Наталья Мусникова - Я всё равно тебя найду

– Двадцать три тридцать, надо же, уже почти полночь!

Я словно с размаху кинулась в ледяные воды Атлантики. Двадцать три часа тридцать минут. До крушения оставалось всего девять минут! Что я успею сделать за это время? Ни-че-го. Расширенными от ужаса глазами, в полном ступоре, я смотрела на тёмные воды за бортом. Перси окликнул меня несколько раз, но его голос долетал до меня словно сквозь толщу воды. Изо всех сил напрягая зрение, я смотрела на тёмное, чуть темнее океанских вод пятно, которое стремительно увеличивалось в размерах, неумолимо приближаясь к нам.

– Айсберг, – выдохнул Перси, машинально так стискивая меня в объятиях, что я даже вздрогнула от боли.

Тишину ночи разорвал тревожный тройной удар колокола, а мы с Перси в щемящей тревоге смотрели на приближение тёмно-синей ледяной громады.

– Слишком поздно, – выдохнул Перси сквозь судорожно стиснутые зубы. – Слишком поздно заметили и слишком большая скорость, мы не успеем повернуть.

Дорого бы я дала, чтобы опровергнуть эту печальную истину, ведь на первый взгляд казалось, что лайнер благополучно разминулся с айсбергом. Но так казалось только на первый взгляд. Толчок и скрип (о, какими оглушительными они мне показались!) подтвердили, что «Титаник» напоролся на подводный выступ айсберга, и эта ледяная громада, словно гигантский консервный нож, вспорола правый борт судна.

– Кажется, нам нужно сказать нашим друзьям, чтобы они одевались потеплее, брали спасательные жилеты и не медля ни секунды поднимались на шлюпочную палубу, – прошептал Перси, неохотно выпуская меня из кольца своих надёжных рук.

Мне показалось, что ледяной воздух стал ещё холоднее, я НЕ СМОГЛА предотвратить катастрофу. Тем не менее, я согласно кивнула, и мы с Перси направились в ресторан. К моему искреннему облегчению, ни миссис Хейр, ни Чарли не стали задавать лишних вопросов, и в скором времени мы разошлись по каютам, условившись встретиться на шлюпочной палубе. Пока я одевалась, мне вспомнился рассказ Фрэнки о печальной участи пассажиров третьего класса, и я вылетела на палубу, готовая спасать этих несчастных.

– Кэсси, ты куда? – Перси крепко взял меня за руку. – Шлюпки здесь.

– Пассажиры, – выдохнула я, машинально цепляясь за его рукав, словно утопающий за соломинку. – Третий класс… Им нужно помочь!

– Я с Вами! – вызвался стоящий неподалёку Томас, чья правая рука покоилась на перевязи.

Его отец скривился, но, тем не менее, также предложил свою помощь. Отправился с нами и Чарли, после столкновения «Титаника» с айсбергом ставший серьёзнее и даже взрослее. Мы два раза проводили наверх, на шлюпочную палубу, группы женщин и детей из третьего класса. Каждая минута промедления приближала гибель, а некоторые из дам категорически отказывались покидать своих мужей или братьев. Глупые курицы, спасти своих мужчин они не смогут, только себя обрекают на смерть!

Когда мы вернулись на шлюпочную палубу во второй раз, я с ужасом заметила, как наклонилась палуба.

– Бери миссис Хейр, её горничную, и садись с ними в шлюпку, – приказал Перси, за руку подтаскивая меня к перепуганной женщине, успокаивающей дрожащую горничную.

– А ты? – вцепилась я в руку Перси. – Я тебя не брошу!

– Я сяду в другую шлюпку, – Перси решительно оттолкнул меня, а потом на краткий миг крепко прижал к себе и прошептал. – Будь сильной, девочка, будь сильной и счастливой.

Он решительно отпрянул в сторону и крикнул:

– Позаботься о миссис Хейр!

Теперь я поняла поведение тех женщин, что категорически отказывались спасаться без своих мужчин. А зачем пытаться спасти себя, если тот, кто дороже тебе всех на свете, остаётся на обречённом корабле?! Зачем жить, если всё, что тебе осталось от любимого мужчины, только воспоминания?! Воспоминания настолько острые, что они в клочья рвут душу, и настолько сладкие, что нет никакой возможности отказаться от них. Я была на грани истерики, готова была лечь прямо на покосившуюся палубу и умереть, но меня поддерживали два взгляда. Нежный взгляд Перси, который я чувствовала спиной, и острый и бесконечно усталый взгляд второго помощника капитана Лайтоллера, который протянул мне руку, готовясь помочь сесть в шлюпку. Я не могла и не хотела показать этим двум мужчинам свою слабость, ведь им нужны были моя сила и стойкость (а Лайтоллеру ещё и дисциплинированность). Вытерев слёзы, я кое-как села в шлюпку, чтобы не омрачать последние минуты жизни Перси мыслью о том, что он так и не смог меня спасти…

На краткий миг мне показалось, что Перси ещё может уцелеть. Я услышала, как в нашей шлюпке кто-то крикнул, что у нас только один моряк, и моё сердце замерло в безумной надежде, когда я заметила спускающегося к нам по канату мужчину. Но это оказался не Перси. Перси никогда не бросит своего брата, который даже не умеет плавать. Ад и преисподняя, опять из-за этого избалованного мальчишки гибнет мой любимый мужчина, а мне досталась роль зрителя этой драмы! Наша шлюпка коснулась тёмной, маслянисто поблёскивавшей воды, и проворно заскользила прочь от гибнущего гиганта, которого людское самомнение так опрометчиво окрестило непотопляемым…

Чарли широко распахнутыми глазами смотрел на разворачивавшуюся перед ним катастрофу. Уже прошёл период, когда всё происходящее казалось дурным сном, исчезла и вера в собственное спасение. Шлюпок на всех не хватает, спасутся только женщины и дети. А остальные? Что будет с теми, кто из последних сил пытается спасти оставшихся на смертельно раненом гиганте женщин и детей, с теми, кто в отчаянии взывает равнодушные небеса о спасении или в угрюмом оцепенении замер у кормовых надстроек? Вот мечется, пытаясь любой ценой попасть в шлюпку Георг Гейдлер, офицеры раз за разом отталкивают его, доводя тем самым до исступления. Вконец обезумев от страха и отчаяния, Георг прыгает за борт и попадает-таки в шлюпку (едва не раздавив сидящих там женщин и детей). Чарли гадливо передёргивает плечами, такой ценой спасения ему не надо. Гораздо приятнее наблюдать за отцом и сыном Агарп, которые в стильных костюмах отправляются в свою каюту, приказав стюарду принести туда бутылку виски (опешивший стюард послушно выполняет приказ). Эндрю и Томас будут пить виски, философски любуясь водой, медленно затапливающей их каюту. Чарли переводит взгляд на своего старшего брата и впервые в жизни искренне восхищается его спокойной мощной силой. Перси мог спастись, сев в шлюпку как матрос, он мог бы спастись даже сейчас, покинув борт «Титаника» и вплавь добравшись до какой-нибудь из шлюпок. Так почему он не спасается?! Ах да, сам Чарли плавать не умеет…Получается этому совершенному образцу человеческой природы суждено сгинуть в волнах только потому, что его младший брат слабак и неудачник? Маменькин сынок, не способный на настоящий мужской поступок? В мгновение, равное двум ударам сердца спокойно стоящего человека, Чарли принимает взрослое решение. Возможно, первое взрослое решение в его жизни.

– Перси? – негромко окликает Чарльз своего брата.

– Что? – лениво откликается тот, не отрываясь от созерцания великолепной звёздной ночи.

– Поцелуй за меня маму…

Ответить Перси не успел, Чарли двумя руками, с отчаянной силой, толкнул его в спину. Удар был такой мощный, что Перси буквально вылетел с корабля и упал в воду прямо перед шлюпкой. Той самой, где сидели хорошенькая Кассандра и её болтливая подруга, миссис Хейр, кажется.

Убедившись, что брат поднят на борт шлюпки, Чарльз медленно снял с себя спасательный жилет и аккуратно повесил его на релинг. Как знать, вдруг он кому-нибудь пригодится? Затем Чарли спустился в свою каюту (хвала небу, она ещё не затоплена!), нежно поцеловал фотографии родителей, лежащие на прикроватном столике из редких пород дерева, и достал из инкрустированного серебром фуляра скрипку, подарок матери на совершеннолетие. Со скрипкой под мышкой Чарльз медленно поднялся на шлюпочную палубу и подошёл к музыкантам, играющим лёгкие мелодии регтайма.

– Прошу прощения, господа, – звенящим от волнения голосом произнёс Чарльз. – Вы позволите мне составить Вам компанию?

Музыка прервалась, музыканты изумлённо смотрели на странного юношу, решившему посвятить свои последние мгновения жизни музыке. Наконец дирижёр едва заметно кивнул, и усач с задорно топорщившимися усами чуть подвинулся, давая Чарли место. Вскоре скрипка Чарли влилась в величественный гимн англиканской церкви, и её торжественные звуки медленно устремились навстречу сияющим на чёрном бархате неба равнодушным звёздам…

– Кэсси, – меня бесцеремонно тормошили за плечо. – Эй, подруга, ты чего, уснула?

Я встрепенулась, вскинула голову и сквозь пелену слёз увидела смутные очертания подруги.

– Господи, Кэсси, – окончательно всполошилась Фрэнки, порывисто меня обнимая. – Ты плачешь? Что стряслось?

– Всё хорошо, – я судорожно всхлипнула, поспешно вытирая слёзы (не говорить же, что я была свидетельницей крушения «Титаника»!). – Просто прониклась…

– Мисс Мэнор, – голос профессора Грей явственно излучал холод. – Ваше счастье, что наше занятие уже кончилось, иначе я была бы вынуждена поставить Вам неудовлетворительный балл.

Бобби мстительно заржал, а Франческа прямо-таки вспыхнула от праведного негодования и буквально завопила:

– За что?!

– За профессиональную непригодность, – отчеканила профессор Грей. – Как психолог Вы не имели никакого права позволить Вашим эмоциям управлять Вашим поведением. Это не приносит никакого результата, только увеличивает количество жертв!

Твёрдо чеканя шаг, миссис Грей вышла из аудитории, к счастью не услышав злого комментария моей подруги:

– Солдафон в юбке! Психолог должен уметь сопереживать и сочувствовать, а не быть каменным созерцателем происходящего!

– Не надо, – остановила я разбушевавшуюся подругу. – Я и правда вела себя глупо и не профессионально.

– Ага, – с видимым удовольствием подтвердил Бобби. – Зарыдала, как сопливая первокурсница!

– Роберт Смог, – отчеканила бледная от ярости Франческа. – Идите к дьяволу, пока я Вас к нему не отправила по частям!

– Напугала, – скривил губы отличник. – Да не ты, ни твоя плакса-подружка ничего мне не сделаете! Даже вдвоём.

– Мы – нет, – Фрэнки упорно не хотела понимать мои беззвучные призывы не заводиться. – А вот Эдди тебя непременно вздует!

– Кишка тонка, – презрительно сплюнул Бобби, но тем не менее, поспешил покинуть аудиторию.

Мы не видели и на знали, что выйдя из аудитории, Бобби погрозил кулаком и с угрозой прошептал:

– Твой Эд сегодня здорово получит, не будь я Бобби Смог.

Франческа так преданно заглядывала мне в глаза, так заботливо пыталась взять меня за руку, чтобы отвести в студенческую кафешку, что я невольно рассмеялась.

– Фрэнки, нет нужды носиться со мной, словно со смертельно больной! Я в полном порядке.

– Ты бы себя видела, – проворчала подруга. – У тебя был видок жертвы «Титаника».

– Так оно и было, – я немного печально улыбнулась. – Я действительно переместилась на «Титаник».

Фрэнки замолчала, судорожно пытаясь осмыслить поступившую информацию. Я её не торопила и не осуждала, скажи мне нечто подобное кто-то другой, тоже бы усомнилась в состоянии душевного здоровья.

– Ты хочешь сказать, – медленно, почти по слогам произнесла Франческа. – Что переместилась на «Титаник» и собственными глазами видела его крушение?

Я кивнула и, предвосхищая просьбу подруги начала рассказывать. Про подаренную мамой на День рождения «Илиаду» и красочные, слишком достоверные сны о Трое. О Гере, в бешенной зависти и ревности обрёкшую город на страдания, и о Гекторе, которого я искала на «Титанике». Не умолчала я и о том, кем были прабабка и прадед Франчески.

– Сам Аполлон, – ахнула Франческа на всю столовую.

– Тише, не ори, – предостерегающе зашипела я. – На нас уже оглядываются!

– Прости, – кивнула подруга, с жадным нетерпением глядя на меня. – Продолжай, не отвлекайся.

И я продолжила. Рассказывая о «Титанике» и его пассажирах мой голос невольно дрожал, слишком свежими были эти воспоминания. Мы так увлеклись разговором, что перестали замечать всё, что происходило вокруг нас. А кафе в это время назревала драка.

Эд Роджерсон вошёл в кафе и с лучезарной улыбкой направился к нашему столику. Ему наперерез решительно встали Бобби с двумя своими дружками. Постепенно разговоры в кафе (кроме нашего) замолкли, все посетители с опасливым интересом наблюдали за разворачивающимися событиями, а самые осторожные (или трусливые) поспешили ретироваться из кафе. Эд попытался обойти троих парней справа, слева, но они его не пускали, нагло ухмыляясь и обмениваясь ядовитыми шуточками.

– Эй, а ну, пропустите его! – мы с Фрэнки заметили, наконец, происходящее и ринулись на помощь другу, но нас грубо отшвырнули.

– Не лезьте, цыпочки, – мурлыкнул Бобби. – Это настоящие мужские разборки.

– Какие же это разборки, когда трое против одного? – на пороге кафе появилась высокая рыжеволосая девица в компании двух таких же рыжеволосых парней.