- Оставь меня в покое, - прошептала Каролина. Она мягко высвободилась из его объятий и вышла из гостиной. Спотыкаясь как старуха, она направилась в уединение своей спальни, игнорируя обеспокоенные вопросы Кейда. Ей нужно было побыть одной, забраться в кровать и спрятаться, словно раненому животному. Может быть, там она найдет способ излечить ужасные раны в душе.

Два дня Каролина не выходила из своей комнаты, слишком подавленная, чтобы плакать или разговаривать. Она не могла есть или спать, а ее утомленный разум упорно пытался изучить каждое воспоминание об Эндрю. Он ничего не обещал, не признавался в любви, ничем не выдавал своих чувств. Она не могла обвинить его в предательстве. И все же ее боль превращалась в гнев уязвленной гордости. Она хотела встретиться с ним, заставить его признаться в своих чувствах, или, по крайней мере, сказать ей, что было ложью и что правдой. Она, конечно же, имела право на объяснение. Но Эндрю бросил ее, не сказав ни слова, оставив ее безнадежно задаваться вопросом, что между ними пошло не так. Это все его план, подумала она с растущим отчаянием. Он всего лишь хотел ее общества, пока его отец не умрет и не оставит ему богатство Рочестеров. Теперь, когда Эндрю получил то, что хотел, она больше ничего для него не значила. Но неужели она была совсем ему безразлична? Она знала, что не придумала нежность в его голосе, когда он сказал, я не смогу жить без тебя…

Зачем он сказал это, если не имел это в виду?

К усталому удивлению Каролины, ее мать, Фанни, встретила новость о скорой свадьбе Эндрю, закатив настоящую истерику. Она тут же слегла в постель, громко требуя, чтобы слуги выполняли все ее желания, пока она выздоровеет. Все в доме стали плясать вокруг Фанни и ее слабых нервов, милосердно оставив Каролину в покое.

Единственным, с кем Каролина говорила, был Кейд, который стал для нее на удивление постоянным источником поддержки.

- Что я могу сделать? – мягко спросил он, подойдя к Каролине, пока она сидела у окна и равнодушно рассматривала сад. – Должно же быть хоть что-то, отчего тебе станет лучше.

Она повернулась к брату с печальной улыбкой. – Надеюсь, что мне станет лучше со временем, хотя в данный момент я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу снова почувствовать себя счастливой.

- Этот ублюдок Рочестер, - проворчал Кейд, присев перед ней на корточки. – Хочешь, я пойду и отделаю его для тебя?

У нее вырвался слабый смешок. – Нет, Кейд. От этого мне не станет легче ни на йоту. И думаю, что впереди Эндрю ждет достаточно страданий, если он и в самом деле планирует пройти до конца и жениться на Джулиане.

- Верно. – Кейд задумчиво оглядел ее. – Я должен кое-что тебе рассказать, Каро, хотя тебе это, скорее всего, не понравится. Рочестер вчера прислал мне сообщение, написав, что оплатил все мои долги. Думаю, мне следует вернуть ему деньги – но что-то не хочется.

- Поступай, как хочешь. – Она апатично наклонилась вперед, пока не уткнулась лбом в холодное, твердое оконное стекло.

- Что ж, теперь, когда у меня нет долгов, а отвечаешь за мою удачу хоть и косвенно, но все-таки ты… Я хочу сделать что-нибудь для тебя. Уже почти Рождество, в конце концов. Давай я куплю тебе красивое ожерелье или новое платье… только скажи мне, чего ты хочешь.

- Кейд, - без интереса сказала она, не открывая глаз, - единственное, чего бы мне хотелось, это получить Рочестера, связанного как рождественский гусь, полностью в мое распоряжение. А поскольку ты не можешь этого сделать, мне ничего не надо.

Ее слова были встречены затянувшимся молчанием, а затем она почувствовала легкий хлопок по плечу. – Хорошо, сестренка.


На следующий день Каролина по-настоящему старалась выбраться из облака уныния, охватившего ее. Она долго лежала в горячей ванне, помыла голову и оделась в удобное платье, оно было ужасно устаревшим, но всегда ее любимым. Складки потертого светло-зеленого бархата мягко обволакивали ее тело, когда она сидела у огня и сушила волосы. На улице было холодно и ветрено, и она передернулась, взглянув из окна спальни на серое небо.

В тот момент, когда она задумалась, а не послать ли за подносом с чаем и тостами, в закрытую дверь сильно забарабанили кулаком. – Каро, - послышался голос ее брата. – Каро, можно мне войти? Я должен поговорить с тобой.

Его кулак снова настойчиво постучал по деревянной поверхности, словно он пришел по какому-то важному вопросу.

Слабая насмешливая улыбка появилась на ее лице. – Да, входи, - сказала она, - прежде чем ты выбьешь дверь.

Кейд ворвался в комнату, на лице его застыло крайне странное выражение… напряженное и одновременно ликующее, атмосфера коварства окутывала его. Темно-каштановые волосы были взъерошены, черный шелковый платок болтался на шее.

- Кейд, - с тревогой спросила Каролина, - что, во имя всего святого, случилось? Ты что, с кем-то подрался? В чем дело?

На его лице появились одновременно триумф и неповиновение, от чего он выглядел еще моложе своих двадцати четырех лет. Когда он заговорил, голос его был несколько запыхавшимся. – Я был довольно занят сегодня.

- Чем занят? – спросила она настороженно.

- Я достал тебе подарок на рождество. На это потребовалось немало сил, должен сказать. Пришлось позвать на помощь парочку приятелей, и.… Пожалуй, нам не стоит тратить время на разговоры. Доставай свой дорожный плащ.

Каролина уставилась на него в полном недоумении. – Кейд, мой подарок на улице? Я что, должна ехать за ним, да еще в такой промозглый день? Я предпочла бы подождать. Уж тебе-то известно, через что мне пришлось пройти в последнее время, и…

- Этот подарок не отнимет у тебя много времени, - ответил он невозмутимо. Засунув руку в карман, он достал очень маленький ключ с завязанной на нем легкомысленной красной ленточкой. – Вот, возьми. – Он сунул ключ в ее ладонь. – И никогда не говори, что я ничего для тебя не делаю.

Она изумленно посмотрела на ключ в своей руке. – Я никогда не видела таких ключей. От чего он?

Ее брат ответил сводящей с ума улыбкой. – Надевай свой плащ и узнаешь.

Каролина закатила глаза. – Я не в настроении для одной из твоих выходок, - сказала она бесцеремонно. – И я не хочу выходить из дома. Но я сделаю тебе одолжение. Только учти: если подарок – это что-то меньше, чем очень дорогое украшение, я страшно на тебя рассержусь. А сейчас, можно мне хотя бы несколько минут, чтобы заколоть волосы?

- Хорошо, - нетерпеливо сказал он. – Но поторопись.

Каролина не могла скрыть своего удивления, видя едва сдерживаемое возбуждение своего брата. Он практически плясал вокруг нее, как какой-нибудь напроказивший эльф, когда минуту спустя она сходила вслед за ним по ступенькам. По всей видимости, он считал, что его загадочный подарок сможет отвлечь ее от грустных мыслей… и, хотя его хитрость была очевидна, она была благодарна ему за заботу, которая крылась за ней.

Широко распахнув дверь, Кейд подал знак семейному экипажу, запряженному двумя гнедыми, которые нетерпеливо переступали ногами и фыркали на сильном ветру. Их лакей и кучер тоже ждали, на них были теплые пальто и большие шляпы, чтобы защитить их от холода. – О, Кейд, - простонала Каролина, повернувшись обратно к дому, - Я никуда не поеду в этой карете. Я устала, проголодалась, и хочу спокойно посидеть вечером дома.

Кейд удивил ее, взяв ее личико в ладони, и посмотрев на нее своими темными, умоляющими глазами. – Пожалуйста, Каро, - прошептал он. – Всего один раз не спорь и не создавай проблем. Просто сделай то, о чем я прошу. Забирайся в карету и не забудь взять чертов ключ.

Встретив его спокойный взгляд, она растерялась, покачав головой в кольце его рук. Смутное, странное подозрение закралось ей в душу. – Кейд, - прошептала она, - что ты наделал?

Он не ответил, только подвел ее к экипажу и помог забраться внутрь, а лакей вручил ей одеяло, чтобы не мерзли колени, и подвинул фарфоровую грелку прямо ей под ноги.

- Куда карета меня повезет? – спросила Каролина, и Кейд небрежно пожал плечами.

- У одного моего друга, Сэмбрука, есть фамильный домик в предместье Лондона, который он использует, чтобы встречаться со своей… Ну, это не имеет значения. Сегодня, это местечко свободно и в твоем распоряжении.

- Почему ты не мог привезти мой подарок сюда? – Она пронзила его полным сомнения взглядом.

По какой-то причине, этот вопрос заставил его коротко рассмеяться. – Потому что ты должна рассмотреть его тайно.

Просунувшись в карету, он поцеловал ее в холодную щеку. – Удачи, - пробормотал он и отошел.

Она тупо уставилась в окно экипажа, когда дверца с резким щелчком захлопнулась. Паника завладела ее мыслями, превратив их в абсолютную кашу. Удачи? Что, ради всего святого, он хотел этим сказать? Это случаем не имеет отношения к Эндрю? О, она готова убить своего братца, если это так!


Карета поехала мимо Гайд-парка к западу Лондона, где все еще оставались огромные участки невозделанной земли. Когда экипаж остановился, Каролина с трудом попробовала подавить свое волнение. Она не переставая думала, что же мог придумать ее брат, и почему она была такой идиоткой, что оказалась замешанной в его затее. Лакей открыл дверцу кареты и поставил на землю подножку. Однако Каролина не двинулась с места. Она сидела в экипаже и разглядывала скромный белый оштукатуренный дом с крутой шиферной крышей и посыпанным гравием внутренним двориком.

- Питер, - обратилась она к лакею, старому и верному потомственному слуге, - вам хоть что-то известно о том, что происходит? Вы должны рассказать мне, если да.

Он покачал головой. – Нет, мисс, я ничего не знаю. Вы хотели бы вернуться домой?

Каролина обдумала эту идею и почти тут же ее отвергла. Она зашла слишком далеко, чтобы сейчас повернуть назад.

- Нет, я пойду внутрь, - неохотно сказала она. – Вы подождете меня здесь?

- Если хотите, мисс. Но лорд Харгрэйвз приказал оставить вас здесь и вернуться ровно через два часа.

- У меня есть пара ласковых слов для моего брата. – Расправив плечи, она закуталась в свой плащ и спрыгнула с подножки кареты. В уме она уже начала составлять список способов, которыми проучит Кейда. – Очень хорошо, Питер. Вы с кучером поезжайте, как и велел мой брат. Нехорошо срывать чьи-то планы, когда он, похоже, считает, что продумал все, что должно быть сделано.

Питер открыл перед ней дверь и помог снять плащ, прежде чем вернуться на улицу к карете. Экипаж мягко покатился прочь, под его тяжелыми колесами хрустел покрытый льдом гравий внутреннего двора.

Каролина осторожно сжала ключ в руке и двинулась вглубь коттеджа. Место было обставлено скромно: дубовые панели, несколько фамильных портретов, набор стульев с деревянными спинками, библиотечный уголок, забитый старыми, в кожаных переплетах книгами. Воздух был холодным, но в гостиной бодро потрескивал огонь. Развели ли его для того, чтобы было удобнее ей, или кому-то еще?

- Эй? – нерешительно позвала она. – Есть здесь кто-нибудь, прошу, ответьте. Эй?

Она услышала приглушенный крик из дальнего конца дома. Звук заставил ее вздрогнуть, спина и плечи покрылись мурашками. Дыхание резкими толчками вырывалось из ее груди, и она сжимала ключ, пока его края не врезались глубоко в ее потную ладонь. Она вынудила себя двигаться. Шаг, еще один, пока не побежала через весь дом в поисках того, кто кричал.

- Эй, где вы? – повторяла она, продвигаясь к задней части дома. – Где…

Мерцающий свет камина вытекал из одной из комнат в конце коридора. Подхватив свои бархатные юбки, Каролина бросилась к комнате. Она взволнованно переступила порог и остановилась так неожиданно, что ее наспех заколотые волосы упали ей на лоб. Она нетерпеливо откинула их назад и в изумлении уставилась на представшее ее глазам зрелище. Это была спальня, такая крохотная, что здесь помещалось всего три предмета мебели: умывальник, ночной столик, и большая резная кровать розового дерева. Правда, другой участник этого романтического свидания явился не совсем по своей воле.

… единственное, чего бы мне хотелось, это получить Рочестера, связанного как рождественский гусь, полностью в мое распоряжение, не подумав сказала она своему безмозглому братцу. И Кейду, этому болвану полоумному, как-то удалось выполнить ее желание.

Эндрю, седьмой граф Рочестер, в полный рост растянулся на кровати, его руки были скованы над головой чем-то похожим на пару металлических наручников, соединенных цепью с замком. Цепь была продета сквозь резные отверстия в крепком изголовье из розового дерева, удерживая Эндрю в плену, без надежды на освобождение.

Его темная голова приподнялась с подушки, глаза светились дьявольским синим огнем на его покрасневшем лице. Он дергал наручники с такой силой, что на его скованных запястьях, наверняка появились синяки. – Сними их с меня к чертовой матери, - прорычал он, голос его звучал так злобно, что она вздрогнула. Он походил на прекрасное дикое животное, мощные мускулы рук выступали под рукавами рубашки, напряженное тело выгибалось над кроватью.