Эшби стиснул зубы. Его не должен был раздражать тот факт, что Изабель все же нашла бедолагу, согласного выполнять ее требования. Эшби понимал это, но все равно злился.

— Так зачем же вы пришли сюда, раз есть кто-то вроде лорда Джона Хэнсона, способного для вас горы свернуть?

Улыбнувшись, Изабель запрокинула голову.

— Вам действительно нужно спрашивать об этом?

Заглянув в глаза Изабель, Эшби вдруг встретился с тем, кого не видел уже давно. Мужчиной, обедавшим на Дувр-стрит вместе с Уиллом и чувствовавшим себя живым. И теперь перед ним стояла не какая-то обычная женщина, пробудившая в нем желание, а Изабель. Его Изабель.

— Нет, не нужно. — Эшби коснулся тубами соблазнительных губ девушки, напоминающих спелые вишни. Внезапно она обмякла, и Эшби инстинктивно обхватил рукой ее талию и притянул к себе. Изабель обвила его шею руками, прильнув к нему своим гибким, источающим сладковатый аромат телом.

— Эшби…

— Да? — Он слегка прикусил ее губы, наслаждаясь их восхитительным вкусом, в то время как его руки поглаживали ее талию, словно пытаясь примерить ее нежные изгибы к своему твердому телу.

— Я… не могу поверить, что я здесь, с вами…

Эшби и сам был изумлен не меньше, и все же он хотел получить ответ.

— Почему вы не верите?

Изабель еле заметно напряглась. Ее ресницы дрогнули, словно крылья бабочки, но взгляда она не отвела. Ее голос был подобен песне сирены.

— Я люблю вас, Эшби… Всегда любила…

Ее признание обезоружило Эшби.

— Парис, — прошептал он. — Меня зовут Парис.

Эшби погасил возглас изумления обжигающим поцелуем. Он накрыл ее губы своими и поцеловал со всей страстью, пульсировавшей в его жилах. Губы Изабель оказались нежными и сочными, и Эшби захотелось наслаждаться ими до тех пор, пока ее ответное желание не станет таким же горячим и необузданным.

«Она невинна. Действуй медленно, ради всего святого», — взывала его совесть, но Эшби заставил ее замолчать. Он увлек Изабель в сторону и прижал её к стене беседки, целуя до изнеможения. Вздохнув, Изабель окунулась в его поцелуи с не меньшей страстью. Языки влюбленных сошлись в чувственной схватке. Его ладони скользнули вниз и сжали ее ягодицы, словно хотели сделать ее частью себя. Святый Боже! На ней не было панталон, только сорочка — шелковая, как казалось на ощупь. По опыту Эшби знал, что нижнее белье отсутствует из-за покроя платья, а вовсе не потому, что Изабель хотела его соблазнить, и все же Мистер Джонс встрепенулся и отсалютовал, словно слишком рьяный корнет.

Очаровательная плутовка подалась навстречу. Кончики ее пальцев ласкали затылок Эшби, срывая с его губ стоны.

— Эшби…

— Парис, — настойчиво повторил он. — Ты заставила меня открыть тебе свое имя, так сделай же его реальностью.

— Парис, — выдохнула Изабель, и на ее губах заиграла улыбка. — Ты настоящий. Такой настоящий…

— Знаю-знаю. Идиотское имя. — Эшби криво усмехнулся. — Одному Богу известно, чем руководствовались мои родители, дав мне имя одного из самых жалких героев Гомера.

— Парис не жалок. Он влюблен. Но, возможно, родители назвали тебя в честь города.

— Города Наполеона? — Эшби едва не задохнулся от возмущения.

— Когда ты родился, Наполеон еще не обладал властью. Не обладает он ею и сейчас благодаря тебе.

— Да, я победил его в одиночку. Спасибо, что напомнила мне о возрасте.

Серебристый смех наполнил воздух. Изабель встала на цыпочки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— Парис… Я обожаю твое имя. — Девушка чувственно улыбнулась, и ее прекрасные глаза блеснули во мраке ночи. — Оно темное и таинственное… как и его обладатель.

— Думаю, ты представляешь сейчас город. — Эшби посмотрел на молочно-белые холмики, прижатые к его груди, с трудом подавив желание уткнуться в них лицом. Дорога сюда заняла всего двадцать девять секунд, и ему потребуется гораздо меньше, чтобы отнести Изабель в свою спальню. — Ты забыла, что знаешь меня почти десять лет. Я вовсе не загадка.

Загадкой была она, эта юная богиня, превращавшаяся по ночам в самое желанное, самое женственное создание на земле. Эшби чувствовал, что взорвется, если не овладеет ею. А потом Стилгоу придет к нему, держа пистолет на изготовку, и он не станет даже пытаться защитить себя. Эшби всегда думал, что где-то есть пуля, на которой вытравлено его имя. Просто чудо — или проклятие, — что ему удавалось ее избежать.

Изабель нежно коснулась его губ кончиками пальцев.

— Я так мало знаю о тебе. Каково твое второе имя?

Желание затуманило разум Эшби и ему пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать наваждение.

— Николас.

— Парис Николас Ланкастер. — На смену пальцам пришли губы. Они ласкали и дразнили Эшби, превращая его мозг в безвольную субстанцию. — Тебе понравился главный город Наполеона?

До Эшби не сразу дошел смысл вопроса.

— Наверное… Я не мог судить… объективно… когда мы вошли в него. Не могу сказать, что оценивал его привлекательность… с точки зрения заезжего путешественника. А вот здесь… — Эшби поцеловал ее шею, источающую аромат ванили, — я бы попутешествовал.

Изабель обладала самой нежной кожей на свете. Когда она тихонько заурчала, Эшби захотелось схватить ее и перекинуть через стену в свой сад. Разве постель так необходима? Еще никогда в жизни Эшби не был так возбужден но он не мог, знал, что не может. Или?..

Не в силах сдержаться, он накрыл грудь Изабель ладонью. Он нежно массировал ее, наслаждаясь богатством, которое держал в руках. При виде удовольствия, написанного на лице Изабель, Эшби задрожал от вновь охватившего его желания.

— Никто еще не пробуждал во мне таких ощущений, как ты, Парис.

Сердце сжалось в груди графа. Изабель обладала поразительной способностью точно описывать ощущения, которым сам Эшби затруднялся дать определение.

— Изабель, ты заставляешь меня чувствовать себя одурманенным любовью школьником. — Эшби накрыл ее губы в опустошительном поцелуе, вырвав из ее груди стон. Он сгорал от желания стянуть с нее платье и попробовать на вкус везде, хотя именно сейчас он не мог оторваться от ее губ. — Кто научил тебя так целоваться?

— Никто. — Знойный голос Изабель окутывал Эшби подобно изысканной ласке. — Ты…

— И ты не целовала никого, кроме меня? — скептически спросил он, испытывая при этом какое-то глупое удовлетворение.

Однако уже в следующий момент на смену ему пришло чувство вины. Эшби не заслуживал этой девушки, но это не могло помешать ему желать ее все сильнее, как не желал он еще никого.

— О, ты прекрасней, чем вечерний воздух, пронизанный сияньем тысяч звезд[5], — пробормотал кто-то его голосом. Уилл наверняка покатился бы со смеху при виде того, как его старый друг опустился до того, что цитирует поэтов. И кому! Его младшей сестре. «Я просто сбегу с ней в Гретна-Грин». Теперь это имело смысл. Всего неделя в его экипаже наедине с Изабель — и он сделает ее своей женой, своим товарищем, своей графиней… И все же. Что он будет делать, когда она увидит, насколько уродливым стало его лицо? Он окажется на полпути в никуда с бьющейся в истерике женщиной.

Она прикрыла глаза. На ее лице появилось мечтательное выражение, а губы изогнулись в улыбке, прогнавшей прочь мрачные мысли.

— О, да ты поклонник Марло.

— Не совсем. Но эта строка из «Доктора Фауста» всегда напоминает мне о тебе.

— Всегда? — Похожие на опахала ресницы взметнулись, явив взору Эшби затуманенные страстью глаза. — Ты ведь не продал свою душу дьяволу, правда? — поддразнила Изабель.

— Нет. Но он неустанно стучится в мою дверь.

— Меня привел на бал Стилгоу, — произнесла Изабель, когда Эшби прикусил восхитительно мягкую мочку ее уха. Надежда в ее голосе вновь пробудила чувство вины, но Эшби предпочел не обращать на него внимания.

— Он знает, что ты пошла на встречу со мной?

Изабель склонила голову набок, приглашая Эшби поцеловать манящую к себе ложбинку за ухом.

— Софи и Айрис… но они не знают о тебе… пока. Они обещали как-нибудь объяснить ему мое отсутствие.

Эшби испытал облегчение — свидетельство его испорченности.

Его палец скользнул под лиф платья и погладил сосок. Он остановился на мгновение и, когда пощечины не последовало, продолжил ласку. Полувздох-полустон сорвался с губ Изабель.

Огонь обжег чресла графа. Эшби потянул за лиф, обнажив грудь Изабель. Ее тело было создано для любви. Эшби хотелось упросить ее позировать ему. Он бы вырезал ее фигуру в полный рост, потому что претендовать на меньшее было бы преступлением. Эшби представил Изабель обнаженной, лежащей на его кровати пятнадцатого века, покрытой кроваво-красным покрывалом, и едва не взорвался от желания.

— Я хочу тебя, Изабель. Ты шокирована?

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она.

— Не говори так, — простонал Эшби. Ну как ему бороться с собой, с ней? — Ты пришла, чтобы помучить меня? — Голос Эшби звучал хрипло от переполнявшего его желания. Возможно, если он напугает ее своей напористостью, она убежит? Это лучше, чем открыть свое лицо и увидеть отвращение в ее глазах. Эшби взял руку Изабель и приложил к выпуклости на брюках. Глаза Изабель расширились от ужаса. — Все еще хочешь меня? — выдохнул он, водя рукой Изабель по своей тугой плоти, пульсирующей под тканью брюк, и глядя ей прямо в глаза. Господи, как же хорошо! — Ты ведь даже не представляешь, что делаешь со мной, правда? — Он глухо застонал.

Ужас в глазах Изабель сменился восхищенным удивлением.

— Он всегда такой… твердый и… большой? — хрипло спросила она, водя рукой по собственному почину.

— Всегда, если ты рядом.

Эшби едва дышал, чувствуя, как рука Изабель ласкает, сжимает и поглаживает его плоть. Он стиснул зубы, едва сдерживаясь, чтобы не податься навстречу этой нежной руке. Он сам себя мучил, но наслаждение было столь острым, что он не мог остановиться. Эшби жадно наблюдал за Изабель. Его грудь вздымалась и опускалась, а очертания Изабель расплывались перед глазами. Он чудом сдерживался, чтобы не расстегнуть брюки и не дать ей возможность обхватить его плоть.

— Господи, Изабель, — прохрипел он, едва не согнувшись пополам, — слишком близко он подошел к тому, чтобы положить конец своим мучениям. — Достаточно. — Он убрал руку Изабель и вдохнул полной грудью, чтобы успокоиться.

Изабель подняла руку и провела кончиками пальцев по маске.

— У тебя столько тайн. Я хочу посмотреть на тебя. — И, прежде чем он успел понять, о чем она просит, Изабель схватилась за маску с намерением снять ее.

Эшби запаниковал.

— Нет! — Ударив Изабель по руке, он повернулся к ней спиной и принялся поправлять маску. — Ужасная ошибка! — прорычал Эшби, все еще сгорая от желания.

— Ошибка? Что ты хочешь сказать?

Этот крест ему придется нести всю свою жизнь.

— Оставь меня, — взмолился Эшби, — пожалуйста.

Если бы она знала, как погиб Уилл, и если бы она увидела его лицо… Эшби не хотел даже представлять, что она подумала бы о нем тогда.

— Мне все равно, как ты выглядишь, — раздался за его спиной голос Изабель. — Я знаю, какой ты в душе…

Она ошибается. В душе он еще хуже. Эшби резко развернулся.

— Уходи!

Его выкрик ошеломил Изабель, но она осталась стоять, глядя на него своими большими глазами, сквозь которые просвечивала душа.

— Я больше не ребенок. И я смогу это вынести. Я видела солдат, вернувшихся с войны покалеченными. Я видела детей, изуродованных болезнью… — В глазах Изабель блеснули крупные, похожие на бриллианты слезы. Ее страдания мучительной болью отзывались в сердце Эшби. — Ты меня не запугаешь.

Эшби не мог принять ее жалости, ее сострадания. Он судорожно сглотнул.

— Я не хочу больше тебя видеть, — произнес он, делая ударение на каждом слове. — Достаточно ли ясно я выразился?

— Нет. — Изабель покачала головой, не обращая внимания на струящиеся по щекам слезы. — Ты не можешь так поступить со мной… Опять…

Но Эшби вынужден был так сделать. У него не было выбора. Он на мгновение прикрыл глаза, чтобы собрать в кулак все свое самообладание, а потом в последний раз посмотрел на Изабель.

Подтянувшись на руках, Эшби перекинул ногу через стену и спрыгнул вниз.

В тишине ночи раздались душераздирающие рыдания.

В висках у Эшби стучало. Вбежав в спальню, он сорвал с лица маску и швырнул ее в огонь, мирно потрескивающий в камине. Он горел, плавился от желания. В сознании царил хаос, а душа стенала, рвалась к Изабель, которая больше не была запретным плодом, но, тем не менее, оставалась вне пределов досягаемости. Он не мог дышать. Он хотел ее, нуждался в ней… он не мог больше жить без нее.