Мария Акулова - Я тебя отвоюю

Его ответ одновременно заставил сердце сжаться и от нежности, и от досады.

— Не успокаивай меня, Стас. Я прекрасно понимаю, что сейчас не вовремя. Рано да и вообще… Просто чуть расстроилась. Не думала, что так отреагирую. Это пройдет.

— Я не успокаиваю, Дашка. Я правду говорю. Стараюсь всегда.

— Я знаю. Просто не могу настроиться, что именно это сейчас правильно.

— У нас все немного неправильно. Или много. Зависит от того, как посмотреть.

— Не поспоришь, — Даша хмыкнула, отложила нож, развернулась, устроила руки на шее Стаса, в глаза посмотрела. — Пообещай мне, Стас…

— Что разведусь и заделаю тебе ребенка? — Даша хмыкнула. Иногда ее любимый Волошин становился «мастером» романтических предложений.

— Приблизительно… — но суть точно передал.

— Обещаю. Женюсь только для начала.

Даша, продолжавшая мягко улыбаться, внезапно рот открыла. Надо было сказать что-то, а она только и смогла, что закрыть его беззвучно, а потом опять открыть.

Они со Стасом никогда раньше не говорили о далеких перспективах их отношений после его развода. Точнее если и говорили, то о всяких мелочах — полетах на параплане следующим летом, поездках куда-то, где оба уже были или еще не были. Но ни о женитьбе, ни даже просто о совместном проживании Стас пока не заикался, а Даша не рисковала спросить. Он старался говорить правду. Всегда старался. И страшно было, что его правда доставит боль.

— Чего смотришь, Носик? Я довольно консервативен, если ты не заметила. Мне кажется, детей стоит делать в браке. Ты против?

— Я? — Даша же все никак не могла собрать мысли в кучку. О романтическом предложении руки и сердца от Стаса она не мечтала никогда. Даже боялась в какой-то степени, ведь… В ее жизни уже было одно романтическое предложение, воспоминания о человеке, сделавшем которое, до сих пор отзывались в сердце болью. А в случае со Стасом такой сценарий и вовсе казался нереальным. Слишком он… Задолбан, погружен в проблемы, да и вообще…

— Ты, — Стас видел эту растерянность. Скорее всего, она была настолько очевидной и отчасти забавной, что не смог удержаться от улыбки — легкой, ласковой.

— Ты замуж меня зовешь?

— Я не могу обещать тебе то, чего пока нет. Значит, и замуж звать, пока женат, права не имею. Но я вижу все так.

— И не боишься?

— Чего? Тебя? — снова улыбнулся, приблизился к ее лицу, легко боднул носом ее нос. — Нет.

— Снова жениться, после… Дины.

— На тебе — нет.

— А если я окажусь… Той еще стервой?

— Зачем ты меня отговариваешь, Дашка?

— Потому что дура, кажется…

Даша ответила, сохраняя максимально серьезное выражение на лице. Стас же не сдержался — расплылся в самой настоящей улыбке, за затылок к себе притянул, лицом в волосы зарылся… По-прежнему пахнущие для него сладостью и счастьем.

— Будем считать, что предварительная договоренность достигнута. Но мне к сковороде надо, а то к чертям все сгорит.

Коснулся губами лба, отпустил, вернулся к плите, с шумным треском переворачивая схватившееся корочкой за время их разговора мясо, Даша же еще с минуту стояла, напрочь позабыв о доске и сыре. Смотрела на него и улыбалась.

— Что? — Стас, конечно же, заметил этот взгляд. Посмотрел в ответ.

— Люблю тебя.

Усмехнулся, кивнул, протянул к ней свободную руку, дождался, пока вложит свою, дернул на себя, вжал в бок, потянулся к губам.

— Это хорошо, Дашка. Это ты правильно.

И привычно уже не признался в любви в ответ. Потому что не нужно, на самом-то деле.

Надеяться на то, что Дина до самого развода ничего так и не узнает, было сродни вере в Деда Мороза, когда тебе уже далеко за…

Поэтому иногда, в минуты задумчивости, Даша размышляла о том, как это произойдет — от кого все еще Волошина узнает, что ее муж «закрутил роман на стороне», и что будет делать.

Спрашивать у Стаса, что думает по этому поводу он, было и страшно, и больно. Ему все никак не удавалось свести свои эмоции касательно жены на нет, а сознательно волновать его Даша ни в жизни не стала бы. Поэтому прокручивала варианты исключительно в своей голове. И каждый раз приходила к выводу, что она-то, вероятно, и вовсе об этом моменте не узнает. Стас в привычной своей манере оставит все за порогом — входной или балконной двери. И в такой же привычной манере разбираться будет сам. Это не обижало Дашу, как женщину (ведь такая модель поведения была максимально мужской), но вот как партнера, чувствовавшего свою ответственность за все, что они творят вдвоем, это Дашу царапало.

У них не было общего штампа в паспорте, не было брачного договора, не было даже ясных перспектив, но Даша впервые в жизни чувствовала связь такой силы и небывалую ответственность за то, чтобы эту связь сохранить, а лучше — укрепить до достижимого максимума.

Каждый раз вздрагивала, когда телефон Стаса издавал хоть какие-то звуки, выдыхала, если Волошин брал трубку и говорил с кем-то по работе или о чем-то своем с родителями. А вот когда смотрел на экран, хмурился, выходил… Иногда начинала злиться до состояния, когда костяшки белели из-за силы, с которой сжимались кулаки, скулы сводило от давления зубных рядов друг на друга, а в голове взрывались фейерверками вспышки ярости и желания… Огромного желания зайти на балкон, забрать из его рук телефон и высказать ей в трубку все, что Даша думала.

Когда эти эмоции стало практически невозможно контролировать, Красновская начала уходить в спальню, затыкать уши наушниками, включать какую-то монотонную мелодию на максимум и ждать… Когда Стас придет сам, устроится рядом, позволит забраться на колени, начать привычную для двоих процедуру «оттаивания» — поцелуями, касаниями, искренним отчаянным шепотом о том, что все у них будет хорошо, просто еще чуть-чуть… Еще немножечко… Пара заседаний…

Даша готова была обводить даты этих заседаний красным маркером и зачеркивать все дни до… Только бы это все быстрее закончилось. И думать не хотелось о том, что даже официальный развод Дину не угомонит, хотя… Как объяснил сам Стас, он держал с ней контакт только затем, чтобы ощущать хоть какую-то степень контроля над ситуацией. А когда контролировать будет уже нечего — станет легче.

В хорошие дни размышления неизменно выводили Дашу на этот полнящийся надежды вывод. И потом…

С каждым днем Даша позволяла себе мечтать о том, что будет дальше, все более дерзко.

Из-за всей этой катавасии с разводом Стас не брал летом отпуск — сначала было незачем (ведь работа позволяла загрузить мозг менее деструктивной и депрессивной информацией, чем раньше лезла в мысли), а потом у них с Дашей закрутился неожиданный роман… И возможностей вытеснить из мыслей ненужное стало в разы больше, но в то же время позволь они себе такую вольность, как поехать куда-то вдвоем, — это каждый в их окружении оценил бы, как плевок… На институт брака, на мнение родственников, на социальные нормы и моральные устои.

И пусть сейчас это было еще сродни запретного сладкого плода, но в своем «и потом…» Даша бессовестно мечтала, что однажды утром они проснутся… А всех этих преград не будет, зато вот возможностей — бесконечное множество. До самого горизонта.

После почти что сделанного предложения же так и вовсе весь следующий день провела, улыбаясь. Благо, пациенты не видели, как губы доктора, который сверлит им бесценные зубы, то и дело расплываются в мечтательной улыбке, иначе вряд ли часть посетителей еще вернулась бы к ней. Но что поделать, если и в стоматологах ходят влюбленные девушки?

За час до обеденного времени Даша вышла в холл стоматологии, приблизилась к стойке, за которой сидела Алла, собиралась пригласить девушку выйти вдвоем покушать, так как Стас написал чуть раньше, что совместная дневная трапеза у них сегодня не получится, но застыла на полпути — в руках зажужжал телефон.

От первой мысли губы снова «поплыли», но, как выяснилось почти сразу, зря — звонил не Стас, а неизвестный номер.

Даша поколебалась буквально несколько секунд, но все же взяла, разворачиваясь, возвращаясь в кабинет.

— Алло.

— Алло, Дарина? — сначала все поняло сердце — пропустило удар, а потом уже мозг узнал голос Дины. Никогда не казавшийся Даше певучим, а сейчас и вовсе — будто скребут металлом по стеклу.

— Дарья. Не Дарина.

— Не столь важно. Узнала меня? — Дина отмахнулась от своей же бестактности так, будто это в порядке вещей.

— Зачем ты звонишь мне? — Даша же не считала нужным отвечать на ее вопросы. Стоило услышать ненавистный голос — и тут же стало потряхивать. Столько хотелось ей сказать, так отбрить, и вроде бы вот он — шанс, а отчего-то становится страшно.

— Поговорить хочу естественно. Или ты только по койкам женатых мужиков можешь скакать, а на разговоры не способна?

— Если ты звонишь мне, чтобы оскорбить, я кладу трубку. — Даша очень надеялась, что ее голос звучит так уверенно, как ей того хотелось бы. Для нее было невообразимо важно сейчас сохранить достоинство… И спокойствие… И не скатиться… И доказать себе в очередной раз, что она не такая. Сначала себе, а потом Стасу.

— Подстилку не нужно оскорблять. Она сама справляется, — Дина же, кажется, не испугалась.

За что получила. Даша исполнила обещание — скинула. Отняла телефон от уха, уставилась на экран…

Ее не задели сами слова, скорее… Она просто не готова была к тому, что Дина может позвонить именно ей. И телефон ведь нарыла где-то… Потрудилась…

Первым порывом было тут же набрать Стаса. Даша не сомневалась, что он хотел бы именно этого — чтобы набрала, подробно повторила все, что ей было сказано, а потом… Он пообещал бы, что со всем разберется сам и стребовал слово, что Даша больше ни в жизни не возьмет трубку, если звонит этот или любой другой неизвестный. Да только… Не успела. Дина снова набрала. И впору бы скинуть, но Даша…

— Алло. Я предупредила, Дина, я не собираюсь выслушивать от тебя…

— Ведешь себя, как маленькая. Или ты и есть такая? Как уводить чужого мужа — смелости хватило, а как поговорить с той, у которой пытаешься увести, нет? Конечно, легче скинуть и сделать вид оскорблённой невинности.

С каждым словом Даша все больше убеждалась в том, что все рассказы о Дине были правдой. Умеет выкрутить, поставить с ног на голову, вывести… На что угодно — эмоцию, действие, результат.

— О чем нам говорить? Ты сделала все, чтобы Стас…

— А это ведь не твое дело, Дарина. Ничье, я бы даже сказала. Только наше с ним. А ты… Воспользовалась ситуацией… Или еще раньше в штаны забралась?

— Оставь его в покое. Просто оставь. Чего ты хочешь? Он ведь ни на что не претендует даже…

— Ты посмотри… И все знаешь, значит… Жалко, да? Что квартира тебе не достанется…

— Я кладу трубку, Дина. Это бессмысленный разговор. Нам вообще не о чем с тобой говорить. Не звони мне больше. И Стасу тоже, если… Если у тебя хоть капля совести плещется где-то на дне души — оставь нас в покое.

Дина ответила не сразу. Даша закончила свою пусть короткую, но довольно пламенную речь, а потом с полминуты слушала, как собственное дыхание преображается в шипение в трубке.

— Какая ты наивная, девочка. Это прямо-таки умилительно. Неужели искренне думаешь, что только что «толкнула» желание Стаса? Считаешь, он не общался бы со мной, если не хотел бы? Думаешь… Думаешь вопрос решен? Ну-ну… Не собираюсь по телефону распинаться, но, если найдешь в себе силы встретиться, — расскажу. Много интересного. И заодно в глаза твои посмотрю, бесстыжие. Ну что? Ты достаточно взрослая для этого? Или боишься?

Дина с точностью ювелира оттоптала поочередно все Дашины мозоли. И страхи, и стремления. Быть достойной, внести свою лепту, избавиться от сомнений…

— Где и во сколько? — так искусно, что Красновская согласилась прежде, чем успела себя одернуть.

* * *

Когда Даша подошла к нужному заведению, Дина была уже здесь. Сидела на террасе кофейни, с усмешкой следя за тем, как вроде бы соперница переходит дорогу, поднимается по ступенькам, перебрасывается парой слов с администратором и направляется к ней.

Это выражение — ухмылка и расслабленность — стали для Даши очередным поводом разозлиться еще раз… И еще сильней…

Вообще все то время, что прошло после звонка, она только то и делала, что повышала градус собственной злости. Вроде бы лучше сохранять хладнокровие, а Даша накручивала себя до состояния готовой взорваться атомной бомбы. Это не давало сохранить холодный ум, но… Помогало забыть о страхе. А страх ведь был.

— Надеюсь, ума хватило Стаса не посвящать в нашу встречу? — Дина не утруждала себя вежливостью. Как смотрела на Дашу — надменно улыбаясь, так и продолжила, когда Красновская опустилась на стул напротив, заказала чай, посмотрела в ответ.