту, оставляет след из мелких искр и белёсых царапин. Автомобиль развернуло, и с силой припечатало к высокому бордюру у обочины. Вокруг всё замерло. Кто-то уже вызывал скорую помощь.

В салоне был слышен лишь громкий удар. Скрип металла и звенящая тишина секундой позже. Всё происходило, как в замедленной съёмке самого жуткого фильма.

Машину разворачивало, казалось, целую вечность, ударяя беззащитные тела о двери и приборную панель. Внутри не было слышно голосов. На самом деле, прошли считанные секунды, но Милане казалось иначе.

Такова судьба-злодейка или воля случая… а может, обычная неисправность... но подушки безопасности не сработали. Удар... во рту появился металлический привкус. Ещё один удар пришёлся в плечо, и ещё один. Тишина. Пятна перед глазами.

Милана ударилась о пассажирскую дверь, разбив бровь, и, оставив след крови на стекле. Кажется, она ещё жива. Что не скажешь о парне. Его неестественная поза, не предвещала ничего хорошего.

Вой сирен взорвал улицу, спустя долгие десять минут. Но ни Милана, ни Данил, не услышали его. Не поняли, как их вытащили из чёртовой искореженной машины. Не почувствовали как их пытаются «вернуть к жизни». Гул вокруг прекратился, погружая всё во мрак, и осбождая тело от дикой боли.

Глава 44


Он зачем-то считал свои шаги, ступая вдоль тёмного коридора. Затем удары собственного сердца. А сидя в машине – количество затяжек и колец из густого дыма, выпускаемых им в открытое окно.

Отпустить её? Так ли это просто, как кажется на первый взгляд? Если бы это было так легко, он бы давно это сделал. Послал бы всё на хер и жил бы дальше. Он бы забыл о ней на следующий день после близости. Но, кажется, та ночь оказалась для него отправной точкой в персональный ад.

Всё ещё на взводе, так и не отпустив ситуацию, продолжая прокручивать в голове каждое её слово, Илья выехал на главную дорогу. Ушёл с тренировки, ссылаясь на плохое самочувствие. Так себе отмазка. Для их тренера это вообще не аргумент. Отпустит, только если подыхать будешь. А его сегодня отпустил. Может, Сергеич сумел рассмотреть то, что другие не видят? То, что он действительно дохнет?

Как она смотрела на него… глубоко… было ощущение, что Мили собрала в своих глазах всю ненависть мира. И заставляла его жрать её. Давиться острыми осколками. Не глядя. Просто заталкивать их в себя через силу. Так правильно. Так заслуженно.

Брюнет притормозил на светофоре. Закрыл глаза, вспоминая какой тёплой Мили может быть. Как тогда. В ту ночь, когда подарила ему себя. Позволила наполнить себя, и наполнила его всем тем, чего ему так не хватало. А он, мудак… всё испортил.

Что ты пытался доказать ей? Или себе? И чего добился? В один миг ты обесцветил свою жизнь. Вспорол себе и ей вены тупым лезвием.

Неожиданный гудок клаксона выбил парня из череды воспоминаний. Илья едва заметно вздрогнул и бросил короткий взгляд на светофор. Зелёный.

Выругался и нажал на педаль, неторопливо съезжая с главной дороги. Вспоминая долбаный букет цветов, который выкинул в мусорный жбан возле дома. Который так и не осмелился ей подарить. Да… а ведь сделать ей больно было гораздо легче.

Ещё один поворот, объезжая переулок, Илья сокращает дорогу к дому. В грудной клетке неприятно потянуло. Сжало, отзываясь болью в рёбрах. Так, что дышать стало почти невозможно. Зажмурился, снижая скорость и сдвигая тёмные брови к переносице. Что за дичь? В попытке отдышаться, кое-как стянул с себя ветровку и снова притормозил. С какого лешего здесь пробка? В такое время?

Впереди него была вереница машин. Они разъезжались в стороны, освобождая проезд для кареты скорой помощи. Вой сирены позади, говорил о том, что и ему нужно подвинуться. Съехал на обочину и попытался восстановить дыхание. Бросил взгляд на телефон, что был небрежно брошен на соседнее кресло. Он громко звонил, оповещая о том, что ему звонит отец. Ну, надо же? А Илья уж было подумал, что родитель решил вычеркнуть сыночка из своей жизни… как это когда-то сделали его другие родственники.

Сбросил вызов и заглушил двигатель. Открыл окно, позволяя прохладному ветру пробраться в салон. Поёжился, чувствуя холод за пазухой. Это лучше, чем ощущение удушья и боли под рёбрами. Скорая проскочила мимо, громко воя, и закладывая уши. Судя по всему, впереди авария. Может, есть смысл развернуться назад?

Брюнет снова закурил и открыл дверь. Вышел на улицу, подставляясь под холодные языки осеннего ветра, и тяжело вздохнул.

Телефон вновь начал разрываться, под жужжание, продвигаясь вперёд по кожаному креслу. Илья выбросил сигарету и склонился в салон, хватаясь за мобильный.

- Да? – впиваясь потускневшими глазами в линию горизонта.

- Ты где? – отец, судя по интонации, не сбавил обороты. Да и, можно ли их тут сбавить?

- Еду домой. Из универа. – толкнул носом ботинка колесо. Скоро нужно будет менять резину…

- Послушай меня, пожалуйста, внимательно… - Илья опускает взгляд на свою руку, вслушиваясь в голос отца. Глянул на свои стёсанные и ещё незажившие костяшки, покрытые толстой корочкой. – Мне срочно нужно, чтобы ты съездил домой. Забери из моего стола синюю папку. Там - увидишь. Договор о задатке на покупку земельного участка. Срочно. Забери его и отвези в офис. Там Семён ждёт. У меня совсем всё из головы вылетело с этими твоими… - запнулся, - закидонами.

- Я тебя понял, пап. Сделаю. – Илья хлопнул дверью автомобиля и пошёл вперёд, пытаясь рассмотреть толкотню впереди. Авария, кажется, не слабая. – У тебя всё нормально? Как долетел? – ему хотелось сделать вид, что ничего не было. Что отец не называл его ублюдком и не смотрел на него, как на кусок дерьмо.

- Всё нормально, – холодно и отстранённо. Непривычно. Словно чужие люди. – Через пару дней вернусь. Поговорим.

Он и не сомневался…

Так же прохладно прощается, и сбрасывает вызов, пряча телефон в кармане джинс. Ещё несколько шагов. Парень сбрасывает с головы капюшон, прищуриваясь. Несмело шагая вперёд. Проталкиваясь сквозь толщу людей. Знакомый покорёженный автомобиль сдавил лёгкие. Ещё несколько шагов, чтобы уловить номера. Но толпа людей загромождала дорогу, не давая толком ничего разглядеть.

Живот скрутило… автомобиль так помяло, что будет чудом, если там есть выжившие. Ещё ближе… судя по тому, что он видел, машину вынесло на встречную полосу. А перед этим, скорее всего, крутануло так, что тачка снесла даже отбойник.

Скорая разгоняла зевак, а менты помогали спасателям извлекать пострадавших. Или погибших…

Буквально пара минут. Он уже собирался возвращаться в салон и сделать попытку развернуть свой автомобиль… если бы перед глазами не мелькнул госномер… знакомый до хруста костей. Он перестал дышать, когда, всматриваясь внимательнее, увидел, как из груды металла извлекают девушку. С окровавленным лицом. В знакомой куртке и волосами цвета пшеницы.

…

Резкий запах спирта ударил в нос. На сгибе локтя остаётся мокрый, холодный след. Неприятно. Острый толчок, и в вену входит катетер.

Так же неприятно и в области грудной клетки. Её безжалостно стянули эластичным бинтом. Хотя, без бинта вообще невозможно было дышать. Любое движение отражалось невыносимой болью. Казалось, множество острых кинжалов вонзаются в лёгкие. Пронизывают. Разрывают на лоскуты.

И, финалом трагичной аварии стала подвешенная к верху нога: твёрдый гипс скрывал закрытый перелом, который случился после бокового удара.

Во рту все пересохло. Последствия наркоза. Хотелось пить. Хотелось вспомнить, что произошло? Где Даниил? С ним все нормально?

Милана открыла слипшиеся глаза, и мутный взгляд зацепил белое пятно. Живое пятно. Рядом с ней кто-то стоит.

- Проснулась, милая? — женщина, настроив капельницу, провела по светлым волосам, убирая упавшие пряди с лица блондинки.

- Пить... - шевелит пересохшими губами.

- Нет, ещё рано. Могу предложить смочить губы.

- Да. – Соглашается девушка, приподнимаясь. - Где Даня?

- Все хорошо. Постарайся ни о чем не думать, - подносит стакан к бледным губам и немного наклоняет, смачивая губы водой. - Хватит. Как ты себя чувствуешь?

- Странно... - она ложится на подушку, прикрывая глаза. С закрытыми глазами легче. Свет жутко раздражал.

- Уже неплохо, - женщина мягко касается мягкой и тёплой ладонью её руки. – Хочешь, я позову родных?

- Маму...

- Подожди минутку. Ещё врача позвать нужно.

Несколько шагов, скрип дверной ручки. Приглушённые голоса уходят на задний план, растворяясь в головной боли. Тяжело дышать.

- Она очнулась? – послышался знакомый голос из приоткрытой двери.

- Да, попросила позвать мать. Вы не видели её?

- Я сам зайду! - требовательно.

- Родственник? - скептически.

- Я её брат. -Твёрдо и уверенно. Тщательно скрытая ложь. Какой к чёрту брат? Но он и не такое скажет, чтобы проникнуть в палату. Всю ночь под дверью торчал.

- Хорошо, но как только зайдёт мать, сразу выходите!

- Договорились.

Дверь бесшумно открылась и Илья беспрепятственно зашёл в палату. Перед глазами моментально вспыхнула картинка смятого авто. Внутри всё больно скрутилось.

Пробежался уставшим взглядом по внешнему виду Миланы, и останавился на закрытых глазах. Ресницы подрагивали. Лоб морщился. Ей больно.

И мне, мили… пиздец, как больно. Все что хочешь, сделаю… Землю буду жрать, всё… только бы тебе не было больно.

Мила открыла глаза и переклась взглядом с Ильей. Бледный. Под глазами залегли чёрные круги. Взгляд исподлобья. Осунулся.

Шаг. Ещё один. Они молчат. Просто смотрят.

В её глазах проступил горький блеск. Такой же, как и в его собственных.

- Мили... - полушёпотом. Ещё один шаг и брюнет опускается на колени перед ней.

Подхватывает слабую руку и мягко сжимает в своём кулаке. Целует бледные пальчики. - Не отталкивай меня сейчас...

Не оттолкнула бы, даже если бы сильно захотела. Сил нет. Да и не скоро появятся.

Сейчас она совсем перед ним беззащитна. Уязвима и, кажется, окончательно сломлена, в прямом и переносном смысле.

Он и сам так же себя ощущает. Будто его пропустили через мясорубку.

Со вчерашнего обеда не выходил из больницы. Приехал следом за каретой скорой помощи. Держится до сих пор только на двух стаканчиках галимого кофе. Как Цербер охранял её палату и еле сдерживал себя, чтобы не подняться на этаж реанимации, где за жизнь врачи вытаскивали с того света Даниила. Если Илья поднимется к нему, то попросту убьёт. Добьёт.

- Где Даня? - поворачивается к брюнету и слабо тянет руку на себя. Тот не отпускает, всё так же держит её возле своих губ, опаляя горячим дыханием холодную кожу.

- Жив. - Коротко, стиснув зубы. - В коме. Ты помнишь, что случилось?

- Нет.

Ложь… конечно же, она помнит. Помнит, как блондин хотел проскочить на мигающий зелёный и чуть не угробил их жизни. Но, она не желала ему смерти. Он должен выжить. Должен выкарабкаться.