И какие старые добрые времена можно вспомнить с Бриттой Эмке? Бритта, а ты еще не забыла, как сказала тогда на уроке истории: «Господин Мюллер, если вы поставите Герри тройку, это будет несправедливо по отношению к Катрин. Ведь Герри за эти полгода ни слова не сказала и не наиисала. Вместо этого на каждом уроке она списывала у Шарлоты домашнее задание по химии или играла с ней в «морской бой».

А о том, как сложилась ее жизнь, эта доносчица Бритта уже кратко обрисовала в письме на случай, если это вдруг кого-то заинтересует: «После того как я закончила факультет социальной педагогики, я год проработала с детьми-инвалидами. А потом мы с моим мужем Фердинандом Фрайгерром фон Фалькенхайном поселились в большом поместье в Нижней Саксонии 3. Наша дочка Луиза сейчас ходит в детский сад, а в прошлом году родился наш наследник Фридрих. Мы очень счастливы, у нас прекрасная жизнь. Всем сердечный привет. Ваша Бршта Фрайфрау фон Фалькенхайн».

Жизнь Бритты после школы, какой бы сказочной она ни казалась, на самом деле была печальным свидетельством того, что мы уже живем не в старые добрые времена, где желания иногда исполнялись. Потому что, если бы все сложилось в соответствии с моими и Шарлотиными желаниями, Бртта сегодня сидела бы в кондитерской за кассой и жила бы вместе с мужем-алкоголиком и собакой бойцовской породы, страдающей недержанием мочи, в замшелой полуподвальной государственной квартирке.

А я была бы замужем за Фердинандом Фрайгерром фон Фалькенхайном, который остался бы тем, кем он сейчас является.

– Я бы на твоем месте не пошла, – сказала Лулу. – Они там все будут хвастаться своими шикарными мужьями, домами, детьми, суперработами, дорогими машинами, путешествиями и докторскими степенями. Ты будешь чувствовать себя там ужасно. Ведь у тебя даже жениха нет!

– Спасибо, что напомнила, – откликнулась я.

– К тому же со школьного выпускного ты набрала вес, – сказала Тина.

– Всего два килограмма, – запротестовала я. – Ну, максимум пять.

– А еще она очень бледная, – снова сказал папа. Я изумленно на него взглянула. Неужели здесь все-таки кто-то заметит, что со мной не все ладно?

– Так выглядит не только она, – вставила мама. – И все, кто так выглядит, еще не замужем или не женаты. Кстати, мужчины, которые там будут, сейчас как раз в том возрасте, когда они готовы навсегда связать себя узами брака. Ти... Лу... Герри может просто сказать, что она редактор. Или книготорговец.

– Вот еще! Зачем мне так делать? – возмутилась я. – У меня нет повода стыдиться своей профессии. Даже наоборот, очень многие мне завидуют.

– А чем же она занимается? – спросил Патрик у Лулу.

– Я писате...

– Она пишет дешевые романы, – ответила Лулу. – Повести о врачах, сопливые любовные истории и тому подобную дешевку.

– А! Моя бабушка такие все время читала, – сказал Патрик. – И на это можно жить?

– Конечно, – кивнула я. – На са...

– Скорее, плохо, чем хорошо, – вклинился пала.

– У меня есть сбережения,– сказала я. Ну, дня на три еще хватит. – И ещ...

– Зато нет нормального пенсионного обеспечения и мужа, который это компенсировал бы, – снова перебил меня папа. А я всего лишь хотела объяснить этому чертову Патрику, что мои романы читают и молодые женщины. – А ведь тебе уже тридцать!

И почему эту цифру всегда произносят с таким дурацким выражением?

– Ну, тридцать лет – это же совсем не много, – сказала Лулу. – Я вот, например, познакомилась с Патриком, когда мне было тридцать два.

Случилось это два месяца назад. А я до сих пор даже не спросила, где они познакомились. Ну, уж точно не по Интернету, потому что, когда я рассказала Лулу о найденном сайте знакомств, она презрительно наморщила нос и сказала:

– Да там собираются всякие уроды, которые в реальной жизни никому не нужны.

Насчет того типа, с ником otboyniymolotok31, она точно угадала.

– У тебя другой случай, – обратился к Лулу папа. – Ты работаешь учительницей и отлично обеспечила себе старость. Ты можешь позволить себе еще немного подождать с замужеством.

– К тому же ты блондинка, – сказала мама. – А вот как может Тилури найти себе жениха с такими-то волосами, когда она, ко всему прочему, только и делает, что торчит у себя в квартире и пишет?

– Мама, я...

– Она должна обязательно пойти на встречу одноклассников. Это хорошая возможность посмотреть, как обстоят дела у мужчин, которых она знает еще со школы, – обеспокоенно прибавила мама. – А иначе что ей остается? Только объявление о знакомстве подавать!

– Это она уже давно попробовала, – сказала Тина. Она познакомилась со своим Франком в супермаркете.

– Что? – На мамином лице появилось выражение неподдельного ужаса. – Так, значит, вот как далеко это все зашло! Моя дочь дала объявление о знакомстве! Боже мой, не вздумай ни слова сказать об этом на серебряной свадьбе Алексы! Если ты это сделаешь, я от стыда сквозь землю провалюсь.

– Никаких проблем, – сказала я. На серебряной свадьбе тети Алексы я не появлюсь, точно так же, как и на встрече выпускников нашего класса.

Как раз в этот момент Хизола любезно опрокинула свой стакан с яблочным соком, тем самым положив конец этому разговору. Часть вылитого сока попала на брюки Хабакуку, он поднял оглушительный рев и успокоился, только когда мама подала десерт.

После обеда все попрощались и разошлись. Лишь мне пришлось остаться, чтобы забрать с собой остатки еды.

Мама сунула в мои руки тот самый контейнер, обернутый пакетом:

– И пожалуйста, сделай мне одолжение. Забрось как-нибудь в аптеку вот это. – И водрузила на контейнер обувную коробку.

– Туфли? В аптеку?

– Не говори ерунду, – раздраженно сказала мама. – Это старые лекарства. Просто твой отец не разрешает мне выбрасывать их вместе с остальным мусором. Он утверждает, что это не бытовые отходы. А в аптеке их с удовольствием забирают для бедных из стран третьего мира. Ты действительно дала объявление о знакомстве?

– Нет. Но я ответила на такое объявление.– Я осторожно приподняла крышку обувной коробки. – Вряд ли в третьем мире нужны капли от насморка, срок годности которых истек в июле 2004 года.

– Но там ведь есть и другие лекарства. Дареному коню в зубы не смотрят. В аптеке всегда радуются, когда им что-то приносят. – Мама всхлипнула. – Вот уж никогда не думала, что моей дочери придется отвечать на объявление о знакомстве. Впрочем, ты всегда была трудным ребенком.

У меня в руках уже была следующая упаковка лекарств.

– Дальмадорм. Это ведь снотворное. – Вот теперь я по-настоящему удивилась. Это никак не могло быть случайным совпадением. Сердце у меня забилось чуть быстрее.

– Мне назначили курс перед Рождеством, – произнесла мама. – И когда твой отец вышел на пенсию, мне на всякий случай пришлось целый год держать для него что-то подобное. – При воспоминании об этом она закатила глаза.

– Срок годности еще не истек. – У меня задрожали руки, но мама этого не заметила.

– Конечно, – строго сказала она. – А ты знаешь, какой у всех этих средств побочный эффект? К ним очень быстро привыкаешь. Я никогда не стала бы принимать такие таблетки. И твой отец тоже.

– Тогда зачем ты пошла к врачу и попросила тебе их прописать?

– Что ты хочешь этим сказать? – завелась мама. – Я ведь только что тебе объяснила: мы не могли спать! Целый год глаз не смыкали! Работа, дети, снова работа... Это невыносимо. Сон жизненно необходим. К бессоннице нельзя относиться легкомысленно.

– Но ты же только что сказала, что никогда в жизни таких таблеток принимать не станешь, – возразила я. Боже мой, да здесь же больше десятка запечатанных упаковок!

– Не все проблемы нужно решать с помощью медикаментов. А если без этого никак не обойтись, то всегда под рукой есть старая добрая валерьянка, вот ей я доверяю.

– Да, но... – начала я.

– Почему ты каждую свою фразу начинаешь с «но»? – спросила мама. – Ты всегда такой была. Хлебом не корми, только дай поспорить. От этого все твои проблемы с мужчинами. Ну так как, ты поможешь отнести это в аптеку или нет?

Я уже давно оставила попытки разгадать смысл маминых парадоксов.

– Легко, – согласилась я. – Но я сомневаюсь, что в странах третьего мира очень нужно снотворное.

– Опять «но», – вздохнула мама и чмокнула меня в щеку, подталкивая к входной двери. – Мне очень хочется, чтобы ты настроилась на более позитивный лад. – Она провела рукой

но моим волосам. – Ты ведь сходишь в парикмахерскую перед серебряной свадьбой Алексы, правда? Хорошая укладка тебе очень пойдет. Дорогой, попрощайся с Тирилу! – крикнула она через плечо.

– До свидания, Герри! – заорал папа из гостиной.

– Я бы не была в этом так уж уверена, – пробормотала я, но мама уже захлопнула дверь у меня за спиной.



Обувную коробку я принесла к себе домой. Мне никто не запрещал выбрасывать этот хлам в мусоропровод, даже моя совесть преспокойно молчала. Ну, что такое загрязнение свалки каплями от насморка и снотворным по сравнению со всякими захоронениями радиоактивных отходов?

Хотя снотворное выбрасывать я вообще не собиралась. Эти таблетки были ответом на все вопросы, которые меня мучили в последние два дня. То, что эта обувная коробка оказалась в моих руках, было настоящим знаком судьбы. И теперь я могла использовать ее содержимое по максимуму.

Прямо как в тот раз, когда я хотела купить себе ноутбук и на блошином рынке наткнулась на первую отпечатанную копию книги Томаса Манна «Будденброки», подписанную автором. Стоила она пятьдесят центов.

– Потому что этот шрифт ни одна свинья не прочитает, – сказал тогда продавец. – И то, что там нацарапано от руки, тоже.

Я не являюсь истовой поклонницей творчества Томаса Манна, и рукописный текст длиной в целую страницу читаю только в случае крайней необходимости. Поэтому я выставила книгу на торги в Ибэй, где какой-то антиквар из Гамбурга заплатил за нее две с половиной тысячи евро.

Покупка ноутбука после этого не представляла для меня никаких сложностей.

Обычно мне так сильно не везет.

Если честно, мне так никогда не везет.

Я тщательно перебрала все коробочки с лекарствами и, в конце концов, отложила не меньше тринадцати упаковок снотворного. Тринадцать нераспечатанных упаковок снотворного. Я раскладывала их так и сяк на своем письменном столе и не могла отвести от них взгляда. У всех были красивые названия, вроде ноктамид, реместан, рогипнол и лендормин. У некоторых еще не вышла даже половина срока годности.

Таблеток было столько, что могла возникнуть лишь одна сложность: успеть проглотить последние, пока первые еще не подействовали. Но в этом отношении я могла быть совершенно спокойна: для меня быстро есть не проблема. Я бы даже сказала, что быстро есть вообще является моей единственной выдающейся способностью.

Я заметила, что при виде всех этих коробочек у меня мурашки по спине забегали.

За последние два дня я прокрутила в голове все возможные варианты и все их посчитала неподходящими. Большинство из них отпало потому, что для их осуществления требовались определенные технические знания и практические навыки,которыми я не обладала. Волокита с венами была исключена, потому что я не выношу вида крови, да и потом, новичку не так-топросто найти эти самые вены.

А вот вариант со снотворным я осилю. Да это простодетские игрушки.


Дорогая мама!

Спасибо тебе огромное за прекрасную коллекцию снотворного. Предоставив ее в мое распоряжение, ты уберегла меня от трудоемких и, возможно, незаконных действий.

Конечно, ты права: не все проблемы нужно решать с помощью медикаментов. Просто жаль было упускать такую возможность. К тому же тут как раз хватит для одного.

Ладно, шутки в сторону: я прошу прощения за то, что рассержу тебя этой историей с таблетками, но, прежде чем злиться, подумай, от скольких будущих разочарований я, таким образом, тебя уберегла. Мне правда искренне жаль, что до сих пор я тебя – только разочаровывала. Причем, как ты заметила, 26 впервые я разочаровала тебя, родившись, потому, что оказалась не Гердом, а Гердой. А еще я разочаровала тебя тем, что я брюнетка, а не блондинка. Но хотя бы поверь, что я не меньше, а может быть, и больше тебя сожалела о том, что тетя Алекса хотела, чтобы на ее свадьбу цветочные лепестки разбрасывали только девочки со светлыми волосами. И что все мои сестры и кузины разбрасывали эти чертовы цветочные лепестки, а я нет. Почти всю свадьбу я просидела под столом. Да, скорее всего, мне не стоило привязывать шнурок дедушки Роденкирхена к ошейнику Вальди, но я понятия не имела, что маленькая такса может дернуть так сильно и что дедушка Роденкирхен сдернет скатерть вместе с праздничным тортом и лучшим фарфором бабушки Роденкирхен.