Мария Акулова - Я тебя отвоюю

— Что вы мутите, Дашка?

— Кто мутит? Я не понимаю, Тём…

— Мне Миша написал вчера. Спросил, когда ждать… Погода хорошая, мол… Полетать бы… Я удивился, спросил, с чего вдруг — мы со Стасом уже больше года на гору не выбирались, а потом, оказалось… Моя сестренка с Волошиным…

Даша понимала, что это глупо с ее стороны — стоять перед старшим братом и выслушивать, как он ее вычитывает… Вот просто на ровном месте! Но стояла… И взгляд потупила… И слово вставить не могла.

— Я молчу о том, что это опасный вид спорта. Что Стас права не имел тебя в тандем брать…

— У него диплом есть… Инструктора… — и первый же выданный ею аргумент — вообще мимо кассы.

— Что? — настолько мимо, что Артём даже прервал тираду, реально ожидая, что повторит.

— У него есть диплом инструктора. У Стаса.

— Это ты уточнила, прежде чем полетать или потом узнала? Это безответственно, Даш. Я не скажу родителям, но знай… Это безответственно! И Стас за это получит. Не понимаю, куда Богдан смотрит. Как мог отпустить…

— Он не знает… — Даша ответила, продолжая смотреть куда-угодно, лишь бы не брату в глаза.

За эти две недели она так и не призналась Богдану, что была не на Дне рождении. Тем более, что провела субботу со Стасом. Тем более, что летала с ним же на параплане.

Даша не нашла в себе сил во всем признаться, а вот усугубить — легко. Поступила, как самая настоящая изменница, к чьему телефону имеет доступ предаваемый партнер — создала тайную папку с особым ключом доступа, в которой теперь хранила видео их со Стасом полета, а еще несколько фоток, которые умудрился сделать Миша.

Если приблизить — на них даже можно разглядеть, что они со Стасом адски счастливы. По разным причинам, но счастливы.

— Я внимательно слушаю, Дашка. Что ты творишь? Что вы творите?

— Мы ничего не творим, Тём. Мы просто… Дружим…

Даше и самой было сложно выдавить из себя это слово, в возможность и реальность их дружбы со Стасом ей не верилось, но… С тех пор они еще раз проводили вместе день — на сей раз уже воскресенье. По инициативе Даши, а в остальном — иногда переписывались, пару раз даже созвонились, трижды вышли на обед.

Больше не было страха прикоснуться к небожителю-Стасу. Теперь было желание найти лишний предлог, чтобы не ограничиваться только двумя поцелуями в еле колючую щеку — при встрече и во время прощания.

В их отношениях не было ни намека на интимность. Во всяком случае, со стороны Стаса. Во всяком случае, если стараться смотреть объективно, а не через стекла розовых очков влюбленности, которая жила в сердце Даши в семнадцать и настойчиво норовила поднять голову сейчас. Но разве можно об этом судить, если пытаешься сопоставить известные тебе факты, которые… Складывались очень ладно… И дико неправильно. Во всяком случае, у Артёма.

— Я думал, мы дружим…

— То есть, одно исключает другое? Если Стас дружит с тобой, со мной уже никак нельзя? — замечание Артёма, наверное, было безобидным, но Даша моментально ощетинилась.

— Нет, просто… Это очень странно. Ты сама это понимаешь. Если вы просто дружите, почему Богдан не в курсе?

— Потому что он не поймет…

— Что именно не поймет? — впору бы ответить, но Даша не знала, что. Поэтому сменила тему.

— Ты сам говорил, что Стасу тяжело, я… Я хочу ему помочь.

— Вы дров наломаете, Даш… Он на взводе сейчас, ты…

— Что я?

— Влюбленная… Черт…

Артём ответил, голову в сторону повернул…

Видно было, что злится — по скулам желваки волнами.

— Не неси чушь, — Даша сложила руки на груди, отступила. Сама же на себя разозлилась за такую яркую «защитку», служившую лучшим доказательством, пожалуй…

— А ты не делай чушь, Даш. Не делай. Умоляю. Я люблю вас. Обоих. И переживаю за вас. Тоже за обоих. Но не рушь свою жизнь ради иллюзии. Вы со Стасом слишком разные. Он давно не тот, которого ты в семнадцать любила. Он побитый жизнью. А у тебя рядом Богдан — любящий и надежный…

— Ты говоришь так, будто я собираюсь изменить. Я похожа на такого человека?

— Ты… — Артём хотел сказать, что она похожа на влюбленную дурочку, но сдержался. — Нет. Нет, Носик. Ты не похожа, просто… Я волнуюсь. Перестраховываюсь.

— Не надо. Я знаю, что делать со своей жизнью. Я не маленькая. Не глупая. Не опрометчивая. Если ты до сих пор считаешь меня такой — то ни черта обо мне не знаешь.

Даша выпалила, отобрала у брата ягоду, развернулась, возвращаясь к беседке.

Стараясь не думать о том, что кровь стучит в ушах, а ехидный голосок в голове шепчет многозначительное: «Ну-ну… Артём, допустим, поверит, а сама-то? Многое о себе знаешь?»…

* * *

Артём остался на месте, проводил Дашу взглядом, потом же… Хмыкнул.

Забавно, но Стас вчера сказал то же самое… Теми же словами… Красновский набрал его почти сразу после того, как переварил сообщения от Миши.

Почему-то в сердце моментально поселилась тревога, стоило только понять, что… Что эти двое мутят. Иначе назвать происходящее Артём не смог. А после разговоров с Дашей и Стасом тем более…

* * *

Прошлым вечером.

— Алло, Волошин…

— Привет. Мне напрячься? Ты вроде бы меня обычно не зовешь «Волошин»…

— Напрячься, Стас. Напрячься… Мне Миша написал.

В разговоре наступила пауза. Стас ждал продолжения, Артём — реакции. Ее не последовало.

— Ты летал в тандеме с моей Дашей?

— Да, — ответ прозвучал буднично. Так, будто Волошин реально не видит в этом никакой проблемы.

— Ты считаешь это нормальным? — пожалуй, этот тон и короткое «да» без дальнейших объяснений, оправданий, взбесили Артёма еще сильней.

— Да.

А второе… Так и вовсе.

— Ты долбанулся там, Волошин? Какого х*ра? Ты же знаешь, что я против.

— Она взрослая, Тём. Ей уже не пятнадцать. Она сама может решать, что ей делать, а что…

— Какая она нахрен взрослая? Маленькая. Глупая. Доверчивая, — Артём зло говорил, но эта эмоция в ту секунду всецело адресовалась Стасу. Взрослому и позволившему поставить под риск жизнь его сестры. Даша же… Сколько бы лет ей ни было — навсегда останется для брата маленькой, глупой, доверчивой. Нуждающейся в защите. А он, получается, не защитил. И пофиг, что защитить предстояло от друга. Не впервые.

— Ей понравилось, Тём. И она жива-здорова. К чему истерика?

Спокойствие Стаса только еще больше выбешивало.

— Я тебе тогда еще говорил, Стас. Тогда говорил и повторю. Не думай даже смотреть в ее сторону. Ты тогда что сказал? Дружба дороже. Вот и сейчас взвесь. Думаешь, я совсем дурак? Не вижу, что ты делаешь? У вас что тогда ничего не могло бы получиться, потому что вы разные, что сейчас… Сейчас еще хуже. У тебя проблемы. Тебя штормит. Но она-то тут при чем?

— Ты бред несешь, Артём, честно. Наши дела с Дашей — это только наше дело. Если ты думаешь, что я собираюсь ломать ей жизнь — ни черта обо мне не знаешь. Со своими проблемами я разберусь. А она… Ты знаешь вообще, куда вы загнали ее этой своей опекой? Хоть когда-то думал, что ей, возможно, не это нужно было? Вы там радуетесь, что успешна, замуж выходит, счастлива… А ты давно ей в последний раз в глаза-то заглядывал? В грустные, Тём. В грустные.

— Ты поучи меня еще…

— Это не я разговор завел, друг. Но ты прав. Я тогда обещал, что не буду смотреть в ее сторону — и свое слово сдержал, как ты помнишь. И сейчас тоже могу пообещать — уйду, как только нуждаться во мне перестанет.

— Так это она в тебе нуждается, оказывается? Я думал, это ты в ней…

— Как оказалось, это обоюдно, — Стас паузу сделал. Слышно было какое-то невнятное шуршание. Кажется, лицо рукой тер. — Я не впутываю ее в свои вопросы с Диной. И увести у Богдана тоже не пытаюсь. Мы просто общаемся. Просто. Нам это нужно. Понимаешь?

— Нет. Не понимаю. Почему нельзя со мной общаться? Почему нужно именно с ней? Ты вроде как самоутверждаешься, оживляя воспоминания о том, как она влюбленным взглядом на тебя смотрела полдетства? Ну так не прокатит уже, Стас. Она Богдана любит. За него замуж выходит.

— Я знаю. Не самоутверждаюсь.

— А что ты делаешь тогда?

— Жить учусь, Тём. Заново жить, когда прошлое… К херам.

* * *

Даша вернулась в беседку, опустила трясущимися руками посудину с черешней на край стола, и ладони бы повыше подняла, чтобы убедиться — подрагивают мелко, но стыдно было перед Лилей, и объясняться тоже не хотелось.

— Где брата потеряла? — она и так, кажется, сходу поняла, что Даша вернулась раздраженной, просто деликатно сделала вид, что не замечает этого.

— К папе с Богданом пошел — мясо дожаривать.

Даша же соврала безбожно, даже не задумываясь о том, что ее ложь может раскрыться. Когда врешь много и часто — как-то свыкаешься.

— Девочки, что скажете? — еще раз вздрогнула, когда услышала из-за спины голос матери — громкий, полнящийся энтузиазмом.

София тоже зашла в беседку, сделала пару оборотов вокруг оси, демонстрируя наряд.

— Великолепно, Софья Леонидовна! Просто великолепно! — Лиля искренне восхитилась, а вот Даша только улыбнулась кисло, кивнула, отвернулась снова.

Не знала, почему разговор с братом ее так из колеи выбил, но собраться никак не могла.

— Лиль, смотри, какие сережки дети подарили, — Софья подняла вверх волосы, являя свету пусеты, выбранные Дашей, купленные Богданом.

И, в отличие от Даши, Лиле не пришлось вымучивать улыбку, энтузиазм и заинтересованность. Она подошла к свекрови, стала разглядывать…

— Очень красивые, Софья Леонидовна! Даш, мы молодцы такие! — мать и золовка одновременно на Дашу посмотрели, улыбаясь, что есть мочи, Дашка же… Поняла, что не может. Что надо успокоиться.

— Я в дом на минуточку отойду…

Опустила взгляд, накрыла рукой карман брюк, проверяя, там ли телефон, сказала тихо, мимо матери с Лилей прошла, не обратив внимания на произнесенный хором вопрос: "все ли хорошо?", в дверном проеме с Богданом столкнулась…

— Все хорошо, солнце? Ты бледная какая-то… — он с тревогой глянул, попытался взгляд поймать. — Софья Леонидовна, мы с Дашей обсудить одну деталь хотели, может сейчас? — поднял взгляд над лицом невесты, улыбнулся будущей теще…

— Все хорошо. Скоро вернусь. Без меня обсуждайте… — Даша же только отмахнулась, высвободила из его пальцев запястье, за которое Богдан успел ее придержать, направилась к дому. Надо было…

И сама не сказала бы, чего хотела. Просто мысли чуть в кучку собрать. И уже потом вернуться.

Зашла в пустой сейчас дом, опустилась прямо в холле на ступеньки, с минуту на руки свои пялилась, потом достала телефон…

Открыла галерею, зашла в ту самую скрытую папку… Хотела удалить, потому что… Если она была честна с Артёмом, если со Стасом у них чисто дружба, то зачем она играет в шпионов? Зачем такие сложности? Откуда такая ценность?

Собралась, решилась, нажала почти, а потом…

Заблокировала, телефон отбросила, лицо в руки спрятала. Не смогла. И врать себе тоже смысла нет.

Влюбленная. Маленькая. Глупая. Опрометчивая.

Чтобы хоть немного привести себя в порядок, Даше понадобилось не меньше получаса. Она бродила по дому, зашла в свою комнату, потом в ванную. Умылась, собралась, вернулась в беседку.

Очень вовремя. Семейство Красновских в расширенном составе как раз собралось, ждали только ее.

Даша улыбнулась матери, позволила отцу поймать себя за руку и поцеловать в щеку, подошла к Богдану.

— Все хорошо, мась?

— Да. Уже хорошо, — и ему тоже улыбнуться.

На Артёма Даша старалась не смотреть. Боялась, что покраснеет только или разозлится — непонятно, то ли на него, то ли на себя.

Кроме тщательно помытой черешни и остальных летних радостей, на столе теперь стояло мясо, запеченные на мангале овощи и даже рыба. Праздничное настроение создавали цветы — подаренные матери детьми и мужем, а еще улыбки на лицах всех присутствующих. Даше только и нужно было, что просто расслабиться и заразиться — энтузиазмом и легкостью, вот только почему-то не получалось, как бы ни старалась.

— Как дела на работе, дочь? Все хорошо?

Почти сразу после прихода Даши семья села за стол. Пара тостов, утоление первого голода… И самое время для разговоров.

Вопрос задал Алексей Александрович — отец, человек, вызывавший в Даше гордость. Пожалуй, не меньшую, чем мать.

Не будь Даша настолько восторжена отцом, никогда не выбрала бы его же профессию. Ей очень хотелось его порадовать. Очень хотелось угодить. Очень хотелось почувствовать себя еще чуть больше его дочкой. И он ведь действительно ею гордился — когда поступила, когда диплом получала, когда друг хвалил, на интернатуру в клинике которого Дашу устроили по протекции отца. Когда ей там же работу предложили.