Измученные лошади с трудом тащили гружёный возок по раскисшей влажной земле. Сам городок не произвёл на Веру того впечатления, что она ожидала. Он показался ей грязным и неухоженным. Серые унылые дома, чавкающая грязь под ногами, голые ветви деревьев и кустарников простирались к серому ненастному небу.

Дом князя Одинцова, расположенный на некотором возвышении над остальным городом, был довольно большим, но из-за несостоятельности своего хозяина давно не ремонтировался и являл собой зрелище весьма удручающее. Особняк окружал довольно запущенный сад, чугунные кованые ворота, ведущие на короткую подъездную аллею, являвшиеся когда-то образцом кузнечного искусства, ныне были покрыты пятнами ржавчины.

Однако гостей ждали. Потому как стоило только возку с гербами князей Уваровых появиться перед воротами, сторож тотчас бросился отворять их и помог кучеру ввести на территорию усадьбы уставших лошадей. Княгиня, опираясь на руку лакея, выбралась из возка и огляделась, неодобрительно пождав губы, после совершенного ею беглого осмотра. Она и не думала, что дела Одинцова обстоят настолько неважно. Что ж, тем проще будет его уговорить жениться на Верочке в обмен на содержание и на то, чтобы привести в порядок его дела, включая усадьбу.

Вера, ступившая на землю вслед за бабкой, замерла перед крыльцом. Как же не хотелось подниматься по ступеням, не хотелось знакомиться с человеком, который возможно вскоре станет её супругом! И только когда Елизавета Петровна оглянулась, взглядом вопрошая о причинах задержки, Вера пересилила себя и ступила на крыльцо.

В передней оказалось довольно темно. Дворецкий в потёртой ливрее встретил их, держа в руках одну единственную керосиновую лампу. Видно было, что хозяин экономит не только на прислуге, но и на освещении.

— Ваше сиятельство, — низко поклонился княгине слуга, — поставив лампу на столик для визиток и помогая ей раздеться.

— Ну, и где же хозяин твой, голубчик? — проворчала Елизавета Петровна, снимая салоп. — Столь немощен стал, что и встретить родню не желает, как подобает?

— Обижаете, ma chère cousine (моя дорогая кузина), — послышался глухой мужской голос.

Из темноты в неяркий круг света, отбрасываемый керосиновой лампой, выступил невысокий худощавый человек. Верочка едва не вскрикнула, взглянув на того, кого княгиня прочила ей в супруги. Князь Одинцов выглядел старше своих лет. Вид он имел не вполне здоровый, скорее даже измождённый. Взгляд блекло-голубых глаз с любопытством скользнул по девушке и обратился к княгине. Тонкие губы сложились в некое подобие улыбки более напоминавшей оскал. Волосы его и в молодости, не бывшие густыми, нынче и вовсе стали редкими и уже не скрывали обширной лысины на голове, свисая с висков неопрятными седыми прядями.

Вера насилу удержалась от того, чтобы перекреститься, глядя на князя.

— Ну, здравствуй Иван Павлович, — улыбнулась княгиня. — Примешь? Али нам ещё где пристанища поискать?

— Полно, Елизавета Петровна, — предлагая родственнице руку, отвечал Одинцов. — Позвольте вас сопроводить, а компаньонку вашу разместят, я уж распорядился.

Кивнув Верочке, княгиня удалилась вместе со своим родственником, оставив девушку на попечение прислуги. Комната, куда проводили девушку была очень маленькой и находилась на самом верхнем третьем этаже. Впрочем, Верочку нынче устроила бы любая, было бы, где голову преклонить, так она устала с дальней дороги. Да и первое знакомство с князем Одинцовым произвело на неё весьма обескуражившее впечатление. Думать о том, что он станет её мужем и вовсе не хотелось. Вскоре пришла горничная, принесла ведро тёплой воды. Пройдя в уборную, Вера умылась, а когда вернулась в спальню, обнаружила на столе поднос с весьма скромным ужином.

Вера ничуть не обиделась на то, что её не пригласили к трапезе. Менее всего она желала бы вновь встретиться с хозяином дома. К тому же она была уверенна, что княгиня и не пожелала бы, чтобы она присутствовала, ведь ей предстояло обсудить с родственником весьма деликатный вопрос.

Одинцова снедало любопытство. В своём письме княгиня писала, что желала поправить здоровье на целебных водах Пятигорска, но зная свою родственницу, Иван Павлович был уверен, что та предпочла бы поехать в Баден или Карлсбад, но никак не в Пятигорск, тем более зимой. Стало быть, её привело сюда отнюдь не пошатнувшееся здоровье. Елизавете Петровне зачем-то понадобился он сам. Вот уж две седмицы он гадал о том, что всё же понадобилось старухе Уваровой, и не находил ответа. Ему было известно о смерти Николая Васильевича из газет, что доходили сюда из столицы, и тогда тем более непонятным становилось желание княгини уехать, даже не отметив положенные сорок дней со дня кончины сына.

— Соболезную вашему горю, — тихо заметил Одинцов, когда они остались с Елизаветой Петровной вдвоём за столом в трапезной.

— Это одна из причин, по которой я здесь, — ответила княгиня.

— Да, вы писали, что ваше здоровье пошатнулось, и доктора рекомендовали вам поехать на воды, — отозвался Иван Павлович.

— Вы успели разглядеть Верочку? — поинтересовалась Уварова, неожиданно меняя тему разговора.

— Вашу компаньонку? — удивлённо переспросил Одинцов.

— Буду с вами откровенна, — вздохнула княгиня. — Верочка не моя компаньонка. Она моя внучка, дочь Николя и Анны.

Одинцов едва не поперхнулся вином.

— Но ведь Аннет скончалась, когда Николя был в Тифлисе. И насколько я помню, детей у них не было.

— Так принято считать. Я устроила те похороны. Вы должны помнить, сколь сильно я была разочарована выбором Николя. Я заставила Анну уехать, а она промолчала, что ждёт ребёнка. Все это время она жила в Никольске под именем madame Воробьёвой и скончалась только летом прошлого года.

— Занятная история, Елизавета Петровна. Вполне в вашем духе, — криво усмехнулся Одинцов. — Но от меня-то вы чего желаете?

— Вера — единственная законная наследница Уваровых, и я желаю, чтобы сей факт никогда не стал достоянием общественности, — сурово отозвалась княгиня. — Потому я желаю, чтобы вы обвенчались с ней…

— Я!? — не сдержался Одницов. — Но помилуйте, Елизавета Петровна, голубушка. Какой с меня жених?

— За внучкой я дам хорошее приданое, — перебила его Уварова. — Я переписала завещание. Нынче вы, Иван Павлович, мой единственный наследник, при условии женитьбы конечно. Не знаю, сколько ещё мне на земле отмеряно, но до своей смерти я буду выплачивать вам весьма щедрое содержание. Вы ведь получали бумаги от моего поверенного?

— Так вот, где собака порылась, — усмехнулся Одинцов. — А я-то все гадал о причинах столь невиданной щедрости! А что внучка ваша — порченная, стало быть, девица? — пристально глядя в глаза княгине, поинтересовался он.

Княгиня откинулась на спинку стула, отвечая Одинцову столь же пристальным взглядом:

— Будь это не так, я бы получше жениха ей сыскала, — ответила она. — Я не тороплю вас с решением, но и долго ждать не могу. В мои годы — время непозволительная роскошь, — заметила она, поднимаясь из-за стола.

— Не стану томить вас ожиданием, — вслед за ней поднялся Одинцов. — Как я понимаю, брак сей будет фиктивным, а потому я согласен.

— Верочка останется в Пятигорске, ей не стоит появляться в Петербурге, — отозвалась Уварова. — Но не думаю, что вам придёт в голову требовать от неё исполнения супружеских обязанностей сразу после венчания.

— Так может мне ещё и наследником посчастливится обзавестись, — ухмыльнулся Иван Павлович.

Княгиня закатила глаза, мысленно попросив у внучки прощения. Несомненно, Вера не раз ещё помянёт её недобрым словом, но все же это лучше, чем быть приживалкой при богатой старухе, все состояние которой после её смерти отойдёт к родственникам, что не преминут выставить сироту на улицу.

— Стало быть, мы договорились? — поинтересовалась Елизавета Петровна.

— В воскресенье можно будет сделать оглашение, — кивнул головой Одинцов.

Он ещё в передней отметил, что девица недурна собой, а уж то, что она принесёт ему хорошее приданое, с лихвой перекрывало такой недостаток, как отсутствие невинности. К тому же, может, оно и к лучшему, что у девицы некий опыт имеется. Не станет артачиться, коли он речь о наследнике заведёт.

О том, что дело решено, Вера поняла, когда поутру её пригласили завтракать вместе с князем Одинцовым и княгиней Уваровой. Подсознательно девушка попыталась выглядеть как можно скромнее, надев тёмно-серое платье, убрав волосы в тугой пучок. Ни дать, ни взять — гувернантка. Однако же замечая, что во время трапезы, князь не спускает с неё изучающего взгляда, Вера едва смогла проглотить несколько кусочков омлета.

— Вера Николавна, — обратился он к ней.

Верочка выронила вилку, услышав его голос, и та со звоном приземлилась на потёртый паркет столовой. Одинцов усмехнулся, глядя на неё. По всему выходило, что девица довольно робкая, а стало быть, станет послушной женой.

— Я вас слушаю, Николай Павлович, — подняла она голову, глядя ему в глаза, позабыв о вилке.

— Елизавета Петровна поведала мне о том, что вам известно о причине поездки в Пятигорск.

Вера кивнула головой, соглашаясь.

— Ma grand-mère (моя бабушка), решила, что так будет лучше для всех.

— А вы, я смотрю, послушная внучка, — одобрительно заметил Одинцов. — Тогда мне только остаётся официально просить вашей руки.

— Прямо вот так? За завтраком? — вздёрнула бровь Верочка.

— Ну, и обстоятельства у нас с вами не совсем обычные, — отозвался князь. — Так, что вы мне ответите?

— Полно, Иван Павлович, девочку мучать. Известное дело, она согласна, — раздражённо заметила Елизавета Петровна.

— Так пусть сама и скажет, — упрямо произнёс князь.

Набрав в грудь побольше воздуха, Верочка выпалила на одном дыхании:

— Я согласна стать вашей женой, Иван Павлович.

— Ну, вот и ладно, — удовлетворённо улыбнулся князь, не замечая на лице своей будущей супруги гримасы отвращения.

Глава 32

Три воскресенья подряд сразу после службы в самом большом храме Пятигорска состоялось оглашение о том, что князь Одинцов Иван Павлович намерен обвенчаться с девицей Воробьёвой Верой Николавной. А первый раз, по помещению прокатился недоуменный ропот прихожан, а во второй Вера оказалась в центре внимания. Взгляды присутствующих на службе, обращённые к ней, были скорее любопытными, но встречались и сочувствующие.

За князем Одинцовым в Пятигорские прочно закрепилась репутация скряги и нелюдимого бирюка, оттого и сочувствовали ей, предполагая сколь безрадостной станет семейная жизнь для молодой девушки, ответившей согласием на сватовство Одинцова.

Иван Павлович с венчанием торопился, желая поспеть до Великого поста. Не хотелось Одинцову упустить столь приятную возможность поправить свои дела. А коли княгиня передумает, или девица заупрямится, когда ему ещё выпадет подобный шанс? Да никогда, отвечал он сам себе. Потому следовало поторопиться заключить сей союз, с тем, чтобы ничто более не могло воспрепятствовать получению наследства.

Однако же брачный договор, загодя составленный поверенным княгини, оказался для князя не очень приятным сюрпризом. Читая его, Одинцов то и дело хмурился. Документ был составлен таким образом, что супруга его получала едва ли не полную власть единолично распоряжаться имуществом, что княгиня Уварова положила за ней в приданое.

— Подписывайте, Иван Павлович. Не томите, — вздохнула Елизавета Петровна. — Али вас что-то не устраивает?

— Помилуйте, Елизавета Петровна, — шелестел бумагами Одинцов, — выходит, что все будет принадлежать моей супруге.

— А вы что же думали, я свою внучку вам просто так отдам? — усмехнулась княгиня. — Подписывайте, хоть на старости лет в достатке поживёте. Пятьдесят тысяч ежегодного содержания, к ним средства на ремонт усадьбы. Неужели мало? — выгнула седую бровь Елизавета Петровна.

— Ваша щедрость не знает границ, — проворчал Одинцов, ставя свою подпись под документом. — А коли супруга моя откажет мне, в опочивальню свою не пустит…

— Стыдитесь, Иван Павлович. О душе подумать надобно, а вы о наследниках, — попеняла ему княгиня. — Впрочем, тут уж как сами с женой договоритесь, так и будет, но я бы на вашем месте не торопилась.

Накануне венчания Верочка долго беседовала с глазу на глаз со своей бабкой.

— Понимаю, что не люб он тебе, что не по сердцу, — тихо говорила княгиня. — Понимаю, что стар и ничего кроме отвращения не вызывает, но запомни, Верочка, — сделала она многозначительную паузу, — Одинцов от природы своей труслив, коли станет о правах своих заявлять, поставить его на место труда не составит, но и палку не перегибай. Просто помни, что ты наследница и ему о том забыть не позволяй. А коли совсем туго станет, — княгиня взяла в руки ридикюль, что лежал подле неё и протянула внучке, — тогда вот. Тут немалая сумма. До Петербурга добраться хватит. Ну, с Богом, — перекрестила она девушку. — Ступай спать.