— И если у вас получится, я тоже буду рада, Даш… Если это то, чего вы хотите… Я желаю вам счастья. Только… Вы и без меня понимаете, наверное, как это все не вовремя.

— Понимаем. Но, боюсь, «вовремя» для нас просто не существует. В шестнадцать мне слишком рано, в семнадцать он женится, в тридцать разводится… А у меня сердце кровью обливается. Я устала в очереди стоять. Я его хочу. Он хочет меня. А Дина… Она просрала свой шанс. Не собираюсь испытывать к ней хоть какую-то жалость.

Даша говорила для кого-то ужасные вещи, наверное. Но сама от этих слов не отказалась бы. И в лицо Дине тоже повторила бы, представься такой шанс. Это не Даша отвоевала у Дины Стаса Волошина. Это Дина выжгла все чувство, которое жило в его сердце. А оно ведь жило — долго. Сначала горя пожаром, а потом еле тлея, но жило ведь…

— Ты и не должна, Даш, но будь готова к тому, что она будет давить. Когда узнает, что вы… Когда узнает про тебя — будет давить. Она и сейчас давит на него, но тогда ей станет легче. Сейчас он разводится с женщиной, которая…

Лиля замялась, не зная, имеет ли право говорить, Даша попыталась облегчить участь:

— Предала…

— Да, предала. А когда Дина узнает — она станет женой, от которой ушли к другой. Стас — изменником. Ты — любовницей. Она будет трепаться об этом, закатывать истерики, а то и чего похуже…

— Ты так уверена в том, что от нее не стоит ждать адекватности?

— Да, Даш. Я уверена на все сто. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать — не стоит. И Артём… Если бы он не знал этого, он бы не реагировал так остро. Поверь, он не со зла это все. Он просто лучше знает ситуацию. И меньше всего хочет, чтобы ты страдала.

— Я знаю, Лиль, знаю, но он не имел права вмешиваться в мою жизнь. Никогда не имел. А он…

— Твой старший брат, Носик. Очень любящий тебя старший брат…

Лиля так ласково произнесла, что у Даши слезы на глаза навернулись. Потому что старший. Потому что тоже очень любимый. Но таких делов наворотивший… Похлеще тех, что наворотила она, хотя бы своей жизнью распоряжаясь, а не чужой.

— Как у тебя, зайка? — понимая, что дело может закончиться слезами, Лиля попыталась сменить тему. Хотя бы чуть-чуть…

Даше же пришлось собираться, прежде чем хоть что-то из себя выдавить…

— Я пока у Стаса. Пару дней побуду, просто чтобы… Переждать что ли. А потом вернусь к себе. И на работу тоже. И с родителями поговорю. Перед Богданом извинюсь еще раз, когда немного остынет… Постараюсь объяснить по-человечески, что так лучше будет. Пусть сейчас кажется иначе, но я не сомневаюсь в этом.

— И я не сомневаюсь, Даш. Если тебе нужно это знать, я не сомневаюсь. Я же не совсем слепая, видела, как ты на Стаса… И как на Богдана… Мне всегда жалко тебя было, потому что это больно, когда мы любим не тех, а не те любят не нас. Но теперь-то… Теперь-то все иначе, да?

У Лили однозначно был талант. Даша подумала даже, что им с Артёмом стоит подумать о том, чтобы побыстрее детей завести, ведь… Лиля станет той мамой, которая из самых горьких слез может сотворить улыбку. Просто своим ласковым голосом, теплой ладонью, нежной улыбкой и правильными словами.

— Иначе, — словами, которые возвращают Дашу в съёмную Стасову квартиру и те трепетные мгновения, которые она уже пережила там… — Он мне огурцы почистил… Представляешь?

— Помнит, значит?

— Помнит, — и снова на глаза навернулись слезы, но теперь от умиления, Даша свободной рукой их смахнула, продолжая улыбаться. — Это так странно, Лиль… Я делаю то же, что делала уже сто миллионов раз с другим, но теперь со Стасом… И все иначе. Я ужасный человек, наверное… Нельзя так о Богдане, он ведь хороший…

— Хороший, Дашка. Очень хороший. Просто… Не любимый. В этом проблема. Ты не виновата. Мы не выбираем, кого любить. И задушить в себе любовь тоже не можем. Мы все беззащитны в этом… На то мы и люди.

— Я очень долго завидовала вам с Артёмом, Лиль… Не думай, без злости, просто… Потому что вы любите друг друга. И Дине тоже завидовала, потому что ее любит Стас. И не понимала, как можно завидовать мне, пусть все и выглядело идеально, но я же чувствовала, где-то в глубине души понимала, что все не то… Тогда думала, что это неправильно, что с такими мыслями нужно бороться, а сейчас… Это невероятно приятно — дышать полной грудью, чувствовать свободу, ничего не планировать, никуда не заглядывать, просто быть с ним, пока есть такая возможность.

— Ну вот, а теперь я тебе завидую, зайка… И плакать тоже буду… — Лиля поднесла ладони к лицу, смахивая слезы, подняла взгляд на потолок, чтобы ни одна предательница не скатилась. Пусть для Красновских происходящее сейчас напоминало ночной кошмар, для Лили — идеальную революцию, такую необходимую, как минимум, двоим. — И ты зря завидовала, Дашуль… Тёма мне ни разу огурцы не чистил. Ни. Ра. Зу… Представляешь, какой паразит?

Даша с полминуты смотрела на Лилю, не до конца понимая вопрос, а потом беззвучно рассмеялась, пряча лицо в ладонях.

Смеялась и остановиться не могла, потому что измерять любовь почищенными огурцами — это максимально глупо, и цепляться за такие мелочи тоже, но для нее — девочки, любившей так долго безответно, — это значит слишком много, слишком греет душу. И это важно.

Просто у каждого в этом мире свои чищенные огурцы.

Глава 20

После обеда с Лилей Даша почувствовала одновременно облегчение (ведь хоть кто-то ее понимает!) и тревогу (так как предупреждения о Дине не сулили ничего хорошего), но пока была такая возможность, Красновская решила отбросить второе, сосредоточившись на первом.

Набор продуктов у Стаса в холодильнике ее не очень устраивал, а хотелось… Хотелось такого же восторга во взгляде, и такой же благодарности, да и вообще — максимально романтичного ужина при свечах.

Поэтому дальше по плану у Даши был супермаркет, а потом готовка — фирменной курицы с карамелизированными яблоками и апельсинами, риса со сливками и шпинатом, легкого салата… Бутылку красного полусладкого открыть должен был Стас, когда они сядут за стол, но в какой-то момент Даша решила, что если она сделает это сама и скрасит готовку бокалом — против он не будет.

Справилась, откупорила, сделала один глоток, зажмурилась, улыбнулась. Потом еще один. Потом… Вспомнила вдруг, что они со Стасом в состоянии неопределенности… И отодвинула бокал, снова улыбнувшись.

Процесс пошел легче, веселей, задорней. Особенно под музыку. Особенно то и дело снова ныряя в пока что совсем миниатюрную, но уже наполненную сладкими воспоминаниями околоидеальность…

Стас обещал быть дома ближе к восьми. Если удастся раньше — должен был позвонить. Но так, как не сделал этого ни в пять, ни в шесть, ни даже в половину седьмого, Даша смирилась с тем, что не вышло. Чуть кольнуло — ведь даже полчаса потерять было жалко, но далеко не так больно, как кололо все эти годы, когда о том, чтобы измерять разлуку часами или даже минутами, и мечтать права не было.

Даша боялась, что справится раньше, чем нужно, и потом придется разогревать, поэтому старалась не спешить, часто отвлекалась, переключала треки, улыбалась тихо своим мыслям, делая небольшие глотки… Теперь уже сока.

Вздрогнула, когда услышала звук проворачивающего в двери ключа, понеслась в коридор, не хуже щенка, соскучившегося по хозяину.

Стас заходил как-то странно. Спиной. А когда развернулся — Даша охнула.

— Это что?

— Это тебе, — он улыбнулся, поставил на пол портфель с еще каким-то пакетом, а Даше протянул букет…

— Зачем? — она же внезапно замялась. Разглядывала цветы в фирменной коробке, необычайно нежные, очень красивые голубые гортензии и розовые пионы… И не могла руку протянуть, взять… Не ждала… Как-то совсем.

— Не нравятся? — Стас, вероятно, если не ожидал, то хотя бы надеялся на другую реакцию. Видно было, что еще улыбается, но уже чувствует, что не угадал…

Очень зря чувствует, потому что…

— Очень нравятся, Стас! Очень, — Даша не взяла букет, а вот на шее повисла, покрывая поцелуями щеки, губы, подбородок…

— Ну слава богу, а то я… Подумал, что у нас все не совсем так, как хотелось бы, надо исправлять. И не хотелось в первый же день дать в штангу…

Он снова улыбался совершенно искренне, не имея ничего против такой бурной реакции, ухитрился пристроить коробку на тумбу, освободить обе руки, чуть приподнять Дашу, потом же остановить поток бессистемных поцелуев, намекнув, что в губы будет очень неплохо. Можно даже долго и не так целомудренно…

— Ты вино нашла? — хмыкнул, когда Даша все же оторвалась от него со словами: «ой, я ведь не рассмотрела!», склонилась над букетом, разглядывая.

— Купила… А что? Сильно слышно?

— Только если целоваться… Я не против.

— Это хорошо, потому что я и тебе оставила…

Стас снова улыбнулся, разулся наконец-то, прошел в ванную, чтобы помыть руки.

— Ты готовишь? — вопрос оттуда задал, выглянул, вытирая руки, носом потянул, как бы намекая, что тот самый вопрос практически риторический…

— Да, захотелось… Руки размять, — сказать, что на самом деле хотелось порадовать его, оказалось выше Дашиных сил.

— Значит, я зря поспешил, — Стас вернулся в коридор, взял в руки бумажный пакет, оставленный чуть раньше рядом с портфелем, открыл его… — Снова к татарам заехал, думал, поедим, как в тот раз…

— Мы можем и это, если хочешь, я не настаиваю. Спрячу в холодильник. Там ничего особенного, курица просто… — Даша говорила совершенно искренне. Не обиделась бы, но…

— Это спрячем, — Стас решил иначе — сначала щелкнул по носу, потом в него же поцеловал, вручил пакет, а сам отправился в спальню переодеваться.

* * *

— Вкусно?

Волошин наминал ужин за обе щеки, а Даша больше пялилась и улыбалась. На него, на цветы, которые забрала из коридора, поставила тут же, на бокал, в котором отражались — он и цветы, а еще ее счастливая, довольная моська.

— Вкусно, Дашка. Очень вкусно.

Она уже в третий раз спрашивала, кажется, но ему не сложно было ответить. Во всяком случае, не было ни в тоне, ни в выражении глаз и намека на то, что четвертый вопрос уже не потерпит.

— Ты дома была?

— Нет. Встречалась. С Лилей.

— Думаю, ты правильно сделала. Прятаться вечно не удастся.

— Я и не планирую. Послезавтра на работу. Да и я, кажется, чуть успокоилась уже. Надеюсь, все вокруг тоже.

— Это вряд ли. К сожалению, — Стас отложил вилку, когда тарелка была пуста, откинулся на спинку стула, взял в руки бокал, повернул голову, глядя за окно… Даша же снова на него — спокойное задумчивое лицо в профиль. — А когда убедятся, что не ошиблись насчет нас с тобой…

Стас не договорил, но Даша и так все поняла.

— И Дина ведь узнает, — стоило бы язык прикусить, пожалуй, но у Даши не получилось.

— Это мои проблемы, Носик. С Диной я сам все буду решать.

Даше хотелось сказать что-то о том, что она была бы совсем не против, чтобы «его проблемы» вдруг стали «их», общими, но смелости не хватило. Она кивнула только, опуская взгляд в столешницу.

— Извини, что так подставила тебя…

— В смысле? — Стас оторвался от окна, посмотрел на Дашу. Почему-то смущенную.

— Если бы я подождала, как ты просил… Все было бы куда проще. Ты решил бы свои проблемы, я свои… И мы… По-человечески все сделали.

Даша говорила совершенно искренне, не ожидала, что Стас начнет переубеждать, просто потому, что это была чистая правда — оба понимали.

— Что сделано, то сделано, Даш. Какой смысл теперь жалеть? Я не жалею.

Стас ответил просто и честно, встал из-за стола, обошел его, наклонился, целуя Дашу в подставленные губы, шепнул «спасибо за ужин», взял ее тарелку, свою, отправил в мойку, воду включил… Даша слушала тихое журчание и смотрела в спину.

— Я тоже не жалею, Стас. Но не хочу создавать дополнительные проблемы. А получается…

— Не накручивай себя, Даш. Ты не создаешь. Все свои проблемы я создал сам, — Стас обернулся, улыбнулся чуть криво, подмигнул. Ясно было, что он не кокетничает и не храбрится. Просто констатирует то, во что искренне верит. Зачем-то берет на себя ответственность за всех — за Дину, за Дашу… Может даже за Артёма… — Посмотрим что-то? — а потом довольно резко тему сменил.

Даша замялась на мгновение, продолжая смотреть задумчиво, потом же кивнула, улыбнулась, повторяя манеру Стаса — делать вид, что все нормально, все хорошо, проблем не существует. Может, если научиться делать это филигранно, рано или поздно так и случится?

* * *

Они посмотрели комедию, очень неплохую, увлекшую их настолько, что оставшийся после разговора осадок быстро растворился. Даша искренне хихикала, когда было очень уж смешно, с радостью отмечала реакцию Стаса — такую же, а еще, что он весь фильм обнимает ее, периодически поглаживая кожу на предплечье, делая это непроизвольно… Так, что Даша сглатывает, только из-за этих легких касаний уже чувствуя желание клацнуть на пульте кнопку «пауза», на колени забраться, отвлечь от просмотра… Совсем отвлечь.