Валери Шервуд - Я тебя найду

— Кромвель! Айртон! Стоять! — приказал Дрю Марсден, и псы послушно остановились. Повернувшись к Кассандре, он с широкой улыбкой объяснил:

— Я дал им имена по двум парадным спальням дома. Моя бабка назвала их в честь двух могучих генералов Гражданской войны, которые якобы останавливались в этом доме.

Кассандре понравилось и то, что он относился ко всему с насмешливой непочтительностью.

— Я могу одолжить вам лошадь, — предложила она, опускаясь на красную подушку с кистями, покрывавшую длинную резную скамью.

— Правда? — обрадовался он, подавая гостье бокал с отливающим рубином портвейном. — Буду очень вам признателен. Епископ — так я назвал моего коня: когда этот хулиган набедокурит, он принимает такой невинный, прямо богобоязненный вид — должен отдыхать еще пару недель.

— Епископ? — Кассандра весело рассмеялась. — Подумать только, я-то назвала мою кобылу просто Мег! Вы всегда так изобретательны в именах?

— Да. Это у нас семейное.

После того как они немного поболтали, Дрю провел Кассандру по дому, явно гордясь его обустройством.

— Ох, только не меняйте их! — импульсивно воскликнула она, увидев две гобеленовые спальни, «Кромвель» и «Айртон», с их старинной дубовой мебелью.

— Я и не собирался их менять, — тихо проговорил он, и по тому, как он обвел взглядом комнаты, Кассандра поняла, что они нравятся ему не меньше, чем ей.

Родственные души прекрасно поняли друг друга, и вскоре Мег и поправившийся крупный серый в яблоках жеребец. Епископ, уже скакали рядом по цветущему вереску. Кассандра чувствовала себя рядом с Дрю непринужденно и естественно. Сама того не замечая, она постепенно привыкала к нему. Его чувства к ней проявились в тот день, когда случилось непредвиденное — Мег запнулась о камень, и Кассандра, вылетев из седла, упала на землю. Побледневший Дрю мгновенно соскочил с коня и бросился ней.

— Ты цела? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Кажется, да! — с трудом проговорила Кассандра.

— Слава Богу! — Он подхватил ее на руки и зарылся лицом в ее отливающие золотом локоны.

Это было так неожиданно и трогательно, что на мгновение Кассандра забыла о своем решении не допускать, чтобы кто-то ее полюбил. Она псе же позволила Дрю целовать и ласкать ее, и жизнь показалась ей такой сладкой.

Пока не вернулись воспоминания.

Тогда она решительно отстранилась от него и потребовала, чтобы они ехали дальше. Дрю был явно озадачен ее поведением, но она не стала ничего объяснять.

После этого случая Кассандра старалась отдалиться от него, держаться подальше от большого старинного дома к югу от Олдершот-Грейндж. И от высокого сероглазого мужчины, к которому питала самые нежные чувства.

Лондон, Англия, 1755 год

В роскошном особняке леди Созерби давали бал. Пламя свечей отражалось в залитых дождем стеклах: над Лондоном разразился неожиданный ливень. Этот бал считался одним из главных событий светского сезона, и на нем присутствовали все, кто имел хоть какой-то вес в обществе. Повсюду сновали ливрейные лакеи, старавшиеся угодить гостям. Вино лилось рекой, в зеркальной бальной зале шелковые юбки вихрились вокруг атласных штанов до колен, смех и музыка заглушали шум дождя.

В блестящей толпе гостей затерялся Том Вестлинг — человек, чье положение сильно изменилось с тех пор, когда он в последний раз был в Англии. Полным цинизма взглядом он скользил по лицам присутствующих. Кто бы мог подумать, что этот человек, которому не на что было надеяться, которому серьезно грозила тюрьма и виселица, окажется в блистательном обществе знати, где он будет чувствовать себя на равных.

Кто-то тронул его плечо — кажется, какой-то виконт, которого ему представили чуть раньше, имени не запомнил. Трэверс или что-то в этом духе…

— Вестлинг, — несколько гнусавым голосом проговорил виконт, — развлекаетесь?

По правде говоря. Том скорее скучал: в этой толпе у него не было знакомых — но он научился притворяться.

— Вовсю! — дружелюбно отозвался он. — Вы — Трэверс, не так ли?

— Да, Трэверс. Леди Созерби познакомила нас в начале вечера. — В голосе говорившего звучала обида. Этот выскочка Том не запомнил его имени. — Тут дама пожелала, чтобы ей вас представили.

— Дама? — Том обернулся. — Какая дама?

— Леди Скоупс. — Трэверс кивнул в сторону особы в черной тафте, которая нервно обмахивалась веером.

Том с любопытством посмотрел на незнакомую ему леди с роскошными черными волосами и прекрасным цветом лица: издали она показалась ему весьма красивой. Он решил, что дама в трауре — на ней было только черное. Он осведомился у Трэверса, так ли это.

— О да, они в трауре. — Трэверс пожал плечами. — Вернее, была. Траур у нее заканчивается. Она — подруга леди Созерби, а Бланш — то есть леди Созерби — хоть с кого стянет траурную повязку.

Том в этом усомнился. Никто не смог заставить его снять траурную повязку — хотя он носил ее только в своей душе. Черная лента памяти о Шарлотте туго стягивала его сердце — и, наверное, никогда не ослабеет.

Если бы Том был человеком глубоко верующим, он мог бы надеяться на встречу в лучшей жизни. Но он не был религиозен.

У него остались только воспоминания — золотые, дорогие его сердцу. Он постоянно помнил Шарлотту, стройную, великолепную, дразнящую его чувства, которую он любил — и которая ушла навеки. И ему осталось только глубочайшее чувство потери.

В первые дни отчаяния, когда Том нашел в Португалии могилу Шарлотты, он пообещал себе вернуться в Англию, найти Роэна Кейнса и растерзать его на куски: за то, что он оставил его умирать на скале Кенлок, за то, что отправил его на борту пиратского корабля с приказом зашить в мешок и бросить в море… С нетерпением ожидая, когда будет закончен памятник Шарлотте, он строил план, как найдет Роэна и прикончит его. Он даже справился относительно кораблей, отплывающих в Англию.

Но потом, в тот день, когда красивый памятник был закончен и установлен в ногах могилы, он постоял, глядя на камень, и спросил себя, чего бы хотела Шарлотта. Потребовала бы отмщения или… чего-то другого?

В тот день он ощутил необычайную близость к Шарлотте: казалось, она наблюдает за ним из-за облаков, одобряя все, что он сделал. Но разве одобрила бы его, если бы он лишил ее детей отца, оставил их сиротами, одинокими в этом мире?

Он похолодел при мысли о том, что едва не совершил. Да конечно, Кейнс причинил ему огромное зло — причинил зло им обоим. Но… он попробовал встать на место Кейнса и посмотреть на случившееся его глазами. Кейнс любил Шарлотту, она была в его глазах изменницей, — неудивительно, что Роэн отомстил ему. Но, насколько знал Том, Кейнс Шарлотте не мстил: лечивший ее врач сказал ему об этом, сказал, как горевали все ее домашние, какие пышные были устроены похороны. И теперь Кейнс с маленькими дочерьми вернулся в Лондон. Следует ли Тому отправиться за ними или осиротить маленьких девочек?

Он прислонился к памятнику, чувствуя себя совершенно опустошенным. Судьба оказалась так жестока к Шарлотте — и теперь он, любивший ее больше жизни, нанесет любимой еще одну рану. Нет, он этого не сделает! Он не вернется в Англию, где случай может столкнуть его с Роэном, и кто знает, устоит ли он перед искушением мести.

Он вернулся в Бразилию и с новым рвением взялся за работу. Дон Себастьян, здоровье которого слабело, с гордостью наблюдал за Томом. Тот заменил ему сына, которого у португальца никогда не было, и да Севера сделал его своим наследником.

Лучшего наследника дон Себастьян не мог найти. За исключением одного: он хотел, чтобы Том женился. Но когда он заговорил об этом, Том только горько засмеялся.

— Мне нечего предложить женщине, — сказал он изумленному дону Себастьяну. И несмотря на все настояния своего друга, он отказывался даже обсуждать эту тему. Ему не хотелось признаваться в том, что он не может лечь на супружеское ложе с разбитым сердцем. А предложить его женщине не считал возможным.

Конечно, Том не стал монахом, и у него были женщины. Это были местные девушки, которых он не принимал всерьез, это были ленивые замужние дамы, с которыми он завязывал недолгие связи, — но все подобные отношения были мимолетными. В его грезах всегда присутствовало прекрасное лицо умершей возлюбленной.

В Рио-де-Жанейро молодые девушки на выданье, вздыхая за своими веерами, перешептывались о том, что дон Томас красив, но сердце у него как камень!

И вот в бальном зале Лондона с ним желала познакомиться красивая леди в черном!

— Кто она? — полюбопытствовал Том.

— Ну, когда-то она была Кэтрин Олни, а потом вышла замуж за Талибонта. А потом ее муж таинственно погиб в Португалии, и она вернулась домой и вышла замуж за какого-то Скоупса, которого никто не знал. Вот теперь она снова в Лондоне — полагаю, ищет себе мужа.

Слова «Португалия» оказалось достаточно, чтобы Том заинтересовался и выразил согласие познакомиться с дамой в черном. Вскоре он уже разговаривал с бывшей Кэтрин Талибонт, смертельным врагом Шарлотты. При близком рассмотрении красавица оказалась поблекшей. Фигура у Кэтрин по-прежнему была великолепной, но чудесный цвет лица был обязан умелому использованию косметики, а выражение лица оказалось жестким.

— Говорят, вы жили в Бразилии! — Кэтрин кокетливо помахивала веером. — Расскажите мне о ней.

Бразилия была тем предметом, о котором Том готов был говорить и говорить. Он охотно начал рассказ, но вскоре заметил, что интерес Кэтрин улетучивается всякий раз, когда тема уклоняется от городов и цивилизованной жизни. Джунгли ее не интересовали. Он пригласил свою собеседницу на танец.

Кэтрин танцевала превосходно, и Том держался великолепно, так что вскоре на них устремились взоры многих присутствующих. Однако некоторое время спустя Кэтрин пожелала сесть, объявив, что от танцев у нее всегда возникает жажда. Она начала пить вино. Слишком много вина. Том заподозрил, что по вечерам прислуге приходится относить ее в спальню. Однако благодаря ее обществу вечер стал для него приятнее. Без всякой задней мысли он спросил ее о Португалии. Ведь, кажется, ее пребывание там было довольно длительным.

— Я жила в этой стране недолго, и это был самый ужасный период моей жизни! — В прекрасных темных глазах Кэтрин вспыхнули злые огоньки. — Моего мужа там убили.

Трэверс сказал, что он погиб при таинственных обстоятельствах. Видимо, его вдова относилась к этому иначе.

— И вот — человек, который его убил! — громко воскликнула Кэтрин, резко складывая веер.

Том проследил взглядом за направлением, куда указала веером дама, и замер. В отдалении стоял Роэн Кейнс, который жарко убеждал в чем-то старого джентльмена, упрямо мотавшего головой.

— Вашего мужа убил Роэн Кейнс? — с удивлением спросил он.

— Вы знаете Роэна? — изумилась Кэтрин.

— Я встречался с ним один раз.

— Одного раза более чем достаточно! — отрезала Кэтрин. — Я была настолько глупа; что заключила с ним помолвку, а потом расторгла ее и вышла замуж за Юстаса Талибонта. Тогда Роэн женился, последовал за мной в Португалию и там убил моего мужа. О, доказать это я не смогла, но все равно это сделал Роэн!

— Вы говорите, что, когда он это совершил, он только что женился? — медленно спросил Том.

— Да. На одной блондинке из Озерного края. Эта женщина знала Шарлотту!

— Вы ее знали? — невольно вырвалось у него.

— Его жену? О да, я с ней была знакома.

— Я слышал, у них было двое детей.

— Две девочки. Обе плохо кончили. Но чего можно ожидать — с таким-то отцом!

— В каком смысле — плохо?

— Старшая вызвала несколько дуэлей, и в разгар скандала сбежала и вышла замуж за какого-то шотландца. Теперь она живет в его поместье где-то на севере. Младшая вынудила к браку лорда Хотона, и оба ведут себя совершенно скандальным образом, так что, как я слышала, семья лорда не желает их принимать.

Том не обратил внимания на дуэли и скандалы. Главное в словах Кэтрин для него было то, что одна дочь живет на севере, в поместье мужа; а вторая стала женой лорда. Ясно было, что обе дочери Шарлотты покинули дом и неплохо устроены. Значит, Роэн лишился своей защиты…

Раздосадованная тем, что внимание Тома переключилось с нее на ненавистного ей человека, Кэтрин злобно заявила:

— Бланш сказала мне, что вскоре после женитьбы Роэн начал ревновать свою жену, а потом она внезапно исчезла из Лондона. Позже мы слышали, что он снова увез ее в Португалию, а вернулся он уже без нее, и стал всем говорить, будто она умерла. Я не сомневаюсь в том, что ее он тоже убил!

Том посмотрел на Кэтрин так пристально, что она удивленно заморгала.

— Почему вы решили, будто Кейнс ее убил?

— Потому что он — беспринципный человек, и он никогда никого не прощает. Он устраивает ловушки. Он покупает людей, заставляет их лгать.