Аманда неловко переступила с ноги на ногу и положила блокнот на край стола. Лиззи напряглась, сжимая дверную ручку побелевшими пальцами, и слегка толкнула дверь, расширяя проем.

— Это все, — произнес Дэвид, не оборачиваясь.

Девушка плавным кошачьим движением откинула за плечо черные как смоль волосы, провела ладонями по узким бедрам, затянутым в черную юбку, и грациозно двинулась к нему. Ее тонкие руки обвились вокруг его талии, голова опустилась на плечо.

— Ты выглядишь усталым, Дэв, — томно протянула она.

Лиззи закрыла глаза и глубоко вдохнула.


***


Дэвид откинулся на спинку кресла и привычно потер переносицу. Господи, как же он устал. День обещал быть тяжелым, через сорок минут ему предстояла важная встреча с потенциальным клиентом, крупным клиентом, и он должен быть спокоен и собран, как всегда, но в глазах уже двоилось от напряжения. Если бы Томми был здесь, Дэвид бы чувствовал себя лучше, но Томми сейчас нелегко. Кто бы стал его винить? Как назло Салли вывихнула руку на какой-то там тренировке по самообороне, что само по себе казалось смешным, но факт оставался фактом — он лишился на несколько дней еще одного привычного помощника.

Отдав последние распоряжения Аманде, Дэвид понял, что ему нужно побыть наедине с собой, хотя бы полчаса не думать ни о чем. Он подошел к окну и вздохнул, глядя на серое, затянутое тучами небо, раскинувшееся над городом. Завтра он отдохнет. Позволит себе поваляться в постели с Лиззи подольше, поиграет с Мэри Энн, почитает что-нибудь. Все что угодно, только не работа.


— Это все, — сказал Дэвид, поняв, что Аманда еще здесь.

Она подошла ближе и просунула руки под его локтями, обнимая за талию. Упругая грудь прижалась к спине, ноздрей коснулся теплый, слегка пряный аромат духов. Он напрягся.

— Ты выглядишь усталым, Дэв, — голос звучал томно, обволакивал сознание, приглашал к большему.

Дэвид знал, что ему нужно только развернуться и взять предложенное — на столе, на диване, на полу, где угодно в пределах этих стен. Или зарыться пальцами в ее волосы, потянуть вниз, поставив ее на колени. Можно не представлять, как это будет выглядеть — наманикюренные пальцы, впивающиеся в его бедра, черные пряди, рассыпавшиеся по плечам, золотой кулон, лежащий между грудей, стянутых тугим корсетом, и глаза… Полные сладких обещаний. Он хорошо помнил, что последует дальше.

Дэвид поймал ее руку на пряжке ремня и отвел в сторону.

— Ты уволена, — четко произнес он.

— Что? — Она отшатнулась. — Дэвид, если…

— Мистер Сандерс, — поправил он, не оборачиваясь, чтобы не видеть ее лицо. — Если помнишь, я взял тебя на работу с условием, что подобного не произойдет.

— Но я думала…

— Ты уволена, — повторил Дэвид.

— Дэвид, этого больше не повторится…

— Кажется, мой муж выразился ясно.

Он резко обернулся на голос Лиззи и замер. Она стояла в дверях, сложив руки на груди, и выглядела холодной и неприступной, но Дэвид понял — его жена просто в ярости. Улыбка невольно коснулась уголков рта, и внутреннее напряжение как будто слегка ослабло. Он был несказанно рад ее присутствию.

Кажется, на его памяти Аманда впервые растеряла все свое самообладание. Она неловко схватила блокнот со стола и, пробормотав: «Я сожалею», — бросилась вон, но замешкалась у выхода. Лиззи смерила ее презрительным взглядом сверху вниз и только потом посторонилась, выпуская из кабинета, после чего удостоверилась, что дверь закрыта, и сделала несколько шагов в его сторону.

— Привет, милая, — Дэвид пытался сохранить серьезный вид.

— Не помешала?

Он уловил нотки сарказма в ее голосе, но опасность, кажется, миновала. Преодолев расстояние между ними, Дэвид обнял ее.

— Ты как раз вовремя.

— Чему ты так радуешься? — с подозрением поинтересовалась она. — Между прочим, я сейчас убить тебя готова.

— За что? За то, что я такой соблазнительный, и женщины просто не могут не вешаться мне на шею?

— Не льсти себе. — Лиззи обвила его шею руками. — Твоя шея принадлежит мне. И все остальное тоже.

Вместо ответа Дэвид прижал ее к себе и поцеловал. Ее губы раскрылись мгновенно, пропуская язык внутрь. Возбуждение накрыло обоих теплой волной, растворяя напряжение и унося от проблем. Ее тело было гибким и податливым в его руках до тех пор, пока он не потянул ее кофту вверх.

— Дэвид! — возмутилась она, прервав поцелуй. — Что ты делаешь?

— У нас есть двадцать минут. — Он многозначительно улыбнулся и снова привлек ее к себе.

— Что… прямо здесь?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — промурлыкал Дэвид ей на ухо.

— Двадцать минут? — Лиззи начала проворно стаскивать с него пиджак. — К черту прелюдию!

Дэвид снова завладел ее губами и понял, что это будут потрясающе приятные двадцать минут, и к черту все остальное.


Глава 26

В субботу они ужинали в ресторане вшестером — она, мама с Люком, Дэвид, Лиззи и, конечно же, Франсуа. Миа мало прислушивалась к общей беседе, витая в своих мыслях и игнорируя вопросительные взгляды друга. Она еще не сказала ему, что снова рассталась с Джейсоном. Все были немного напряжены, поглощенные проблемами, свалившимися на семью, и главной темой, естественно, было здоровье Сэм.

Лиззи недовольно хмурилась каждый раз, когда кто-нибудь сочувствовал Томасу Грею, к тому же Дэвид принял сторону Сэм, согласившись, что она имеет право сама принимать решение, с кем ей быть на пути к выздоровлению.

— Я понимаю, что ты хотела как лучше, — произнесла Кристина, погладив невестку по руке, — но тебе не стоило давить. Ты же прекрасно знаешь свою сестру.

— Иногда мне кажется, что другие знают ее гораздо лучше, чем я, — ответила Лиззи и покосилась в сторону Дэвида, виновато опустившего глаза.

Франсуа мгновенно перевел тему, начав рассказывать о каком-то знакомом, который пребывал в коме два месяца, а потом благополучно выбрался из нее и встал на ноги буквально через пару недель. Все заинтересованно слушали, а Миа в очередной раз восхитилась его умению тонко чувствовать и направлять общую атмосферу в положительное русло. Она благодарно сжала его ладонь под столом, и, получив тихое пожатие в ответ, почувствовала, что ей стало лучше. И все же, сидя в кругу самых близких людей, Миа не могла не размышлять о том, вписался бы в ее семью Джейсон? Скорее нет, чем да. Если Кристина и Лиззи приняли бы его, а Франсуа просто смирился бы с выбором лучшей подруги, то Дэвид вряд ли бы сел за один стол с предполагаемым соперником. Что касается Люка, тот как всегда оставил бы свое мнение при себе.

С того дня, как они смотрели фильм у нее дома, Джейсон, как и обещал, не вернулся. И даже ни разу не позвонил. Глупо было ждать, что он появится на следующий же день с цветами на ее пороге. Он был не тем мужчиной, который делает подобное после того, как его прогнали, словно ненужного пса. Миа отчаянно жалела о своем поступке, но все еще не могла разобраться в чувствах, которые испытывала. Он был слишком сложным для нее, и слишком закрытым. Даже о младшем брате Миа узнала случайно. Допустим, он не хотел говорить, что его брат гей, размышляла она, но ведь знал, что Миа бы отнеслась к этому легко и без предрассудков. Почему люди так любят все усложнять?

Когда ужин подходил к концу, Кристина сделала неожиданное заявление.

— У меня для вас есть еще одна новость, — произнесла она, обведя всех потеплевшим взглядом.

Люк отложил салфетку и взял ее за руку.

— Скоро в нашей семье все-таки появится еще один ребенок.

— Ребенок? — удивленно переспросила Лиззи. — Но ты ведь уже знаешь, что Миа не…

— Да. Я беременна.

За столом повисла неловкая пауза, и Миа уже собиралась нарушить ее бурным проявлением восторга, хотя на самом деле сама еще не знала, что чувствует по этому поводу, но тут заметила напряженное лицо Дэвида, сидящего рядом. Она предупредительно пнула его под столом и улыбнулась.

— Мама, это чудесная новость!

— Поздравляю вас, — подхватил Франсуа, и все немного расслабились.

— Я заметила, что ты немного поправилась, но подумала, что это Люк снова изобретает новые рецепты, — она увидела, как в глазах мужчины промелькнула улыбка.

— Я уже на четвертом месяце, — ответила Кристина.

— И ты молчала? Дэвид, представь себе, через полгода у нас будет сестренка или братик! — Миа снова улыбнулась, на этот раз по-настоящему, ощутив, как внутри рождается приятное тепло от этой мысли.

— Хм, — выдавил из себя что-то неопределенное брат, и слегка дернулся.

Видимо, на этот раз его пнула Лиззи, но немного не рассчитала силы, поэтому тут же покраснела и обратилась к Кристине.

— Это же прекрасно. Получается, что у Мэри Энн появится еще одна тетя, или дядя, который…

— Будет младше Мэри Энн, — закончила за нее Миа и рассмеялась.

— Скорее всего, этот малыш будет особенным, — ровным голосом произнесла Кристина, но Миа вдруг увидела, как сильно рука матери сжимает ладонь мужа.

— Особенным? — переспросила она осторожно. — О чем ты, мама?

— Все тесты показали, что вероятнее всего я рожу ребенка с синдромом Дауна, — ответила мать и вымученно улыбнулась.

За столом повисла тишина.


***


— О чем думаешь, милая? — спустя несколько часов спросил Франсуа, заставший ее уставившейся в окно.

— Обо всем, — просто ответила Миа.

Он подошел сзади и обнял ее за плечи. Как всегда от этого сразу стало легче. За последнее время мир просто сдвинулся со своей оси, пугая неожиданными переменами, и только он — ее любимый друг — оставался неизменным.

— Обещай, что если со мной случится то же, что и с Самантой, только ты будешь решать, что делать.

— Ты говоришь глупости, chérie, — Франсуа поцеловал ее в затылок и вздохнул. — Но я обещаю, и возьму с тебя такое же обещание.

— Наверное, нам лучше вернуться во Францию, — спустя несколько минут сказала Миа. — Я буду нужна матери и ее ребенку.

— Это плохая идея.

Она не обернулась, не хотела встречаться взглядом с его глазами.

— Кристина сильная женщина, и у нее есть Люк, — продолжал Франсуа. — Ты не должна жертвовать личной жизнью ради них. Как и ради меня.

— Нет никакой личной жизни.

Вот она и сказала это. Миа закрыла глаза. Почему все в ее жизни не так, как у других девушек? Что она понимала в мужчинах? Единственной настоящей любовью был Франсуа, который не мог дать ничего, кроме дружбы, пусть даже лучшей во всем мире. Потом был Билли, но этот постыдный эпизод жизни хотелось стереть из памяти навсегда. И вот теперь Джейсон — мужчина, которого она не могла понять, которого оттолкнула, потому что не могла разобраться в собственных чувствах.

— Что случилось с тобой, пока меня не было? — ласково спросил Франсуа и развернул ее к себе лицом. — Я уже боюсь оставлять тебя надолго. Он снова обидел тебя? Или ты узнала еще что-нибудь шокирующее о его жизни? Что на этот раз?

— Просто я глупая.

— Самая глупая, — он улыбнулся. — Поэтому я так люблю тебя. Давай выпьем вина, и ты мне все расскажешь.

Сидя на зеленом диване, Миа рассказывала обо всем другу, который устроился на полу у ее ног, не пропуская ни слова из сказанного. Иногда он хмурился, иногда отворачивался, чтобы подлить в бокалы вина, но связь, существующая между ними, ощущалась явственно.

— Почему ты так поступила? — осторожно поинтересовался Франсуа. — Он ведь объяснил все причины, пришел к тебе сам.

— Я не знаю. Просто я устала биться в закрытую дверь. Узнавать все, будто подглядывая. История с Лиззи, потом его брат.

— Что ты чувствуешь к нему?

— Не знаю, — снова повторила Миа. — Мне казалось, что я люблю его. Но любить его… Это… Сложнее, чем любить тебя.

— Я тоже люблю тебя, милая. Но наша любовь…

— Ты все еще не понимаешь, да? — в вопросе прозвучала горечь. И усталость. — Не понимаешь, что я любила тебя по-настоящему? Так, как женщина может любить мужчину. И это было не сложно, несмотря ни на что. Любить тебя всем сердцем, принимать таким, какой ты есть, желать тебя как мужчину.

— Chérie…

— Нет, правда, заткнись, Франсуа! — взорвалась Миа. — Ты никогда не сможешь полюбить меня так, как я тебя. Потому что я женщина. Но не делай вид, что ничего не понимаешь, прошу тебя! Не твоя вина, что ты не можешь дать мне самого главного, ты даешь мне даже много больше! Но я устала так жить, я хотела быть любимой, не только как друг. И когда появился Джейсон, я думала, что вот оно — мое счастье! Но и здесь мне приходилось постоянно наталкиваться на стены, постоянно бояться, постоянно спрашивать себя: «А достойна ли я? А нужна ли я ему?»

Франсуа вздохнул и сел возле нее на диван. Он обхватил ее лицо руками и стер большим пальцем слезинку, скатившуюся по левой щеке.

— Ты самая достойная девушка. И ты единственная, кто заставляет меня жалеть о том, кто я есть. — Его взгляд смягчился, губы слегка дрогнули в улыбке. — Думаешь, я не думал обо всем? Не хотел дать тебе то, чего ты желаешь?