Несколько раз Даша не выдерживала, слишком эмоционально скорей всего спрашивала у Стаса, зачем жена это делает, но он не знал… Рационального объяснения у Волошина не было, а эмоционально она уже выжала из него все соки, не оставив ни любви, ни уважения, ни веры в человечность, ни даже ненависти.

Даше было безумно обидно за него. А еще зло… Зло настолько, что она даже порывалась позвонить Дине и… Дальше воображения не хватало. Верила ли в возможность убедить женщину просто отпустить… Благородно (насколько это слово вообще применимо к ней), отпустить человека, который хочет только возможности полноценно вдохнуть, не чувствуя себя псом, которого то и дело дергают за цепь, сдавливая горло? Нет.

Поэтому пусть порывалась, но хватало выдержки отказаться от идеи. Стас не оценит, да и это только все усложнило бы, потому что… Насколько знала Даша, их отношения со Стасом для его еще не бывшей жены пока остались в тайне. Просто потому, что о них никто не знал, кроме Дашиной родни и Богдана.

Это было предложение Стаса, с которым Даша согласилась — не афишировать, пока вопрос развода не будет решен.

Чего в Даше точно не было — так это амбиций утереть Дине нос. Пройти мимо, держа за руку Стаса, глядя сверху вниз, будто говоря: «выкуси». Нет, ей хотелось того, к чему стремился Стас — спокойствия и права… Потом, не оглядываясь и не чувствуя даже намека на муки совести, гулять по улицам, взявшись за руки, целоваться в ресторанах, летать на параплане, на сей раз представляясь Мише уже не «сестрой Артёма Красновского», а «девушкой Стаса Волошина». А лучше невестой… Еще лучше — женой.

Вот об этом Даша запретить себе мечтать не могла, а еще…

— Все хорошо, Стас. Нет повода для тревоги.

— Хорошо. Ты сегодня до семи?

— Да. Может задержусь немного, у меня на шесть сложный случай.

— Хорошо. Тогда подожду, пока расправишься со своим сложным. Поужинаем дома?

— Да…

Даша скинула, улыбалась еще несколько секунд, а потом тяжело вздохнула, переводя взгляд на тест с одной полоской.

Тревожиться, кажется, действительно нечего. Их пронесло.

После того, первого, дерзкого «беззащитного» раза, они больше не рисковали. И вопрос этот тоже не поднимали. Стас прекрасно понимал, что если вдруг… Даша скажет. А Даша… старалась не анализировать, не накручивать себя, не придумывать на свою голову… То, что объективно рано придумывать. Рано и все тут.


Месячные пришли, как по часам. Даша восприняла это спокойно. Разве что самую малость укололо сожалением. Наверное, укол был незначительным отчасти потому, что Даша знала — это еще не гарантия. Поэтому купила тест только сегодня, выбежав на обед в ближайшую аптеку, проверила… Получила одну полоску и звонок от Стаса.

И снова неплохо бы отделаться уколом сожаления, а по факту… Тяжелый вздох… За ним еще один… И еще…

Даже слезы на глаза навернулись, но удалось сдержаться.

Даша оторвала салфетку, провела под глазами, в зеркало на себя глянула… На нее смотрела девочка-Носик с успевшими чуть покраснеть глазами, которая зря позволяла себе в этот месяц немного мечтать.

Но дело в том, что как бы Носику ни хотелось, ДарьАлексевне некогда расклеиваться — у нее через пять минут следующий клиент. Да и нет причины особо-то…

Тест отправился в мусорную корзину. Сверху — скомканная салфетка, Даша снова подняла взгляд на свое отражение в зеркале, прорепетировала улыбку, вышла из уборной…

— Дашуль, бледная что-то… — повернулась к Алле, которая посмотрела на нее слегка тревожно, еще и ей улыбнулась.

— Спала плохо, не переживай, — потом зашла в свой кабинет. Услышала за спиной приветствие, обернулась, кивнула, направилась к умывальнику… Потом маска, перчатки… И любимое дело, которое позволяет отвлечься лучше любого занятия.

* * *

— Привет, — Стас привычно ждал Дашу на парковке рядом со стоматологией. Стоял у капота своей машины, уткнувшись в телефон, поднял взгляд ровно, когда она вышла из-за угла, улыбнулся, дождался, пока приблизится, притянул к себе, поцеловал…

Пожалуй, это поведение не совсем вписывалась в тактику конспирации, но Стас не хотел перегибать. И так считал себя ответственным за то, что они с Дашей пока во многом ограничены, поэтому доводить до абсурда себе не позволял.

— Привет, — Даша оторвалась от губ первой, провела пальцами по короткому ёжику — только после стрижки, отметила, что так та самая седина, которая рвала ей душу все это время, бросается в глаза куда меньше.

— В перерыв постригся. Нравится? — Стас ответил на незаданный вопрос, оценил обстановку на парковке, понял, что они одни, позволил себе еще раз поцеловать Дашу, пробежаться руками по бедрам.

— Да. Тебе идет.

— Спасибо. Голодная?

— Не особо.

— Опять? — Стас чуть отстранился, брови свел, глянул неодобрительно… Весь этот месяц они вели друг с другом борьбу. Стасу казалось, что Даша вечно недоедает. Даша то и дело пыталась заставить его пройти обследование, потому что мало спит, много нервничает, работает, срется с Диной. Борьба была… А победителя пока не было.

— Аппетита нет сегодня. Почему-то.

Даша постаралась ответить одновременно честно и легкомысленно, пока не касаясь главной темы, почему нет аппетита.

Понимала, что должна успокоить Стаса, сообщив, что сегодня узнала окончательно — залет не случился, но в очередной раз отложила. Так же, как днем, когда он позвонил. Самой себе сложно было объяснить, в чем смысл тянуть, но Даша отчаянно боялась, что скажет слишком расстроенно, что ли…

— Накатаем тебе аппетит, значит, — Стас усмехнулся, подтолкнул ее к пассажирскому, дверь открыл, дождался, пока устроится, занял водительское. Поначалу они ехали молча, Даша смотрела в телефон, проверяя, что пропустила по части новостей за время работы, Стас был увлечен дорогой. Быстро попали в тянучку, стали плестись…

Даше было совершенно неважно, куда поедут сегодня — к ней или к нему. Важно, что вместе.

Они не съезжались. Стас не предлагал, а Даша понимала, что нет смысла настаивать, пока сам не придет к этому решению. А придет, скорей всего, уже после развода. И пусть ждать было сложно, но Даша знала, ради чего делает это, поэтому держалась. Тем более, большую часть вечеров они все равно проводили вместе за исключением случаев, когда Стас задерживался на работе или кто-то из них решал навестить родителей.

— Расскажи что-то, Носик. Ты тихая…

Стас бросил на нее короткий взгляд, улыбнулся, потянулся рукой, щелкнул по носу, получил в ответ цоканье языка и неодобрительный взгляд, а еще передергивание плечами. Даше как-то неожиданно нечего было рассказать.

— Опять «Носик», Стас… Я же просила столько раз…

— Просила. Прости. Сорвалось, — так же, как десять миллионов раз до этого. Сколько бы Даша ни просила — продолжало «срываться». И пусть Стас не хотел ничего плохого, сама Даша после каждого такого обращения вспоминала о ссоре с братом. Которая… Пусть на мировую идти первой она не была готова, но состояние вещей ее напрягало. А еще напрягало, что между Стасом и Артёмом все не лучше.

После того памятного разговора у Волошина в квартире они с Артёмом ни разу словом не обменялись. Даша долго ходила вокруг да около, прежде чем решилась задать этот вопрос Стасу.

— Мне нечего рассказать. Настроение не очень…

— Почему? — Стас спросил привычно участливо. Его вообще всегда интересовало все, что оказывалось связано с ней. Ее настроением, мыслями, вкусами. По прошествии месяца Даша бесповоротно убедилась в том, что пусть в юности понятия не имела, почему ее сердце выбрало именно его, но выбрало оно самого заботливого в мире. Интересующегося не на отцепись, а потому что для него это важно. Так же, как та гармония, которую они сумели вдвоем создать. Теперь Даша была уверена — она и тихая гавань, и новый шторм. Пусть Стас по-прежнему не признавался ей в неземной любви, но Красновская видела, как ростки — необъяснимой тяги и готовности рискнуть — с каждым днем все прорастали.

— Просто… — Даша ответила коротко, передернула плечами, перевела взгляд в окно.

— Дашка, говори, я же вижу.

— Нечего говорить. Расскажи лучше, как дела дома… Ты не успел.

Стас не торопился с ответом. Несколько секунд потратил на то, чтобы изучить задумчивым взглядом ее профиль, потом же принял решение не наседать. Во всяком случае, пока.

— Дома хорошо. Думают затеять ремонт, показывали мне какие-то дизайны, образцы обивок, штор…

— Тебе понравилось?

— Ну… Я кивал, — Стас честно ответил, Даша же не смогла сдержать улыбку. Ясно представила, как именно он кивал. С ней тоже не раз проделывал такой фокус. Например, давным-давно в магазине, когда соглашался на идиотские тапочки и постельное, которое Даша выбирала, не позволяя себе даже мечтать, что когда-то те самые тапочки станут официально ее, и постельное тоже сминать пальцами будет она — выгибаясь дугой от удовольствия.

— Как мать тебя терпит — ума не приложу… — возмутилась для виду, хотя на самом деле, прекрасно понимала. И как мать терпит, и как сама терпит. Хотя и слово-то тут неуместное совсем.

— Спросишь у нее… При случае, — Стас продолжил шутить, а вот Даша снова нашла повод приуныть.

Она-то знала родителей Стаса со времен своего детства. Конечно, не проводила в их квартире столько же времени, как Артём у друга, но крепкая дружба сыновей связала их семьи вполне жизнеспособным товариществом. Они иногда выезжали семьями на пикники, дважды ездили компанией на море, были приглашены друг другом на масштабные мероприятия — юбилеи и всеобщие сборища. А так как Артём со Стасом приобщали Дашу к своим развлечениям далеко не всегда так охотно, как ей хотелось бы, куда чаще «подружками» для Даши-Носика становились Софья Леонидовна и Вера Андреевна — мать Стаса.

Что Даша, что Софья считали ее замечательным человеком — тактичным, мудрым, добродушным. С возрастом Стас приобретал все большей схожести именно с ней, даже, наверное, не подозревая об этом.

Уже после того, как Стас женился, а Даша выросла и поводов пересечься с Верой Андреевной и Елисеем Сергеевичем (отцом Стаса) стало куда меньше, каждая встреча где-то в городе или во дворе, в котором когда-то жили Волошины и Красновские полным составом, а теперь урезанным, заставляла Дашу искренне улыбаться, нестись навстречу, узнавать, как здоровье, дела, что нового и аккуратно… Что там у Стаса.

Вера Андреевна не жадничала, и сама рассказывала с искренним удовольствием, и у Даши расспрашивала с таким же. Когда узнала, что Красновская выходит замуж — поздравляла от души, желала отметить золотой, а то и бриллиантовый юбилей… А теперь…

Теперь о свадьбе речь уже не шла. Теперь Даша стала для Волошиных вроде бы куда ближе, но следующую встречу почему-то не столько ждала, сколько опасалась.

Стас был скрытным. Даже от родителей. Напрямую Даша не спрашивала, но интуитивно чувствовала, что он старается не обсуждать дома ни тему развода с Диной, ни тему внезапно случившихся новых отношений. Знают ли они о том, что у их сына завязался роман с девочкой, которая когда-то прибежала в дождь уговаривать его не жениться? Либо уже знают, либо узнают совсем скоро. Как ей себя вести в этой связи Даша откровенно не представляла. Требовать у Стаса представить себя им в новом статусе считала великой глупостью — доверяла ему и не хотела наседать там, где можно этого не делать, а встреться она с Верой Андреевной снова где-то на улице… Растерялась бы, наверное.

— Когда-то обязательно спрошу, — Даша вымучила из себя еще одну улыбку, а потом снова уткнулась взглядом в телефон. Разговор в машине все же заглох.

* * *

Сегодня их «дома» обозначало квартиру Стаса.

Готовить ужин в четыре руки стало для них хорошей традицией. Это было быстрее, да и дополнительный повод коснуться друг друга, пошутить о чем-то, что-то обсудить.

Стас жарил мясо, Даша нарезала салат. Увлеклась, не заметила, что он подошел сзади, «окружил» руками — устроив по обе стороны от доски, вжался своим телом в ее спину и ягодицы довольно ощутимо — тазовые косточки больно уткнулись в столешницу.

— Говори, Дашка. Что не так? — чуть склонился, шепнул на ухо. Даша же… Застыла с занесенным над лежавшим на доске сыром ножом, сфокусировала взгляд на узоре плитки кухонного фартука, вздохнула…

— Я тест сделала сегодня. Он отрицательный.

— Какой тест?

— На беременность.

Стас не сразу ответил. Явно задумался.

— Месячные были ведь…

— Были. Но оставалась небольшая вероятность, что… В общем, вероятности больше нет. — Даша чуть повернула голову, выдавила из себя улыбку. — Можем официально выдыхать.

— Да мы вроде бы и не вдыхали…