Она обняла подругу, пожелав удачи на прощание, от души надеясь, что Дэвиду удастся вернуть мир в семью, и вышла из комнаты.

Вид Франсуа, быстрыми шагами направляющегося в ее сторону, слегка сбил ее с толку. Миа еще никогда не видела его таким взволнованным, решительным и растерянным одновременно. Сейчас ее Франсуа — всегда спокойный, уверенный в себе, никогда не теряющий оптимизма — представлял собой сплошной комок нервов. Она знала, что произойдет в ближайшую минуту. Он скажет, что не может остаться, что уезжает, что она может навещать его в Париже в любое время. Это будут правильные, красивые слова… Но с этого момента их былой дружбе придет конец, потому что пропасть, лежащая между ними, отныне станет непреодолима. Франсуа свободный творческий человек, а она уже скована совсем другими обязательствами и материнским долгом. Богемная жизнь больше не для нее, но он имел право освободиться от балласта.

Миа собрала всю волю в кулак, чтобы встретиться с реальностью лицом к лицу, и ничем не выдать ту боль, что испытывала. Но жизнь, действительно, оказалась непредсказуема…


***


Она видела его в разных состояниях — пьяного, трезвого, больного, влюбленного до беспамятства, разбитого, счастливого и несчастного. Но всегда была рядом. Он знал, что она единственная, кто будет с ним и за него до конца дней, примет любым, поймет, утешит, разделит любую участь, не попросив ничего взамен. Так было уже несколько лет, и так будет всегда. Ближе и роднее ее нет никого. Франсуа понимал, что может сделать ее счастливой, знал, что должен сделать это.

Их жизнь переплелась с самой первой минуты знакомства. Он помнил ее ломаный французский, помнил легкость, с которой она умела смеяться над собой, помнил все ее взлеты и падения в Париже. Миа была стремительной во всем, яркой, словно вспышка огня, воздушной, как бабочка, порхающая в потоке ветра. Париж принял ее с распростертыми объятиями, потому что она была просто создана для него — романтичная, утонченная в своей простоте, впитывающая в себя все, как губка. Франсуа стал ее проводником, защищая от порока, скрывающегося в узких улочках, уберегая от фальши, царящей в богемном мире, развенчивая мифы и открывая секреты. Но ему никогда не было скучно или неуютно, потому что она была полна открытий. Но теперь в их жизни случился переломный момент, и от него зависит, что будет дальше.

Он ходил из угла в угол, размышляя над правильностью своего решения, придумывая все новые и новые аргументы, стараясь не обращать внимания на один единственный жирный минус — он гей. В Париже его ждал новый друг, Николас, но теперь все казалось таким далеким и нереальным. В ту ночь звонок Мии застал его в постели с Николасом, и когда она сказала, что беременна, он уже подсознательно принял решение. Франсуа до утра пролежал без сна, рассеянно перебирая мягкие кудри любовника, но мысли его были далеко — с зеленоглазой девушкой, умеющей смеяться, как никто другой. Словно звенящие хрустальные колокольчики.

Счастливый смех — это было первое, что он услышал, сделав ей предложение. Она повисла на его шее и начала быстро говорить:

— Ничего не говори, я понимаю, для чего ты делаешь это. Ты знаешь, как я люблю тебя, знаешь, что ты для меня важнее всех. Я не буду лезть в твою личную жизнь, не буду надеяться, что ты изменишься. Но обещаю, я буду тебе чудесной женой! О, милый, это будет восхитительно! Мы будем жить вместе, будем семьей!

— Так это значит да? — сумел вставить он.

— Конечно да! Тысячу раз да! Я стану мадам Андре! Твои родители будут в восторге! И Кристина тоже! Не знаю, как Дэвид, но мне все равно! Мы ведь прекрасная пара, а мой ребенок… — она осеклась. — Что скажут твои родители, когда узнают?

— Они будут рады внуку.

— Нет… Это ведь не их внук. Так нельзя, — ее глаза наполнились слезами, — это обман. Я не могу.

— Послушай. — Франсуа обхватил ее лицо ладонями. — Им не нужно знать, чей это ребенок. Даже если они узнают, это не их дело. Я хочу стать твоим мужем и отцом твоему малышу. — «Боже, пусть это будет правдой».

— Ты уверен?

— Да. — На самом деле он все еще не чувствовал твердой уверенности. — Я уверен.

Она обвила его шею руками и начала покрывать поцелуями нос, губы, подбородок.

— Люблю, люблю, люблю тебя! Ты не пожалеешь, милый, клянусь! Я буду самой лучшей женой гея в мире! Самой ненавязчивой и заботливой!

— Так заботливой или ненавязчивой?

— Глупый! Я буду совмещать и то, и другое! Лучшие жены только так и делают.

— Я еще не знаю ни одной.

— Скоро узнаешь!

Он рассмеялся. Как же мало нужно, чтобы вернуть ее в прежнее состояние. С другой стороны, это не так уж мало. Жениться на женщине, когда во Франции уже разрешены однополые браки… Его родители точно будут в восторге. Спустя пять минут он освободился от ее объятий и пошел собирать вещи.


Когда чемоданы были собраны, оставалось только одно незаконченное дело. Франсуа долго ходил по комнате, размышляя над ее словами о том, что она не будет лезть в его личную жизнь. Значило ли это, что отношения с Николасом можно сохранить? Что-то подсказывало, что подобные вещи нужно отложить на неопределенный период. Хотя бы до родов. И только потом начинать встречаться с парнями, и так, чтобы Миа знала об этом как можно меньше. Боже, что же он натворил! Сможет ли он до конца дней своих вести двойную жизнь? Это ведь абсурд! Но решение принято, и идти на попятный не было смысла, поэтому Франсуа позвонил.

— Привет, Николас.

— Привет, — сухо прозвучало в ответ.

— Мне нужно сказать тебе…

— Я уже понял, можешь не продолжать. Мы расстаемся. Просто скажи, почему? Что тебя не устраивало?

Франсуа взъерошил непослушные волосы и сел. Отвечать было трудно.

— Я женюсь.

— Прости, я что-то не так понял? Значит, ты провел праздники со своим женихом, а я был лишь легкой предсвадебной интрижкой? — голос Ника дрожал.

— Нет. Я женюсь на Мии. Ты помнишь, я рассказывал тебе о ней.

— Какого хрена? — возмутился парень. — Ты не говорил, что играешь за обе команды!

Франсуа уже открыл рот, чтобы опровергнуть слова Николаса, но передумал. Какой смысл переубеждать его? Лучше оставить все как есть, иначе придется слишком многое объяснять, включая подробности личной жизни Мии. Не просто его подруги, а Мии Сандерс, грязное белье которой не должно касаться чужих ушей.

— Извини. Да, я бисексуал, и я решил, что настало время пожить традиционным способом.

Франсуа вежливо слушал шквал обвинений и оскорблений, обрушившихся на его бедную голову, примерно две минуты, а потом просто еще раз извинился и отключился. После такого потока грязи чувства к Нику сразу угасли. Что ж, это и к лучшему…


Глава 10

— Сэр… — Аманда замялась. — Мистер Грей сказал… что он занят.

Дэвид на секунду потерял дар речи. Несколько минут назад он вызвал свое зама к себе в кабинет, что делал неоднократно за последние несколько лет, и впервые получил отказ. Никто из подчиненных никогда не смел ссылаться на занятость, даже Томми, несмотря на то что является его правой рукой и лучшим другом. Оказывается, все бывает в первый раз…

— А он не сказал, чем именно занят? — сухо осведомился Дэвид.

— Хм… Нет… У меня тут документ, требующий вашего одобрения, занести сейчас или позже?

— Сейчас, — он тут же прервал связь.

Какой же он тупой! Его секретарь и то быстрее сообразила, что такие вещи не обсуждаются по интеркому.

Через несколько секунд Аманда невозмутимо прошествовала в кабинет, для вида держа в руках какую-то папку, грациозно устроилась на диване, закинув ногу на ногу, и только потом сбросила деловую маску.

— Значит, это Грей тебя так отделал, — констатировала она. — Так и знала.

Девушка смотрела ему прямо в лицо, и Дэвид знал, что она видит — свежий шрам на брови, швы сняли только вчера, и пару пожелтевших синяков под глазами. Остальное скрыто под одеждой, включая неопределенного цвета синяк на все еще ноющих ребрах.

Это был его первый рабочий день в новом году. По настоянию доктора Сэндлера он бы мог остаться дома еще на пару дней, но больше не хотел терпеть. Дэвид приехал в офис ради одной цели — поговорить с Томми. Но тот, видимо, не разделял подобного интереса.

— Что он сказал?

— Он сказал, что… — она хмыкнула. — Он велел передать, чтобы ты оторвал свою жопу от кресла, в котором сидишь, и сам пришел в его кабинет, если тебе так хочется.

Дэвид улыбнулся. Все оказалось не так уж плохо. Томми не умер с горя, не уволился, не послал его на хрен, а всего лишь пояснил, что тот, кто виновен, должен прийти сам. Что ж, ему будет совсем не трудно.

— Дэв, что ты натворил? Это случайно не связано с сестрицей твоей жены? — поинтересовалась Аманда.

— С чего ты взяла?

— Последние дни он впадает в бешенство при одном упоминании о ней. Марта имела неосторожность пригласить его и «милую Саманту» на какой-то благотворительный ужин, устраиваемый ее дочерью, — она закатила глаза. — В общем, он так разорался на эту цербершу, что она два дня угрожала ему увольнением. Какая жалость, что не уволилась.

— Я не знаю, что там у него с Сэм, — соврал Дэвид. — Их проблемы меня не касаются.

— Как скажешь, — судя по ее виду, она не поверила. — А как насчет твоей жены?

— Что ты имеешь в виду? — он насторожился.

— Пару дней назад я позвонила тебе домой, хотела осведомиться о твоем здоровье. Твоя жена была очень мила до тех пор, пока я не представилась. Пожалуйста, только не говори, что она все знает.

— Черт! — Дэвид уронил голову на стол.

Только этого не хватало! Лиззи не знала, что он снова взял Аманду на работу несколько недель назад. Обстановка в его доме и так была невозможной.

Лиззи была холодна как лед, и все так же не хотела с ним разговаривать. Возможно, ему лишь показалось, что она начала слегка оттаивать, пряча улыбку, когда он ворковал с Мэри Энн или пытался шутить за столом, но в любом случае звонок Аманды окончательно все разрушил. Потому что последние два дня она вообще не выходила из спальни, если только в детскую.

— Мэнди, — позвал Дэвид, не поднимая головы.

— Да?

— Исчезни, пока я тебя не уволил в порыве.

— Слушаюсь и повинуюсь.

Аманда встала с дивана и пошла в сторону дверей, бормоча себе под нос, что все мужики идиоты. Дэвид мысленно согласился. Он еще тот идиот. Идиот, который думал, что все его проблемы решатся в кабинете психоаналитика. На самом же деле отголоски прошлых ошибок все еще причиняли боль. Но не ему, а его близким. Кретин озабоченный!

Желание залить в себя пол-литра виски не было неожиданностью. Желание оттрахать кого-нибудь — тоже. Но теперь он умел адекватно оценивать свои желания и контролировать их. Поэтому ни того, ни другого он делать не будет. От этой твердой мысли Дэвид слегка воспрянул духом. Он уже давно не маленький избалованный мальчик, который делает все, что ему вздумается, и не получает за это наказания. Он взрослый мужчина, муж, отец, глава «Сандерс Корпорейшн». Так какого хрена он наматывает сопли на кулак и ждет, когда ситуация разрешится без потерь для его кретинского эго?! Пора исправлять собственные ошибки. Дэвид решил, что начнет с разговора с Греем. И уже «оторвал свою жопу от кресла», когда Аманда нарушила все планы.

— К вам Стив Купер, по личному вопросу.

— Пусть войдет.

Дэвид помрачнел, глядя, как вошедший начальник службы безопасности кладет на его стол черную папку. Это не предвещало ничего хорошего, поэтому открывать ее не хотелось.

— Говори, — бросил он, зная, что приглашать Купера присесть нет смысла — все равно будет стоять как столб у стола.

— Как вы и просили, мы сле… Присматривали за вашей женой во время ее поездок по городу. За эти дни она встречалась только с одним человеком. Дважды. Вся информация в отчете.

Купер невозмутимо смотрел перед собой.

— Продолжай.

Дэвид пытался контролировать свои эмоции, и это почти получалось. Он действительно несколько дней назад попросил службу безопасности присмотреть за Лиззи, потому что заметил, что она начала периодически пропадать на несколько часов со своим байком. Это не было ревностью, он просто переживал за нее, а еще подозревал, что она встречается с адвокатом, но никак не ожидал, что получит такую информацию.

— Джейсон Кларк. Тридцать четыре года. Не женат. Владеет клиникой пластической хирургии вместе со своим…

— Моя жена решила сделать пластическую операцию? — удивился Дэвид.

— Не думаю, сэр. Они встречались не в клинике. Встречи носили скорее… дружеский характер.

— Вы можете идти.

Начальник службы безопасности молча покинул кабинет.

Дэвид долго смотрел на папку, прежде чем открыть ее. С фотографии на первой странице на него смотрел молодой широкоплечий мужчина. Светлые волосы, голубые глаза, прямой нос, четко очерченный подбородок.