Лада Лузина - Я — ведьма!

Но Карамазова пропустила ее упрек мимо ушей.

— Оставалось выяснить сущий пустяк — личность убийцы. Ерундовая загадка на одну трубку. Мне хватило пяти минут…

— Пяти? — обиделась звезда еще больше. — А я, между прочим, так и не поняла, как ты исхитрилась вычислить Лину!

— Хотя я перечислила тебе весь логический ряд: Айседора, потемневшая бусина, браслет на рабочем столе, разговор по мобильному. Стоило принять два непреложных факта: события имеют реальное объяснение, а браслет Миры утоплен в Днепре, и отгадка напрашивалась сама собой — существует два идентичных украшения. Одно со светло-зеленой бусинкой, второе с темной. Как и подтвердили потом записи Леонида, факт, что камень темнеет, когда владельцу браслета угрожает опасность, Мира вывела только благодаря последним строчкам рассказа, где упоминалась темно-зеленая бусина, «почти неотличимая от первой своей темнотой».

Браслеты Вуду не продаются в Киеве, значит, оба их привез Леонид. Муж не мог подбрасывать ей вещи на стол в редакции. Выходит, он действует в паре с кем-то из сотрудниц «Анечки». Какой той смысл помогать ему? У женщин он обычно только один. Короче, еще до встречи с Мириным мужем я предполагала, что у него есть любовница-журналистка. Поэтому, вместо того чтобы приводить клиентку в чувство, решила отвезти ее домой и познакомиться с блудным супругом лично.

Там мы выяснили важную подробность — в холодильнике всегда стоит кока-кола, которую пьет только Мира. Люк мог намешать туда снотворного, а потом, выждав день-другой, подсунуть ей скальпель под подушку. Все сходилось. Существовало только одно «но» — мотив. Зачем устраивать целый спектакль, если можно просто развестись с надоевшей женой?

Как раз когда я пыталась решить эту детективную задачку, ему и позвонили на мобильный. Это был очень принципиальный звонок — он полностью реабилитировал Леонида. Так мог говорить только человек, неосведомленный о том, что эта история — розыгрыш: «Мира была у врача… Я тоже очень рад, что она пошла… Думает то же, что и мы… Конечно, ведь с тобой все в порядке…» — фраза «ведь с тобой все в порядке» наверняка адресовалась обладателю второго браслета, который, получив его, не заболел и не впал в маразм. Остальное было чистой воды техникой. Я отослала из кухни вас обоих и посмотрела последний номер в мобильном Люка — 467-70-02. Мира упоминала свой рабочий телефон 467-70-03. Их аппараты несомненно стояли в одной комнате на соседних столах. Дальше ты знаешь.

— Придя в редакцию, ты сделала вид, что звонишь, а сама набрала этот номер и, увидев, у кого из трех журналисток зазвонил телефон, сбросила звонок.

Все оказалось до обидного просто!

— Я не понимаю только одно, — попыталась подловить подругу Наташа, — при чем здесь Михаил Булгаков?

— О… — округлила губы ведьма. — Автор «Мастера и Маргариты» знал: помимо магии прикладной, есть магия природная — заключенная внутри каждого из нас, вместе с Богом и Дьяволом. И если уж человек придумал себе собственный мир…

— Он может довести себя до смерти самовнушением!

— Не самовнушением, — по-учительски строго поправила ее Карамазова, — ВЕРОЙ. Верой и желанием. На двух этих чувствах строится вся сила Христа и Сатаны. Вся магия мира! Все колдовские заклинания и обряды — лишь символы этой веры. И если тебе удалось вызвать весну, то только потому, что ты исступленно хотела этого и верила — это так. Ясно?

— Нет! — в отчаянии закричала певица. — Темно! Если ты действительно ведьма, то докажи… Сделай так, чтобы я наконец поверила тебе!

— Хорошо… — протянула Иванна.

И в ту же секунду ее модный костюм и очки в золотой оправе растаяли без следа — на Карамазовой снова был растянутый свитер и потертые джинсы.

— Вау! — пораженно вскрикнула Могилева.

Больше добавить было нечего. Объяснить увиденное галлюцинацией явно не представлялось возможным.

— И все же в нашем споре победила не я, а ты, — утешила подругу Иванна. — Нельзя игнорировать реальный мир. Вчера мне пришлось стащить у тебя журнал и материализовать в нем первую попавшуюся картинку, потому что у меня нет ни одной приличной вещи для выхода в люди. А если бы не ты, не было бы даже журнала. Ты вообще мне очень сильно помогла, хотя и мешала, конечно, тоже…

— Материализовать? — возбужденно повторила Наташа, благополучно прослушав все остальное. — Ты можешь материализовать любую картинку из журнала? Что ж ты мне раньше не сказала?! Я трачу такие бешеные бабки, чтобы каждый раз выходить на сцену в чем-то новом! А ты! Еще подруга называется! Еще ведьма!

Ее гневную тираду прервала телефонная трель.

— Алло, — фыркнула в трубку Карамазова.

— Вы меня слышите?

Вопрос был излишним, голос на другом конце провода орал столь истерично, что его слышала даже Наташа.

— Это Иванна Карамазова? Ведьма? Меня зовут Лина Васько… У меня в сумке чудом оказалась ваша визитка. Не знаю как… Но нам нужно встретиться. Срочно! Мне попался один браслет… Он не должен был попасть ко мне, но сегодня я нашла его у себя в сумке. Я выбросила его в окно, а через секунду увидела, что он опять лежит у меня на столе. Я вышла на улицу и выбросила его в мусорный бак. А через пять минут, в метро, снова нашла его в кармане. Я бросила его под поезд. И вот… сейчас приехала домой и… — Голос затравленно всхлипнул. — Он ждал меня дома. Он преследует меня. Мне страшно! Простите, вы, наверное, плохо понимаете….

— Что вы, я вас прекрасно понимаю, — отозвалась Иванна. — Но, к сожалению, ничем не могу вам помочь.

Ведьма брезгливо бросила трубку на рычаг.

Наташа в упор посмотрела на нее.

— Ты ж говорила, что браслет не волшебный, — подозрительно сказала она.

— Я говорила: БЫЛ не волшебный, — поправила Иванна и любовно погладила обложку книги «Магия Вуду».

Потрепанная книжица довольно хрюкнула в ответ и утробно замурчала. И на этот раз Наталья Могилева не стала убеждать себя в том, что она ослышалась.

20 декабря XXI века

— А не рано наряжать елку? — поинтересовалась Иванна Карамазова, прикрепляя звезду на макушку.

Огромная ель, купленная звездой украинской эстрады Натальей Могилевой в оранжерее ботанического сада, утыкалась головой в потолок и занимала ровно треть комнаты — Наташа была максималисткой.

— Конечно рано, — согласилась подруга. — Я же не католичка. Но в противном случае у меня не будет ее вообще. С двадцать первого по тридцатое — работаю по три концерта в день в разных городах. В новогоднюю ночь — семь выступлений по клубам. Дома буду только урывками — пару часов, чтобы переупаковать чемоданы. Для артистов Новый год — это вырванные годы. И знаешь, как грустно, мотаясь по «елкам», знать, что у тебя даже собственной елки нет…

— Не знаю, — отрезала Иванна. — Я не люблю Новый год.

— Что?! — Певица чуть не выронила прозрачный шар с нарисованным на нем ангелом. — Как можно не любить его? Ты же любишь зиму!

— Зиму — да, праздник — нет. — Иванна слезла со стремянки и взяла сигарету.

— Все дело в том, что тебе не с кем его праздновать, — нашла объяснение Наташа. — Вот если бы у тебя был мужчина… Женщины всегда хиреют без любви! За неделю, что меня не было в Киеве, ты… — Она спешно попыталась найти самую мягкую формулировку. — В общем, очень плохо выглядишь.

— Так, словно состарилась на пятнадцать лет, — безжалостно сформулировала Карамазова.

— Потому что ведешь нездоровый образ жизни! — набросилась на нее Могилева. — Не возьмешься за голову, на тебя ни один мужик не посмотрит.

— Я — ведьма, — сухо напомнила ей Иванна.

— Ах да… — В голосе певицы появилась ирония. — Как я могла забыть об этом!

— Ведьма способна приворожить любого, даже если она выглядит на шестьдесят.

— Ну так приворожи себе кого-то! — подначила ее Наташа.

— Есть одна проблема, — кисло усмехнулась подруга. — Ведьмы не влюбляются. Поэтому им нет смысла никого привораживать.

Певица в раздражении швырнула сверкающий новогодний «дождик» обратно в коробку с игрушками.

— Ну это же ерунда! — фыркнула она. — Замкнутый круг. Все можешь и ничего не хочешь. Какая-то мертвая петля! Скажи еще, что ты никогда никого не любила! Что у тебя сроду не было мужчин!

— Были, — сказала Карамазова.

— Ну и куда они подевались? — съехидничала Могилева.

— Последний из них умер.

Наташа испуганно ойкнула и зачем-то опять вцепилась в свой «дождик».

— Прости… — проникновенно попросила она. — Я не знала. Я поняла. После него ты не хочешь ни с кем другим?

— Мне противно даже думать о сексе.

— Ты не можешь забыть его до сих пор. Да?

— Не могу, — честно призналась ведьма. — То, что было между нами, незабываемо.

18 декабря XXI века

Артем удовлетворенно наблюдал, как Алена издевается над тестом: безжалостно расчленяет его на небольшие симпатичные кусочки, раскатывает скалкой, словно катком для асфальта, душит, выворачивает наизнанку, и в результате всех этих экзекуций получается очередная порция вареников с вишней.

Садистско-насильнические ассоциации кружились в Теминой голове после его вчерашнего телесюжета о бандитских зверствах. Эта миниантология — от беспредельщиков 90-х до отморозков начала XXI века, — щедро приправленная хроникой и кадрами из фильмов, вызвала взрывной резонанс. Весь вечер взбудораженные зрители обрывали телефон программы «Безумный мир», а сегодня утром главный режиссер сам позвонил Артему, чтобы похвалить его работу за динамичность, остроту и высокий рейтинг. И теперь журналист Артемий Курников заслуженно почивал на лаврах в виде углового дивана Алениной кухни, убежденный: жизнь удалась!

Он поглаживал свое самодовольство, хваля себя за скрупулезность, с которой перелопатил подшивки газет и телеархив канала, сложив из отголосков чужой боли, крови, страха пятнадцатиминутную гремучую смесь. Он думал об этом исключительно как о хорошо сделанной работе: животные крики жертв не долетали до его сердца, их страх не морозил душу… Быть может, потому, что реальной хроники было немного, а киношные страсти давно уже стали стандартным меню, а может быть, потому, что обладал полезной для здоровья привычкой никогда не задумываться о плохом.

Да, в наше время журналистов убивали и годами искали их оторванные головы, но сие не имело никакого отношения к работникам развлекательных программ. Для Артема, который при всем своем желании не знал «че бы такого сделать плохого?», чтобы цена его поступка приравнивалась к опасности для жизни, все ужасы «безумного мира» существовали только в теории. И, перебирая приведенные в сюжете казни и пытки, словно бусины четок, он испытывал сейчас одно чувство — гордость. Нужно быть настоящим профессионалом, чтобы напугать трижды пуганого, обкормленного кошмарами зрителя!

— Ну, скоро варенички? — промурлыкал он.

— Скоро, Тём, скоро… Потерпи.

Часы показывали двенадцать дня, но за окном серебрился вечер. Казалось, декабрьское солнце вскарабкивается по утрам на небо только для того, чтобы тут же покатиться вниз. Дни напоминали невыносимо долгие, медлительные сумерки. Листья давно опали и были сметены дворниками. И с высоты восьмого этажа скелеты деревьев, асфальтовые дорожки, серые дома выглядели по-нищенски голыми и убогими.

Мир ждал снега.

А Артем — вареников.

Он любил вареники с вишней, любил свою работу, и не исключено, что любил Алену. Она была уютной и домашней, мягкой и обволакивающей, успокаивающе-хлопотливой. Именно такой и должна быть жена.

— Жениться на тебе, что ли? — предположил он и удовлетворенно подметил, как и без того розовая Аленина щека покраснела еще сильнее.

Смешно, до чего запрограммированно все особи женского пола клюют на этот примитивный прием — шутливые, вскользь брошенные фразы: «Жениться на тебе, что ли… Не позорь наших будущих детей…»

«А может, действительно жениться на ней? — трезво приценился парень. — Хозяйственная, хорошая, хорошенькая… Вот только ноги и зад тяжеловаты. Опасный плебейский симптом — с годами такие барышни чересчур разрастаются вширь…»

В дверь позвонили.

— Ты ждешь кого-то? — недовольно поинтересовался Артем.

— Не-а… Это, наверно, к тебе.

Тёма нехотя поднялся с лежанки. Скорее всего, Алена права. Уже два месяца, как он осел у нее, и его знакомые успели протоптать сюда дорожку. Но кто это? Друг Петя в отъезде, сестрица без звонка не приходит… Неужто снова Тома? Достала… (Расставшись с ним, Тамара планомерно спивалась, а напившись, автоматически заявлялась к нему — домой, на работу, к Алене, выяснять давно издохшие и успевшие завоняться отношения.)