Лана Пиратова - Я тебе запрещаю

И я забираю ее домой.

Не знаю, сколько сижу возле кровати в ожидании, когда она придет в себя.

И вот она снова со мной. Но радость сменяется негодованием. Она хочет уйти. Обвиняет меня во вранье. Нам нужно поговорить. И, наверное, мне есть, за что просить прощения. Но нам не дают это сделать.

— Жди меня здесь, — говорю ей строго и выхожу из комнаты, чтобы открыть дверь.

Кто-то решил помешать нашему разговору. И я уже ненавижу его.

Но за дверью оказывается Мария Эдуардовна.

— Здравствуй, Рустам, — начинает она с порога. — Настя у тебя?

Говорит это все холодным тоном, не глядя мне в глаза. Не дожидаясь от меня ответа, не просит, а ставит перед фактом:

— Она поедет со мной. Позови ее.

— Нет, — говорю я. — Настя останется здесь. Пока мы все не решим.

— Что ты собрался решать, Рустам? — она, наконец, переводит взгляд на меня и я вижу в ее глазах лишь холод и… ненависть? — Решать, сколько ты ещё будешь пользоваться ее наивностью?

— Мария Эдуардовна, — начинаю я, но не успеваю договорить.

Сверху слышу голос Насти:

— Я уже иду, Мария Эдуардовна.

Она быстро сбегает по лестнице вниз и идёт к выходу. Когда она проходит мимо меня, хватаю ее за руку.

— Настя, не уходи, — прошу.

Если бы не Мария Эдуардовна, я бы просто схватил ее в охапку и запер в комнате. Пока она не начала бы здраво мыслить. Но сейчас я могу лишь просить ее. Просить остаться. Чего никогда не делал ни с одной женщиной.

Настя смотрит сначала на мою руку, держащую ее, потом мне в глаза.

— Позови Лику, Рустам, — буквально цедит каждое слово. — Я ухожу.

— Отпусти ее, Рустам, — слышу голос Марии Эдуардовны и послушно разжимаю захват.

Они уходят, не попрощавшись.

Я остаюсь один. Опять.

Хватаю какую-то статуэтку с тумбочки и швыряю в дверь. Глухой звук прорезает внезапно наступившую тишину. И мне мало его.

Следующая статуэтка летит туда же.

А потом я просто начинаю крушить все, что попадается на пути.

Останавливаюсь только тогда, когда замечаю капли крови на полу. У меня разбиты в кровь обе руки. Странно, но я не чувствую боли.

Хватаю из бара бутылку виски и иду в спальню. Стою в дверях. Отпиваю прямо из горла. Морщусь и выхожу из комнаты. Не могу тут находиться — все напоминает о ней.

Сажусь с бутылкой на лестнице и безразлично смотрю сверху на разгром. И пью. Забываюсь и пью.

Не знаю, сколько это продолжается. Просыпаюсь от жуткой головной боли. Пытаюсь понять, где я. Оглядываюсь. Я в какой-то темной комнате. В кладовке что ли? Потом вспоминаю, что это оказалась единственная комната, которая не напоминала мне о Насте. Поэтому я здесь. Встаю. Надо выйти. Спотыкаюсь о пустые бутылки. Это я один столько выпил?

Открываю дверь и в глаза сразу же ударяет свет. Слишком яркий.

Щурюсь и прикрываюсь рукой.

В доме уже порядок. Горничная прибралась. Ничто не напоминает о погроме. Кроме вмятин на входной двери.

Так. Пытаюсь восстановить в памяти события, приведшие к этому.

Настя. От меня ушла Настя.

Нахожу телефон. Разряжен. После включения обнаруживаю больше десятка пропущенных звонков. Прокручиваю. Ни одного от Насти.

Все потом. Сначала я должен увидеть ее.

Смотрю на дату. Прошло три дня.

Кое-как привожу себя в порядок. Башка так и гудит и руки ещё дрожат.

Поэтому прошу водителя отвезти меня к Марии Эдуардовне.

Дверь открывает она. Оглядываюсь. Насти нигде не видно.

— Что тебе надо, Рустам? — спрашивает Мария Эдуардовна без приветствия.

— Добрый день, Мария Эдуардовна, — отвечаю очень вежливо. — Где Настя? Я хочу поговорить с ней.

— О чем Рустам? Что тебе от нее надо? Оставь ее в покое.

— Просто позовите ее, — прошу.

— Она не хочет с тобой разговаривать, Рустам. Не хочет. Ты достаточно причинил ей зла. Хватит. Я больше не допущу.

Молчу. Она права. Но и не права.

Смотрю в пол как провинившийся ребенок и решаю сказать то, что давно должен был сказать. Но не здесь и не Марии Эдуардовне.

— Я люблю ее, Мария Эдуардовна. Люблю.

Произношу это и сам поражаюсь, насколько легче мне становится от этого признания. Хочется повторять снова и снова. Но не здесь, а Насте. Шептать ей. Целуя и прижимая к себе.

— Что за бред, Рустам? — возвращает меня в реальность голос Марии Эдуардовны. — Какая любовь? Миша тебя не об этом просил. А ты… Бедный Миша.

Качает головой.

— Это случилось ещё до разговора с Михаилом, — сжимаю зубы. — Я не уйду, пока не поговорю с ней.

— Настя! — кричу громко. Она должна меня услышать.

— Настя не дома, Рустам. Уходи. Не заставляй меня звать охрану.

— Где она? — спрашиваю уже не так вежливо.

— Тебя это уже не касается. Займись лучше работой. Тебя обыскались.

И она разворачивается и уходит.

Понимаю, что здесь бесполезно стучаться в закрытые двери. Я сам найду ее.

Бью кулаком в стену и ухожу.

В телефоне, действительно, много пропущенных вызовов с работы. Неужели за три дня моего отсутствия случилось что-то грандиозное? Еду в офис.

В кабинете приспускаю жалюзи. Свет все ещё неприятно бьёт в глаза.

Тут же голос секретаря сообщает мне, что пришел Артур Александрович.

Сука. Его я меньше всего хочу видеть. Но вынужден.

Он заходит и сразу подходит к столу. Кидает на стол стопку бумаг.

— Что это? — спрашиваю недовольно.

— Контракт с Робертом.

Удивлённо смотрю на него. Какой контракт?

— На хуя он мне? Я не собираюсь его подписывать.

— А я не для этого тебе принес его, — ухмыляется Артур. — Я уже подписал его.

Он не перестает удивлять меня.

— Чего? Тогда отнеси эту бумажку в сортир. Там ей самое место.

— Ошибаешься, Рустам. Договор вступил в силу. Я подписал его, потому что Настя передала мне свои акции.

— ЧЕГО?

— Да, Рустам. У меня теперь пятьдесят процентов. Осталось жениться на Маргарите и ты вынужден будешь продать мне свою долю. Так кажется написано в уставе?

Пытаюсь понять хоть что-то из сказанного Артуром.

— Ну, я вижу тебе нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, — говорит Артур. — Как придёшь в себя, займись поисками работы.

Он уходит. Но уже в дверях поворачивается и говорит с усмешкой:

— Вот видишь, Рустам, я опять оказался хитрее. Хотел жениться ради акций? А я получил их даже без этого.

Как только он закрывает за собой дверь, звоню финансовому директору.

— Да, оплата по договору уже прошла. Я звонил Вам несколько раз, но Вы не отвечали. А Артур Александрович принес подписанный договор. Я не мог не перевести деньги.

Сука, Артур.

Но как? Как акции Насти оказались у него?

Что там Настя говорила про Лику?

В очередной раз набираю Настин номер. И она опять не берет трубку. Ладно, сам разберусь. До нее тоже дойдет очередь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Первым делом еду к Лике домой. Судя по тому, что упорно твердила Настя перед тем, как уйти, эта шлюха сыграла не последнюю роль в нашем расставании. И что-то подсказывает мне, что она знает чуть больше. Вот это я и собираюсь выяснить.

Но ее не оказывается дома. Консьерж на входе говорит мне, что Смирновой Анжелики нет дома.

Но я знаю, где могу найти ее.

Еду к ее салону красоты. Я ведь даже давал деньги на него. Лика всегда знала, чего хочет от мужчины. И это точно не то, о чем думает Настя, глядя на меня или проводя рукой по моему лицу.

Я знаю привычку Лики. Каждый день после окончания рабочего дня она остаётся одна в салоне. Считает дневную выручку.

Лика очень любит деньги.

Пару раз я заезжал за ней сюда и мы даже трахались прямо в салоне. Среди зеркал и кушеток.

Сейчас кажется, как давно это было.

Дожидаюсь, пока из салона выходит последняя работница и Лика остаётся одна.

Выхожу из машины и иду к салону. Стучусь.

— Кто? — слышу голос Лики.

— Курьер, — меняю голос, стараясь не выдать себя.

Щелчок дверного замка.

Я с силой толкаю дверь и сразу же закрываю ее за собой.

— Рустам? — Лика начинает пятиться назад, оглядываясь по сторонам.

Я в два шага настигаю ее и хватаю за волосы. Тяну вниз.

— Рустам! Отпусти! Мне больно! — кричит она.

— Заткнись! Будешь говорить тогда, когда я спрошу.

Иду к столу и тяну Лику за волосы за собой. Беру какую-то канцелярскую хрень со стола и запускаю в витрину с косметикой.

Наверное, дорогой. Судя по тому, как кричит Лика.

— Что ты делаешь?!

Сильнее дергаю за волосы.

— Я же сказал! Говорить, когда я спрошу!

Тяну за волосы так, чтобы она сейчас смотрела мне в глаза.

— Что ты ей сказала? — задаю первый вопрос.

— Кому? — пытается сыграть удивление.

— Не зли меня, Лика, — говорю зло. — Иначе…

И замахиваюсь ещё какой-то хренью.

— Нет, Рустам! Это новые поставки! Ты разоришь меня!

— Ещё насосешь, — ухмыляюсь я. — Последний раз повторяю вопрос. Что ты ей сказала?

— Правду! — кричит она. — Правду сказала. Что ты трахал меня, пока она тебе не давала.

Немного ослабляю захват. И Лика, похоже, это чувствует.

— Неужели это тебе так важно, Рустам?

— Заткнись! Зачем ты ей это сказала? Почему именно сейчас?

— Жалко ее стало, — ухмыляется Лика.

— Не пизди! — обрываю ее. — Артур? Ну? Правду говори! Убью, сука!

Я и правда готов убить ее. И Лика, похоже, легко читает это в моих глазах.

— Да! — кричит.

— Что было дальше? После того, как ты ей сказала? — опять дергаю ее за волосы.

— Артур дал ей что-то подписать. Потом она ушла. Сама ушла куда-то.

Лика начинает хныкать.

— Я правда не знаю, что Артур ей дал подписать. Рустам, отпусти меня. Она все равно узнала бы. Тебе самому следовало рассказать ей. Девчонка, похоже, и правда любит тебя.

Яростно смотрю на нее и не отпускаю.

— Это она сказала? — и чувствую, как все внутри замирает в ожидании ответа.

— Нет, — разочаровывает она меня. — Но мне не надо это слышать. Я отлично вижу это. Тебе сильно повезло, Рустам, что такого мудака, как ты, полюбили.

Зло сверкаю на нее глазами и отшвыриваю от себя.

Почему ее слова приносят не облегчение, а боль?

Хотя теперь более-менее становится понятно. Осталось узнать, что за бумаги подписала Настя. Ну, думаю, этим Артур не преминет похвастаться.

Но сначала Настя! Эта чертова девка точно сведёт меня с ума. Придется заняться ее воспитанием. И одним ремнем тут точно не обойтись.

На следующий день с утра еду к университету. В доме Марии Эдуардовны больше не хочу пытаться поговорить с ней. Нам необходим разговор наедине.

Сидя в машине, наблюдаю за студентами, спешащими на занятия.

Вот и Настя. Наблюдаю за ней, не отрываясь.

Какая же она, всё-таки, ахуенная. Сука. Почему так? Почему дочка Михаила не какая-нибудь страхолюдина? Почему она?

Вопрос, конечно, дурацкий. И пора уже перестать его задавать. Как бы то ни было, а нужна мне именно она.

Я выхожу из машины, догоняю Настю и со спины хватаю ее за руку. Она сразу же оборачивается и моментально удивление в ее глазах сменяется ненавистью.

Пытается отскочить от меня, но я крепко держу ее.

— Пошли, — говорю, дёргая ее на себя. — Нам надо поговорить.

— Я никуда с тобой не пойду, — упирается она. — Нам не о чем разговаривать.

— Настя, — стараюсь говорить спокойно, — не испытывай моего терпения. Пошли! Ты ведь знаешь, что бывает, когда ты не слушаешься.

— Да, иди ты со своими наказаниями! — шипит она. — Я кричать буду, если не отпустишь. Не пойду с тобой никуда! Не пойду!

— В тебе сейчас обида говорит, Насть. Пойдём, я все объясню.

— Да не хочу я никаких объяснений! Не нужны они мне! Плевать мне на них! И на тебя плевать, дядя Рустам.

Ехидно улыбается.

— Плевать?! — взрываюсь я и отпускаю ее руку. Может, я и вправду придумал сам себе лишнее? — И на наши отношения плевать?!

— Какие отношения? — она складывает руки на груди и ехидно смотрит на меня. — Ты же сам столько раз говорил, что просто трахаешь меня. Что траханье — это единственное, на что я гожусь.