Бахметьев молчал, и его молчание действовало Олесе на нервы.

— Вы хотели говорить со мной, что же вы молчите? — не выдержала она и первой начала разговор.

— Не догадываетесь, о чём я собирался говорить с вами? — обманчиво спокойно спросил граф.

— Не имею ни малейшего представления, — фыркнула mademoiselle Епифанова.

— Я говорил вам, что не люблю вас? — поинтересовался он.

— Издеваетесь? — со слезами в голосе ответила Олеся.

— Нисколько. Это вам пришло в голову издеваться надо мной, — тихо отозвался он. — Ещё не став моей женой, вы добыли мне весьма сомнительную славу рогоносца. Как, по-вашему? Я должен смиренно принять все?

— Жорж, — протянула руку Олеся, касаясь рукава его мундира, — то была ошибка. Вершинин мне проходу не давал. Это всего лишь увлечение. Я никого и никогда не любила так, как вас люблю.

— Ошибкой было сделать вам предложение, — отчеканил Бахметьев. — Видит Бог, меня никто не осудит, коли в сложившихся обстоятельствах я возьму своё слово обратно.

Глаза Олеси широко распахнулись:

— Ты не посмеешь, — прошептала она. — Ты не откажешься от меня сейчас!

— Я уже это сделал, mademoiselle, — ответил он с лёгким поклоном. — Прощайте. Ежели мне суждено быть убитым вскорости, очень прошу вас не являться на мои похороны.

— Жорж! — Олеся запуталась в юбках, стремясь нагнать его, и рухнула на колени. — Жорж! — я люблю тебя! Прости меня! — уже не сдерживаясь, зарыдала она, но Бахметьев даже не оглянулся.

Вернувшись в гостиную, он окинул взглядом притихшее семейство.

— Мне жаль вас разочаровывать, но я не могу жениться на вашей дочери, — обратился он к генералу. — Я думаю, как мужчина вы меня поймёте, — откланялся он.

Андрей Павлович ничего не смог вымолвить в ответ от постигшего его изумления.

— Что происходит? — вопросительно посмотрел он на свою супругу.

— Я скажу, — вздохнула Натали. — Олеся встречалась с поручиком Вершининым за спиной у его сиятельства.

— Бог мой, André, — в ужасе прикрыла рот ладошкой генеральша. — Что теперь будет?

Андрей Павлович поднялся с дивана, на котором восседал рядом с супругой и прошёл в бальный зал, где Олеся все ещё рыдала, стоя на коленях и закрыв лицо руками. Ухватив дочь чуть повыше локтя за руку, генерал рывком поднял её на ноги.

— Дрянь! — оглушительная пощёчина едва не свалила девушку с ног.

— За что, папенька? — схватилась за щеку Олеся, перестав всхлипывать и уставившись на отца перепуганными глазами.

— Ещё спрашиваешь? — грозно прорычал генерал. — Да я этого Вершинина в бараний рог скручу!

— Папенька, — подбежала к отцу Наталья. — Константин Григорьевич не виноват. Он писал Олесе, что не желает встречаться с ней, она сама к нему поехала, — сбивчиво заговорила она.

— А ты откуда знаешь? — обернулся к старшей дочери генерал.

— Знаю. Я письмо его видела, — опустила голову девушка. — Я должна была раньше вам всё сказать. Константин Григорьевич просил Олесю стать его женой, а она отказала ему.

— Предательница, — прошипела Олеся, с ненавистью глядя на сестру.

— Стало быть, теперь согласится, — отчеканил генерал. — Но я ни целкового не дам. Будете жить на его жалованье, коли выживет, — добавил он.

— Папенька… — не веря своим ушам, прошептала Олеся. — Вы ведь это не серьёзно?

— Серьёзней некуда, — топнул здоровой ногой Андрей Павлович.

* * *

Увидеть Дашкова на пороге своей квартиры поздним вечером было для Вершинина полной неожиданностью.

— Константин Григорьевич, — кивнул князь. — Дашков Алексей Николаевич, — представился он. — Мы не знакомы, то правда. Надеюсь, вы догадываетесь, по какому поводу я к вам?

— Проходите, ваше сиятельство, — отступил от входа в гостиную Вершинин, пропуская князя.

— Не могу сказать, что я страшно рад и горд сим поручением, но граф Бахметьев просил меня быть его секундантом, и я ответил согласием.

— Я понимаю, — пробормотал Вершинин, страшно стесняясь убогой обстановки своего жилища, когда столь могущественный и богатый человек почтил его своим присутствием.

— Вы позволите? — достал из кармана редингота портсигар князь.

— Конечно, ваше сиятельство, — кивнул Вершинин.

Князь закурил, рассматривая молодого человека, сквозь ресницы.

— Вы понимаете, что его сиятельство сторона оскорблённая, стало быть, выбор оружия за ним. Граф выбрал пистолеты.

Вершинин сглотнул ком в горле. Он и не надеялся, что Георгию Алексеевичу придёт в голову поупражняться на саблях. О том, что Бахметьев отличный стрелок, Константину Григорьевичу рассказывать было не нужно.

— Пистолеты, так пистолеты, — вздохнул Вершинин.

«Совсем мальчишка, — вздохнул князь. — Впрочем, Георгий не намного старше. Главное, чтобы все дело не испортил. Стало быть, надо давить на чувство вины».

— Жаль мне вас, Константин Григорьевич, — стряхнул пепел прямо на стол Дашков. — У вас вся жизнь впереди. И ради кого…

— Я люблю её, — покраснел Вершинин.

— А она вас нет, — констатировал горькую истину князь. — Завтра в половине седьмого утра, в парке Лесотехнической академии, — поднялся со стула Дашков.

— Вы виделись с Ланским? — поинтересовался Вершинин.

— Да, — кивнул князь, стоя в дверях, — но я хотел сам с вами поговорить, и Серж мне уступил.

— Я буду, — вздохнул Вершинин.

Константин Григорьевич не был трусом, но умирать ему не хотелось. Проводив Дашкова, Вершинин сел писать письмо своим родным, которое должен был отправить в родную усадьбу Сенька в случае смерти своего барина.

Сначала он хотел было напиться, и даже собирался послать слугу за бренди, но передумал. Негоже будет поутру явиться перед Бахметьевым в хмельном угаре. Георгий Алексеевич вряд ли опустится до подобного. Нет, Бахметьев не станет напиваться, стараясь заглушить грызущий изнутри страх, тот всегда уверен в себе, рука его поутру дрожать не будет. Стало быть, и Косте Вершинину следует быть трезвым, аки стёклышко.

Дописав письмо, Константин Григорьевич улёгся на своё узкое ложе, но ему не спалось. В голове мешались мысли от смешных до грустных. Он вспоминал то одно, то другое, сколько хорошего ему сделал Бахметьев. «Выстрелю в воздух, коли жив останусь», — решил он, проваливаясь в предрассветный сон.

В апартаментах Бахметьева меж тем собрались трое: сам хозяин, князь Дашков и граф Ланский.

— Я был у него, — начал Дашков. — Страшно переживает.

— Это-то понятно, — едва заметно улыбнулся Бахметьев. — Я не собираюсь убивать его, но коли ему выпадет жребий стрелять первым…

— Он не выстрелит, — уверенно произнёс Николай Алексеевич.

— Вы будете стрелять первым, Жорж, — произнёс до того молчавший Ланский. — Дайте мне слово, что Костя не умрёт.

— Я даю вам своё слово, — тихо размерено ответил Георгий Алексеевич.

— Вот, — выложил Ланский на стол монетку. — Это фальшивка. Там орёл с обеих сторон.

Глава 35

Константина разбудил весьма бесцеремонный толчок в плечо. Открыв глаза, в неясном свете керосиновой лампы он разглядел склонившегося над ним Сержа Ланского.

— Пора, — отвёл глаза его секундант.

Сердце сжалось в груди в дурном предчувствии, стараясь не выказать своего смятения, Вершинин поднялся. Несколько раз плеснув в лицо ледяной водой, Константин замер перед небольшим зеркалом, вглядываясь в собственное отражение. «Чёрт возьми! Мне только двадцать три! Неужели сегодня всё будет кончено?»

— Вот, барин, — замялся в дверях уборной денщик, не решаясь протянуть хозяину, вычищенный парадный мундир.

Застёгивая тугой ворот мундира, Константин поймал в зеркале сочувствующий взгляд Ланского. Замутило, липкий страх опутал сознание, но он лишь криво усмехнулся.

— Что, мои шансы столь ничтожны?

— Ежели Бахметьев решит тебя убить, то да, — вздохнул Серж.

— Он ведь никогда не промахивается? — одёрнул мундир и поправил упавшую на глаза золотистую прядь Вершинин.

— Никогда, — со вздохом подтвердил Ланский, — но всё когда-то бывает впервые.

— К примеру дуэль, — кивнул Константин. — Я готов.

— Мой экипаж внизу, — направился к выходу из квартиры Серж.

К тому времени, когда они добрались до места, утренний сумрак рассеялся, первые лучи солнца вызолотили восточный край неба, где-то совсем неподалёку защебетала какая-то птаха, радуясь наступлению нового дня. Первая робкая зелень пробивалась на тёмной влажной земле. Все дышало ранней весной. Выбравшись из экипажа, Вершинин поднял голову, тоскливо взглянув в розовеющие небеса, тяжёлый вздох вырвался из груди. Бахметьев с Дашковым уже прибыли и ожидали их. Помимо противника Вершинина и его секунданта был ещё и сухонький убелённый сединами старичок, доктор семьи Дашковых.

Направляясь к Георгию Алексеевичу, Константин пытался уловить хотя бы тень страха в бесстрастном взгляде, в застывших чертах лица. Увы, напрасно. «Из камня он что ли сделан?» — поморщился Вершинин, протягивая руку для традиционного приветствия. Как ни странно, Бахметьев ответил на рукопожатие, но при том не проронил ни слова.

— Господа, я обязан поинтересоваться, — оглядел противников Дашков. — Вы уверены, что дело нельзя решить полюбовно?

Георгий Алексеевич едва заметно отрицательно качнул головой, Вершинин вновь не удержался от тяжёлого вздоха. Ланский передал Дашкову ящик с дуэльными пистолетами. Осмотрев оружие Алексей Николаевич кивнул, и Серж принялся заряжать их.

— Остаётся бросить жребий, — перевёл взгляд с одного на другого Дашков, доставая из кармана редингота монету.

— Орёл, — коротко ответил Бахметьев.

— Решка, — выдохнул Вершинин.

Князь подбросил монету и, ловко поймав её, накрыл ладонью.

— Орёл, — убрав руку, констатировал он и протянул раскрытую ладонь поручику, предлагая убедиться.

Даже не взглянув, Константин кивнул. Противно засосало под ложечкой, голова закружилась. Расстегнув дрожащими руками шинель, он скинул её с плеч прямо на землю, будучи убеждённым, что она ему более не понадобится. Ланский вынул из ножен саблю и, пройдя до середины поляны, воткнул её в землю. Отсчитав в каждую сторону по десять шагов, секунданты протянули оружие противникам.

Взяв в руки пистолет, Вершинин замер. Сердце билось часто-часто, а потом вдруг замедлило свой ритм, едва ему стоило взглянуть в чёрное дуло пистолета в руках Бахметьева, нацеленное прямо в это самое сердце. «Ну, вот и всё, — не выдержал Вершинин и закрыл глаза. — Ну, что же вы медлите, ваше сиятельство?» — мысленно вопрошал он, страшась того, что сдадут нервы, и он не сможет с достоинством принять то, что ему уготовано судьбой.

Грянул выстрел, вспоров утреннюю тишину. Константин покачнулся, пистолет едва не выпал из вдруг ослабевших пальцев. «Странно, я ничего не чувствую», — открыл он глаза.

— Ваш выстрел, поручик, — усмехнулся Бахметьев.

«Боже! Неужели промахнулся?» — недоумевал Вершинин, поднимая руку и прицеливаясь. Боковым зрением он заметил, что эполет на его правом плече повис на честном слове. «Стало быть, не промахнулся», — выдохнул он и, вскинув руку вверх, выстрелил в воздух.

— Стоило ли всё затевать? — тихо проворчал Дашков.

— Стоило, Алексей Николаевич, — глядя на бледного, как полотно Вершинина, тихо отозвался Бахметьев. — Глядишь, в следующий раз прежде головой думать будет.

— Костя, — тронул поручика за рукав Ланский, — всё кончено, поехали.

— Позор, Боже, какой позор, — бормотал Вершинин. — Он это нарочно! Он нарочно мне эполет отстрелил.

— Скажи спасибо, что не голову, — рассердился Ланский.

— Константин Григорьевич, — подошёл Бахметьев, — желаю вам счастья с незабвенной Олесей Андревной. Я разорвал помолвку. Так что спасти девицу от позора, нынче только в ваших силах.

Поздравление более походило на издёвку, но Вершинину то было совершенно неважно. Главное, что он услышал из слов Бахметьева, что Олеся свободна от данного графу обещания.

— Благодарю, — улыбнулся он искренне и радостно.

Улыбка осветила совсем ещё мальчишеское лицо, а Георгий Алексеевич только покачал головой.

Известие о том, что у него появился шанс обвенчаться с mademoiselle Епифановой, тотчас позволило Вершинину забыть о том, что ещё несколько мгновений тому назад, он был на волосок от смерти.

— Бедный мальчик, — вздохнул Дашков, глядя вслед удаляющемуся Константину. Ланский вторил ему тяжёлым вздохом и поспешил догнать своего приятеля.

Вершинин и не чаял вернуться и, собираясь утром, выглядел столь неуверенным в себе и угнетённым, что его настроение передалось и его денщику. Проводив барина, слуга простился с ним, и потому возвращение Константина Григорьевича живым и невредимым произвело на него столь сильное впечатление, что он прослезился: