Элен Вольф - Я выхожу замуж (СИ)

— Шевели задницей, детка!

Девушка вздрогнула и подчинилась, послушно двигая бедрами навстречу. Какая гадость! Неужели все это делают? Тип, потеющий над ней, вызывал лишь отвращение и страх. Это был ее первый полноценный секс, ужасный секс, омерзительный секс, да, только он об этом не знал. Потому что она уже не являлась девственницей. И как ей только в голову пришло согласиться на все это?

Миа твердо решила, что дойдет до конца, и закрыла глаза. Скорее бы наступил этот самый конец. От двух коктейлей, выпитых на голодный желудок, кружилась голова и слегка подташнивало. Хотя, нет. Тошнило скорее от запахов пота и перегара, идущих от рок-музыканта, и от осознания собственной глупости и никчемности. Дура, дура, дура! Если Дэвид узнает о том, что она делала в гримерке Билли, он ее убьет! Абсолютно точно! Ее брат имеет представление о похождениях музыканта как никто другой, ну, или имел. В последнее время они редко общались, потому что Дэвид был занят, став примерным мужем, и совсем скоро собирался стать отцом.

— Да, детка, я сейчас кончу!

«А я сейчас блевану, — подумала Миа, сцепив зубы, — жаль, что не я сверху, а то блеванула бы прямо на тебя».

Пятнадцать минут спустя Билли обслюнявил ее рот в прощальном поцелуе и, шлепнув по заду, выпроводил за дверь.

— Передавай брату привет, детка. — Он заржал.

Девушка кивнула и, миновав двух охранников в коридоре и группу фанаток, провожающих ее взглядами полными ненависти, пошла к выходу, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения между ног.

Отчаянно хотелось заплакать, но она сдержалась. Она Сандерс, а Сандерсы никогда не плачут из-за ерунды. Рок-музыкант, которому она добровольно отдала свое тело, был сущей ерундой. По крайней мере, именно так Миа успокаивала себя по дороге в отель. Больше она никогда не сделает ничего подобного.

Два месяца спустя…

— Нет, спасибо. Там есть помидоры, — Лиззи отрицательно покачала головой и сделала грустную мину, — а от них у малышки будет сыпь.

Люк, сидевший слева от нее, пожал плечами и поставил блюдо на место. За столом царила приятная семейная атмосфера тепла. Когда-то это было такой редкостью, что просто не верилось, что они сидят все вместе, в новом доме, принадлежащем ее брату, и просто ужинают, как ни в чем не бывало. При упоминании о дочери глаза Дэвида потеплели. Миа заметила, как он опустил руку под стол, наверняка, чтобы сжать ладонь жены, потому что та покраснела и смущенно улыбнулась, глядя ему в глаза. Боже, как же она завидовала им! Возможно, они через многое прошли, но теперь представляли собой крепкую любящую пару, при виде которой хотелось поверить, что счастье существует. Хотя, для подтверждения можно было просто взглянуть на их новорожденную дочь Мэри Энн. Дети, это чудо, но…

— Эта парочка ни минуты не может не тискать друг друга, — театрально прошептала Сэм, сестра-близнец Лиззи, ей на ухо. — Даже под столом.

Миа слегка пнула подругу, чем вызвала смешок.

— Да что ты говоришь, — язвительно произнес Дэвид. — И кто же тогда тискался в библиотеке перед ужином? Дай угадаю.

— Кристина, — Саманта сделала шокированное лицо, — ты за столько лет так и не научила сына, что подглядывать нехорошо?

— Я, между прочим, у себя дома!

Миа почувствовала, что брат начинает злиться. Впрочем, если дело касалось близняшки его жены, он всегда был слегка на взводе. Эти двое явно недолюбливали друг друга. Лиззи не вмешивалась в их баталии, чтобы, как она выражалась, лишний раз не портить себе настроение. После своих перепалок оба вели себя с ней как шелковые, пытаясь загладить свою вину, чем она без зазрения совести пользовалась. Миа полностью поддерживала такую тактику, тем более что ссоры Сэм и Дэвида в большинстве своем носили привычно-шутливый характер.

— Перестаньте, — примирительным тоном начала Кристина. — Мы все-таки за столом. Дэвид, мне не нравится, как ты себя ведешь.

Дэвид, сидящий во главе стола, возмущенно сдвинул брови, когда довольная Сэм показала ему язык. Как дети малые, черт возьми.

— Почему все всегда на стороне этой бестии? Томми, хоть ты скажи что-нибудь!

Заместитель Дэвида, Томас Грей, будучи женихом Саманты предпочел сделать вид, что его здесь нет. Это вышло так комично, что все рассмеялись. Обстановка сразу же разрядилась. Беседа плавно перетекла в обсуждение предстоящего праздника, собственно, по поводу которого все и собрались.

Рождество. Для всех присутствующих без исключения этот год был чем-то особенным. Слишком долго они болтались по свету, не имея практически никаких связей между собой. Сэм и Лиззи много времени провели вдалеке друг от друга, и невозможно было понять, как они это терпели, учитывая столь явную душевную близость. Миа дружила с обеими сестрами, но иногда, глядя, как они беззвучно общаются между собой, чувствовала себя лишней. Дэвид почти всегда был одиночкой. Он редко общался с матерью и сестрой, никого не пускал в свою душу, пока не появилась Лиз, растопившая лед в сердце и превратившая его из некогда эгоистичного сексуально-озабоченного кобеля в любящего отца и мужа. Сэм в шутку называла это «тошнотворно-милый». На самом деле эта маленькая бунтарка по-своему любила Дэвида и была благодарна ему за счастье сестры и за свое в виде Томаса Грея — все это знали. Просто не в характере Сэм было признаваться в подобных чувствах, потому что она не любила «розовые сопли». Кристине, прилетевшей по случаю рождения внучки, наконец удалось найти общий язык с сыном, чему не мало поспособствовала Лиззи, и долгожданное воссоединение семьи свершилось.

Все довольны и счастливы, у всех есть пара, но радости Миа почему-то не ощущала. Чувство стыда жгло изнутри, и всему виной была банальная… зависть? Или несправедливость? Ей просто хотелось счастья так же, как и всем, любви и близкого человека рядом. Было невыносимо чувствовать себя одинокой среди самых родных людей, а тем более отвратительно — завидовать им.

Три месяца назад она решила, что переезжает обратно в Штаты поближе к брату и новым друзьям. В Париже не осталось ничего, что бы удерживало ее. Кроме Франсуа… Ее любимого… друга.

«Детка, только ты могла втрескаться в гея!» — Сэм хохотала до слез, услышав историю безответной любви Мии. Лиззи тогда не выдержала и отвесила сестре подзатыльник. На этом дискуссия была окончена. Но Миа всерьез задумалась. Влюбленный не выглядит идиотом только тогда, когда его чувства взаимны. В противном случае ты превращаешься либо в навязчивого продавца, беспрестанно рекламирующего свой ненужный товар, пытаясь всучить его объекту своих желаний; либо в жалкого попрошайку, вымаливающего любую мелочь в виде взгляда, слова или жеста. Она прошла все стадии — соблазняла, просила, требовала, пыталась быть просто другом. Все было тщетно. В конце концов Миа решилась на отчаянный шаг, после которого оставалось только…

— Миа, — голос матери вывел ее из эмоционального ступора, в котором она частенько пребывала в последнее время. — О чем задумалась?

— Я… эм… С чего ты взяла?

— Тебя попросили передать хлеб, — фыркнула Сэм, — а ты витаешь в облаках.

— Простите.

Передав корзинку с хлебом, Миа без энтузиазма поковыряла в тарелке и решила, что пора сообщить им новость. Она постучала вилкой по бокалу, чтобы добиться внимания, и вздохнула. Воцарилось молчание, и все глаза с интересом обратились в ее сторону.

— В общем, — пришлось сглотнуть, чтобы продолжить, — хочу вам кое-что сообщить.

«Наверное, самой ужасной будет реакция Дэвида, — думала Миа. — Ой, да и черт с ним! Я уже взрослая и сама могу принимать решения! Тем более что это важно».

— Это важно, — зачем-то добавила она вслух.

— Мы уже поняли, что это важно, давай уже, не тяни! — Сэм никогда не лезла за словом в карман.

Взгляд Дэвида, говорящий «я-жду-продолжай», буквально приковал ее, поэтому обратилась Миа именно к нему:

— Я выхожу замуж.

***

Дэвид Сандерс сидел во главе стола и все еще не мог поверить, что находится в кругу семьи. Это просто невыносимо и прекрасно одновременно. Совсем недавно Элизабет родила чудесную девочку, которую они назвали Мэри Энн, и все тут же изъявили желание приехать к ним на праздники. Он уже не знал, вытерпит ли до Нового года. Он был готов терпеть мать, с которой все еще устанавливал контакт, так давно потерянный в детстве, ее огромного, но при этом никому не мешающего мужа, сестренку с не закрывающимся ртом, своего лучшего друга Томми, но не Сэм! Эту маленькую стерву, умеющую довести до белого каления и мертвого! И как Грей ее терпел каждый день?

Дэвид знал, что его жена просто ангел — нежная, ласковая, добрая и рассудительная. А ее сестра — дьявол в юбке! Хотя, о каких юбках речь, если она их даже не носила. Ведьма в джинсах! Ее ехидные реплики всегда били точно в цель, сарказм звучал чуть ли не в каждом оброненном слове, ядовитые улыбочки посылались с завидным постоянством. Дэвид не мог не признать, что периодически сам провоцирует эту девчонку, потому что это довольно весело, и она единственная, кто плюет на его положение и статус с высокой колокольни; но иногда Сэм перегибала палку, чем жутко бесила. И что только все в ней нашли? Ладно, что Лиззи сдувала с нее пылинки, но остальные! Миа ее просто обожала, Томми любил до чертиков, мать относилась чуть ли не как к дочери и настойчиво звала в гости в Париж. Даже непробиваемый Люк не мог скрыть улыбки при очередной выходке этой ведьмы.

Но, если рассуждать здраво, он не так давно обрел семью и был по-настоящему счастлив, поэтому ради Лиззи и дочери готов терпеть все, что угодно, включая эту злючку. Так даже интереснее.

Миа постучала по бокалу, чтобы привлечь внимание, и Дэвид с интересом посмотрел в ее сторону. После непродолжительного замешательства, что для нее было очень странным, его сестра, наконец, сделала заявление, которое повергло всех в шок.

— Я выхожу замуж.

Дэвид не успел открыть рот, как близняшка жены уже выдала:

— За кого? За своего дружка гомика?

— Сэми! — не выдержала Кристина. — Ты просто невозможна!

— Прошу прощения, — девушка мгновенно присмирела, подняв ладони. — Продолжай, подруга. Так кто счастливчик?

Миа медленно отложила вилку и вытерла салфеткой рот. Его взгляд привлекло кольцо на ее безымянном пальце, которого он не заметил раньше. Ядовито-зеленый камень причудливо отсвечивал в свете современной люстры, висящей прямо над столом. Что за стекляшка уродливая? Дэвид успел подумать, что Франсуа бы такого никогда не подарил, прежде чем имя жениха вынесло его мозг к чертовой матери.

— Билли Миллер.

На мгновение воцарилась гробовая тишина, а потом начался полный хаос.

— Что?! — Это прокричали одновременно все, кроме Люка, припечатавшего свою огромную ладонь к лицу в старом как мир жесте. Общая интонация присутствующих при этом выражала нечто среднее между «это-что-шутка?» и «да-ты-в-своем-уме?».

Все прекрасно знали, что из себя представляет Билли — алкоголик, наркоман, кобель и просто идиот, не имеющий никакого понятия о порядочности и морали. И если раньше он еще был нормальным парнем, больше всего ценящим качественную музыку и хорошую компанию, то за последние пару лет превратился просто в конченого вечно-обкуренного придурка. Миа не могла стать его женой! Дэвид решил, что это случится только через его труп. Или, что более вероятно, через труп Миллера.

***

Миа дрожащей рукой заперла дверь на ключ и решила, что больше никогда не выйдет из комнаты. Большая мягкая постель так и манила броситься на нее и разрыдаться, но девушка не собиралась позволять себе подобной роскоши, поэтому просто начала ходить из угла в угол, заламывая руки. Устроили какой-то кошмар! Нет бы порадоваться! Взгляд остановился на дурацком кольце. Хотя, чему тут радоваться? Миа со злостью стянула с пальца ненавистную побрякушку и швырнула в неопределенном направлении. Она, конечно, ожидала, что произойдет нечто подобное, можно подумать, ей самой это нравилось, но вышло все совсем плохо. Ужин был испорчен. А Дэвид окончательно разругался с Сэм.

— Сандерс, да скажи ты ей что-нибудь! — сказала подруга после всеобщего неуверенного лепета. — Она же совсем мозги потеряла, если решила выйти замуж за одного из твоих кретинов дружков!

— Ты тоже собралась замуж за одного из моих дружков кретинов, — ехидно протянул брат.

— Причем здесь это? — Сэм покосилась на кольцо на своем безымянном пальце и сунула руку под стол. Томми нахмурился, заметив этот жест.

— А притом что я сам разберусь со своей сестрой!

— Да ты со своей жизнью еле разобрался!