Одного повелительного взгляда хватило, чтобы Чарльз побитой собачонкой вышел из-за стола и неохотно, нога за ногу, поплёлся за своим братом. Нет, если ТАКИЕ мужчины составляли цвет британской нации, я даже рада, что они погибли! Наглые, самоуверенные типы, мнящие себя центрами вселенной! Я раздражённо фыркнула, вонзив вилку в салат с таким видом, словно пронзала кого-то копьём.

После обеда миссис Хейр отвела меня в свою каюту и настояла на том, чтобы я попробовала её «неповторимого чая, привезённого из самой Индии». Огорчать женщину отказом мне не хотелось, сил что-то делать и куда-то бежать тоже не было, а потому я охотно согласилась выпить чашечку чая, пока похожая на пугливую мышку горничная миссис Хейр сходит в третий класс и приведёт мне свою подругу. Возможно у меня испорченный вкус, но чай из самой Индии удивительно походил на веник, замоченный в кипятке с непонятной целью. Пах этот веникоподобный чай, как ни странно, летним лугом. Я мужественно выпила чашечку этого горячего зелья (искренне надеясь, что рога и копыта у меня от него не вырастут) и решительно отказалась от повторения процедуры, когда в каюту вошла Люси в сопровождении синеглазой пышногрудой блондинки. Не знаю, чем планировала эта красотка заняться в Америке, но о её профессии в Европе догадаться было нетрудно. Нет, девушка вела себя очень скромно, держала, как говорится, очи долу, но вся её фигура не просто говорила, а кричала о самом безудержном животном сексе.

– Вот милочка та девушка, о которой я Вам говорила, – миссис Хейр окинула девушку внимательным взглядом и выразительно хмыкнула. – Хотя, знаете, я слышала как мистер Исмей сказал капитану… Нет, точнее, капитан сказал мистеру Исмею, что мы будем в Нью-Йорке самое большее через четыре дня. А нанимать горничную на такой короткий срок, пожалуй, всё-таки не стоит. Я уверена, Люси прекрасно Вам поможет. Верно, моя милая?

Тон, каким был задан вопрос, не подразумевал никакого иного ответа кроме положительного, а потому, хотелось Люси или нет, но она согласилась со своей хозяйкой. Диана приказала горничной проводить подругу обратно, и девушки быстро покинули каюту. Как стало известно позднее, спускаясь по широкой лестнице первого класса девушки попались на глаза Чарльзу, который оказался в прямом смысле слова сражён прелестями синеглазой красотки и под каким-то вымышленным предлогом заманил красотку к себе в номер. Можете считать меня мерзкой сплетницей, но я твёрдо уверена, что синеглазая блондиночка не сильно и сопротивлялась предложению симпатичного господина из первого класса посетить его номер. И она уж точно знала, ЗАЧЕМ этот господин приглашает её к себе.

Миссис Хейр оказалась настолько приятной собеседницей, что время в её компании летело незаметно. Тем более что к нам неожиданно пришли гости. Тот самый мужчина, что не дал своему сыну заступиться за меня перед мистером Гейдлером, прислал сначала с посыльным букет цветов и записку, в которой нижайше просил простить его, а потом и сам нанёс визит. Его сын, словно тень (скорее, верный пёс) повсюду сопровождал своего отца, совершенно теряясь на его фоне. Бедный мальчик, получится ли у него хоть когда-нибудь выйти из тени? Первые несколько минут, когда гости только представились и ещё раз, уже лично и официально, принесли нам свои извинения, в каюте повисла напряжённая тишина. Каждый из присутствующих лихорадочно подыскивал темы для беседы, которые были бы интересны для остальных и не затрагивали бы ничьих чувств. Но потом Диана вскользь обронила какое-то замечание по поводу размеров «Титаника», который, как ей кажется ничуть не превосходит «Мавританию». Наш гость, мистер Эндрю Агарп, авторитетно заявил, что «Титаник» своими размерами в несколько раз превосходит не только «Мавританию», но и любое другое судно, а потом поинтересовался у миссис Хейр, как часто ей приходится путешествовать. С этого и начался непринуждённый разговор, который мы продолжили в ресторане за ужином. За время всего разговора Томас только один раз сам обратился ко мне, выразив удивление по поводу отсутствия в нашей компании за ужином мистера Чарльза Макгранда, и даже вызвался сходить за ним. Мы с Дианой обменялись выразительными взглядами, одновременно вспомнив о синеглазой красотке, и сказали, что мистер Чарльз ужинает в компании своего старшего брата. В следующие несколько минут я поняла, почему простота хуже воровства, причём гораздо хуже. Увидев за ближайшим к нам столиком мистера Персиваля Макгранда (нужно быть слепым, чтобы не заметить его огромную фигуру) Томас поинтересовался, когда подойдёт Чарльз, поскольку у него, Томаса, есть для Чарльза важный разговор. Старший Макгранд спокойно сложил салфетку, поднялся из-за стола и сказал, что раз его братца нет в нашей компании, то он сейчас сходит к нему в номер и приведёт его сюда. Ой-ёй, кажется, вопреки истории «Титаник» затонет на два дня раньше. И не из-за айсберга… Как позднее рассказала горничная Люси, Перси решительно подошёл к каюте своего брата и, даже не постучавшись, распахнул дверь и вошёл внутрь. Что было дальше горничная, естественно, не видела, но грохот мебели и разъярённый рёв старшего Макгранда слышала очень хорошо. Потом из каюты поспешно выпорхнула растрёпанная синеглазая блондинка, чья одежда была в полном беспорядке, а некоторые детали туалета и вовсе отсутствовали, следом за блондинкой вылетел Чарльз, чьё левое ухо пламенело в полумраке коридора и отличалось по размерам от правого, и самым последним, с видом победителя и безукоризненно аккуратном костюме величественно вышел Перси. В коридоре братья Макгранд продолжили выяснение отношений, перейдя на грозное рычание, которое было очень хорошо слышно (особенно, если стоять за дверью каюты, прижавшись к двери ухом). Чарльз шипел, что ему надоело, что с ним вечно нянчатся, а Перси рычал, что пока братец не перестанет таскать к себе всяких… (в этом месте горничная краснела, бледнела и смущённо тянула себя за передничек) с него глаз не спустят. Дальше Чарльз надменно заявил, что он уже совершеннолетний, а значит, вправе сам строить свою жизнь, в том числе и личную, на что Персиваль уже вполне спокойно заявил, что будет считать брата взрослым тогда, и только тогда, когда тот начнёт приносить пользу семье и жить на свой собственный доход. До тех пор Чарльзу предстоит смириться с опёкой со стороны брата и направиться на ужин в ресторан, где его ждёт разговор с Томасом Агарпом.

– Этому-то чего от меня надо? – мрачно буркнул Чарльз, пытаясь волосами закрыть горящее от оплеухи старшего брата ухо.

– Вот сам у него и спросишь, – раздражённо фыркнул Перси.

Младший брат всегда вызывал у него глухую ревность (вот ведь, маменькин любимчик!), но только сегодня Перси сорвался и ударил его. Не потому, что Чарльз резвился в постели с пышногрудой девкой, а потому, что непутёвый братец променял честную девушку (я так порадовалась за себя, когда узнала!) на какую-то разгульную девицу.

Когда братья Макгранд появились в ресторане, наш ужин уже подходил к концу. Мы собирались в салон первого класса, чтобы послушать корабельный оркестр и немного потанцевать. Я честно предупредила миссис Хейр, что в танцах я ей компанию составить не смогу, танцевать я не умею. Женщина пыталась меня переубедить, но я стояла на своём. Нет, нет и нет, никаких танцев! Я не стану позориться на глазах у пассажиров (ну и что, что большинству пассажиров жить осталось два дня, такое издевательство над природой, как мои танцевальные па, они до самой смерти не забудут). Когда закончился концерт, мистер Эндрю с сыном проводили нас до каюты и пожелали самых сладких снов. Не успела я с наслаждением снять туфли (проклятые каблуки, кто их только выдумал!), как в дверь ко мне постучалась Люси и предложила помочь мне приготовиться ко сну.

– Ах да, совсем забыла, Вам письмо мисс, – горничная протянула мне белоснежный конверт, который я с лёгким удивлением взяла в руки.

Интересно, и кто мне может писать? Нетерпеливо вскрыв письмо, я взяла в руки тонкий, приторно пахнущий чем-то сладким, листок бумаги. Почерк был мне незнаком, но содержание быстро расставило всё по своим местам. Письмо гласило: «Милая девочка, Зевс закатил мне сцену ревности, а потому навестить тебя сегодня я не могу. Поздравляю, ты опять привлекла внимание Агамемнона, надеюсь, ты быстро догадалась, что это именно он носит гордое имя Георга Гейдлера. А как тебе Ахилл с Патроклом? Наш бравый герой окончательно превратил Патрокла в тень, верно? Под стенами Трои твой супруг оказал мальчику честь, убив его до того, как в памяти всех Патрокл окончательно слился со своим старшим другом. Париса, я полагаю, ты тоже сразу узнала, он ни капли не поменялся. А раз ты узнала Париса, найти Гектора для тебя труда не составит. У вас есть целых два дня до катастрофы, которые вы можете провести в объятиях друг друга. А можете и не провести, всё зависит только от тебя».

Листок белоснежной снежинкой выпал из моих ослабевших рук и упал на ковёр, чтобы через несколько мгновений растаять, оставив после себя только тонкий аромат каких-то пряных трав. Растаял и конверт, а беззаботно щебечущая Люси, похоже, начисто забыла о том, что принесла мне таинственное письмо.

Глава седьмая

Я еле дождалась, когда Люси закончит переодевать и причёсывать меня ко сну. Мне физически необходимо было остаться одной и как следует всё обдумать. Неужели тот мужчина, что два дня подряд сталкивался со мной (в прямом смысле слова сталкивался!) и есть Гектор? Но почему я не узнала его, почему не почувствовала? Неужели моя любовь не пережила испытания временем и разлукой и исчезла? А может быть, я влюблена не в конкретного живого человека, а героический образ? И что мне теперь делать? Я должна его увидеть! Немедленно, прямо сейчас! Я вскочила, готовая бежать туда, не знаю куда, на встречу с Гектором, но увидела, что на часах уже второй час ночи и замерла в нерешительности. Сердце кричало и рвалось к нему, снова увидеть любимые глаза (и как это я за целых два дня ни разу не заглянула в глаза Перси?), оказаться в его объятиях; но разум твердил, что сейчас слишком поздний час для визитов, и даже в просвещённом (или распущенном, кому как больше нравится) двадцать первом веке такое время считается неприличным для визитов девушки к молодому человеку. Снова и снова и я подходила к порогу, бралась за ручку двери и отступала под лавиной страхов и сомнений. А вдруг он меня не вспомнит? А вдруг будет не рад? А что, если у него жена, и он счастлив в браке с другой женщиной? От этой мысли сердце обрывалось куда-то вниз, грудь пронзала такая боль, что хотелось кричать. Господи Боже, да что же мне делать?! Сон не шёл ко мне (до сна ли тут), а я упорно не могла заставить себя пойти к Гектору. Вернее, к Перси. Перси Макгранду, как его теперь зовут. Даже так любимые мной дыхательные упражнения не дали желанного результата, я не успокоилась, только довела себя до сильного головокружения. Бесконечные вопросы и сомнения метались вокруг меня, словно я стояла в центре дьявольской карусели. Собственная каюту показалась мне тесной и душной, я схватила плащ и буквально вылетела из неё. На палубе мне стало легче, я жадно втягивала морозный солёный воздух, каждой клеточкой тела возрождаясь из пепла сомнений. Завтра (точнее, уже сегодня, время глубоко за полночь) я попрошу Чарльза представить меня его старшему брату. Конечно Чарли не очень обрадуется моей просьбе, может даже спросить, зачем мне это надо, и тогда я скажу… Додумать я не успела. Ступеньки начались почему-то гораздо раньше, чем я ожидала, а потому совсем не светски взвизгнув, я полетела вниз. Почти полетела. В самый последний момент меня ухватила за воротник плаща чья-то сильная рука и грубоватый голос буркнул:

– Осторожнее, мисс.

– Благодарю, – пролепетала я, с трудом принимая вертикальное положение (страшно хотелось упасть в обморок, но у меня были опасения, что тогда мой спаситель просто перешагнёт через меня и отправится по своим делам).

– Не за что, – буркнул мужчина, выходя на залитый лунным светом пятачок.

– Перси, – ахнула я, категорически отказываясь верить своим глазам.

Да, прямо напротив меня, весь в неясном свете луны стоял тот, о ком я не переставая думала на протяжении многих часов! Мощный (кажется, Гектором он был поизящнее), с копной жёстких на вид русых волос, мужчина выглядел настолько опасным, что его легко можно было представить на большой дороге. Только глаза остались прежними, карие, с дрожащими в глубине тёплыми искорками.

– Мы знакомы? – заинтересованно спросил Перси, не отводя от меня внимательного взгляда.

Я замешкалась с ответом, не зная, что ему сказать. Врать не хотелось категорически, а правда настолько невероятна, что поверить ей практически невозможно.

– Ах, да, – Перси чуточку нахмурился (ой, а вот эту усталую морщинку я очень даже хорошо помню!). – Вы та девушка из ресторана, которой навязывал своё общество мистер Гейдлер.

– И которую Вы спасли, – согласно кивнула я.

Перси, откровенно смутившись, буркнул что-то вроде: «Скажете тоже» и попытался скрыться, но я окликнула его: