После завтрака Соня предавалась безделью: делать ничего не хотелось, она сначала хотела спуститься в оранжерею и полить бегонии, но затем передумала. Вместо этого она отправилась в библиотеку и достала наугад книгу. Ею оказалась «Двенадцатая ночь» Шекспира. Сонечка знала, что молодые барышни гадают по книгам: загадывают страницу наугад, а затем строку… Потом читают «предсказание» автора, правда часто получается совершенная бессмыслица, но это никого не смущает. Напротив все ищут тайный смысл в этой бессмыслице, и как не странно – находят. Ведь при желании можно истолковать «предсказание» как угодно.

Сонечка зажмурилась, открыла книгу где-то посередине и ткнула пальчиком на странице.

И это оказались следующие строфы:

О, музыка, ты пища для любви!

Играйте же, любовь мою насытьте,

И пусть желанье, утолясь, умрет!

Вновь повторите тот напев щемящий, —

Он слух ласкал мне, точно трепет ветра,

Скользнувший над фиалками тайком,

Чтоб к нам вернуться, ароматом вея.

Нет, хватит! Он когда-то был нежнее…

Как ты могуч, как дивен, дух любви!

Ты можешь все вместить, подобно морю,

Но то, что попадет в твою пучину,

Хотя бы и ценнейшее на свете,

Утрачивает ценность в тот же миг:

Такого обаянья ты исполнен,

Что подлинно чаруешь только ты![8]

Соня буквально замерла, прочитав между строк свою будущую судьбу. Она быстро поставила книгу на место и покинула библиотеку.

* * *

Остаток дня, вплоть до того момента, как семейств Бироевых преступило к сборам на предстоящий бал, прочитанные строки не давали покоя Соне. Даже, когда матушкин парикмахер завивал ей щипцами локоны, в голове крутилось: «Любовь питают музыкой… О дух любви, как свеж и легок ты… Мечтанье так богато волшебствами…»

И вот Сонечка была готова, она надела тоже платье нежно-персикового цвета из лионского шёлка, что и на предыдущий бал графини Преображенской, и коралловое ожерелье.

Окинув себя придирчивым взглядом в зеркале, девушка осталась довольной увиденным отражением: да она непременно произведёт впечатление на балу и Альберт окончательно потеряет голову.

* * *

Дом фон Визенов встретил карету Бироевых многочисленными газовыми фонарями, освещающими внутренний двор и парадную. В доме также горели свечи, не было, пожалуй, ни одного не освещённого окна.

Семейство фон Визен были готовы к приёму дорогих гостей, и те постепенно начали пребывать. Соня заметила, что поодаль уже стояли порядка семи-восьми карет. «Наверняка Альберт Вениаминович уже приехал», – подумала она в сладостном предвкушении, как он подхватит её и закружит в вихре танца.

Бироевы вошли в дом, лакеи помогли им снять Николаю Дмитриевичу шубу, дамам же – меховые мантеле.

Не успели Бироевы войти в зал, как к ним подошёл Станислав Фёдорович, сгоравший от нетерпения увидеть свою обожаемую Елизавету. Глав семейства не без удовольствия поприветствовал своего будущего зятя, они обменялись рукопожатием.

Елизавета сияла от счастья, она подхватила своего жениха под руку, расточая окружающим обворожительные улыбки.

«И что только с человеком делается! На балу – само очарование, дома – злыдня, каких свет не видывал…» – подумала Соня и проследовала в зал рядом с родителями.

Гости уже начали собираться, Бироевы поспешили выразить свои поздравления чете фон Визен.

Соня не долюбливала чванливую Амалию, дочь баронессы, но всё же нашла для неё несколько приветливых слов. Жених её, господин Романовский Владимир Викторович, знакомый уже по балу у графини Преображенской, и вовсе не произвёл на неё ни малейшего впечатления. Соня почему-то пожалела их обоих: она была просто уверена – предстоящий брак свершиться только по расчёту.

После светских формальностей Соня, наконец, смогла оглядеться. Она искала Альберта: и вот он, улыбаясь, шёл ей навстречу.

– Ах, Софья Николаевна! Счастлив видеть вас! – он откланялся. Соня протянула руку для поцелуя.

– Как давно вы прибыли, Альберт Вениаминович? – поинтересовалась прелестница.

– Да только что… Уже успел поздравить Амалию и поприветствовать вашего папеньку.

Альберт буквально пожирал девушку глазами: до чего же она была хороша!

Соня прекрасно это понимала, и наслаждалась своей красотой и молодостью.

Неожиданно она заметила, что Альберт уже не носит повязку: его подбитый глаз был искусно припудрен, синяк почти не виден.

Соня поймала себя на мысли: что повязка придавала поручику некую таинственность, но теперь, увы…

* * *

На протяжении всего бала Альберт не покидал Сонечку и оказывал ей знаки внимания. Единственным танцем, который юная Бироева не станцевала с кавалером, была мазурка, и то только потому, что она сильно устала и пожелала отведать мороженого.

Чета Бироевых весь вечер наблюдала за своей младшей дочерью и пришла к выводу, что та явно увлечена поручиком Гварди, возможно даже серьёзно. Впрочем, Агриппина Леонидовна посоветовала мужу не торопить события: всякое может случиться – кто поймёт душу юной прелестницы, ведь сегодня ей нравится один кавалер, а завтра возможно – другой.

Николай Дмитриевич же настаивал: Соня увлечена серьёзно, а уж поручик – тем более. Теперь уж жди его со дня надень при полном параде и цветах – непременно придёт просить руки дочери.

Агриппина Леонидовна спорить не стала: ей и самой хотелось устроить судьбу дочерей как можно выгоднее и быстрее, пока они ещё в самом «соку».

Глава 12

Глаз Альберта приобрёл, наконец, приличный вид: синяк почти прошёл, можно было появляться в обществе и без искусного припудривания оного. И он тотчас явился в полк, дабы подготовка к императорскому приезду была в самом разгаре.

Сергей встретил друга с распростёртыми объятиями:

– Наконец-то Альберт и вы погарцуете на плацу!

Тот усмехнулся:

– Да, право – занятие достойное гусара.

– Расскажите мне лучше, как там Бироевы, особенно Сонечка?!

Альберт откашлялся.

– Да, как…как? Всё у них нормально. Софья Николаевна расцвела пуще прежнего. Это проходимец барон, который оказался в действительности артистом, более и носа не кажет… Я обещал его пристрелить при первой же возможности, думаю, это охладило его любовный пыл.

– Надеюсь. А как бал у барона фон Визен? – продолжал расспрашивать Сергей.

– Прекрасно. Амалия теперь помолвлена с неким господином Романовским, говорят, он весьма состоятелен. Так, что фон Визены довольны. Да, я, наверное, не сказал вам: Елизавета Николаевна также помолвлена с господином Нижегородским.

– Лиза?! – воскликнул Сергей. – Конечно же, я прекрасно помню Станислава Фёдоровича, они познакомились у графини Преображенской. Он мне сразу же понравился: человек серьёзный и благородный. Да… – Он немного замялся. – Скажите, Альберт, а Соня…она… Словом, не проявляет ли она к кому-либо из мужчин серьёзного интереса?

Альберт не знал, что и ответить.

– Да нет, разве, что ко мне…

Сергей воспринял ответ друга, как шутку и от души рассмеялся.

– За что я вас люблю Альберт, так это за умение повысить настроение окружающим!

– Полноте, Сергей. А, если я говорю совершенно серьёзно?!

Сергей снова рассмеялся.

– Давайте лучше немного выпьем, мой друг. А то красное французское вино слишком заждалось.

Он наполнил бокалы. Альберт опил и сказал:

– Недурственно, недурственно. А что бы сделали, Сергей, если бы узнали, что Софья Николаевна выходит замуж? – и не за вас!

– Не понимаю вас, к чему все эти двусмысленные вопросы? Она, что действительно помолвлена? И с кем же?

– Пока нет… Но всё может случиться: она девушка юная и весьма привлекательная. На балу у фон Визенов она пользовалась огромным успехом.

– Так…так, – насторожился Сергей. – Теперь я понимаю: вы не спроста затеяли этот разговор. У Сони появился поклонник. Кто он? Говорите!!!

Альберт не ожидал подобной бурной реакции.

– Успокойтесь, Сергей! На балу Софья Николаевна танцевала только со мной, но я видел: какие взгляды метали на неё мужчины.

– Понятно, вы решили меня позлить. Что ж вам сие удалось! – Сергей залпом осушил бокал.

* * *

Ночью Сергей спал плохо, мало того, что его раздражал храп Альберта, но и в голову лезли различные мысли: «А вдруг Соня увлеклась Альбертом? И что же? Она вольна поступать, как пожелает… Мы не связаны с ней никакими обязательствами… А Альберт… Неужели он пренебрег нашей дружбой? Нет, не может быть, он не способен на такой бесчестный поступок. Он бы признался, если бы полюбил Сонечку. Да и потом Альберт – известный ловелас. Что для него – юная неопытная барышня?»

* * *

На утро посыльный доставил Сергею пакет, на котором значилось его имя, фамилия и местоположение полка. Он весьма удивился и распечатал сие послание:

«Сударь! Пишу вам из чувства долга и сострадания. Ваш друг, Альберт Вениаминович Гварди, и ваша кузина, Софья Николаевна Бироева, состоят в любовной связи.

Это длится уже неделю, почти с первого же дня, как господин Гварди появился в доме Бироевых. Он повёл себя нахально и самоуверенно, увы, но молодёнькие барышни именно на таких мужчин и обращают внимание по причине совей неопытности. И вот этот человек соблазнил несчастную девушку. Не знаю: что же теперь будет?!

Поверьте, я искренне встревожен: ибо считаю святыми узы брака, а потерю целомудренности юной девушкой – непоправимой!

Доброжелатель».

У Сергея всё поплыло перед глазами, в голове помутилось. Затем на него накатила безудержная ярость. Он схватил саблю и со всего размаха рубанул ею стол.

В это момент в комнату вошёл Гварди.

– Что с вами, дорогой друг? – искренне удивился он.

– И вы ещё смеете называть меня своим другом?! Вот, прочтите!!! – Сергей протянул Альберту письмо, по-прежнему сжимая в правой руке саблю.

По мере того, как Гварди читал сие послание доброжелателя, лицо его бледнело и вытягивалось от удивления.

– Что это? Я не понимаю…

– Это письмо, как видите! Вам есть, что возразить по поводу написанного?!

– Разумеется. Я решительно заявляю: это – пасквиль, чернящий меня, хотя, впрочем, плевать! Главное – задета честь Софьи Николаевны! Неужели вы верите этой гнусной сплетне?

– Сударь, сплетня – это привилегия рынка и мещанок! Здесь же ясно написано, что вы с первого же дня обольстили её!

– Господь с вами, Сергей! Вы что сомневаетесь в своей кузине?! Вы меня удивляете! Да и потом, я не сошёл с ума, дабы соблазнять кузину своего друга.

– Я вам не верю! Вы воспользовались обстоятельствами и вскружили голову Сонечке!

– Вот это уже ближе к делу: во-первых, не я ей голову вскружил, а она – мне, а во-вторых, я её лишь один раз поцеловал! Это что считается для девушки потерей чести?!

– Ага! – снова разъярился Сергей. – Вы признаёте тот факт, что целовали мою кузину?

– Да. И вообще, я влюблён в неё и готов жениться, – резюмировал Альберт.

Сергей буквально сник на глазах.

– Я вас ненавижу Гварди. Вы украли у меня Соню…

– Позвольте, сударь! Разве вы были помолвлены?

– Нет…

– Так что же вы хотите?! – удивился Гварди.

– ДУЭЛИ!!! – возопил Сергей как безумный. – Немедленно! Любой вид оружия, да хоть на кулаках! Я вам не отдам Софью Николаевну!

– Вот как! – У Альберта взыграла горячая итальянская кровь. – Тогда я пристрелю вас, сударь! Всем известно: я стреляю без промаха!

– Посмотрим! Завтра утром, ровно в семь часов, жду вас с секундантом в Сокольническом лесу на центральной аллее. И не вздумайте хитрить, сударь!

– Что??? – разъярился Гварди. – Ни один ещё мужчина из рода Гварди не был трусом!!! Я непременно буду, сударь, в указанном месте! И выбираю пистолеты! А теперь я более не желаю делить с вами сию комнату!

Гварди собрал вещи и исчез за дверью.

* * *

После ухода Гварди Сергей метался по комнате, словно разъярённый лев по клетке. Наконец протрубили сбор, он привёл себя в порядок, оделся и направился к конюшне, откуда его денщик уже выводил под уздцы коня.

Воронов и Гварди упорно не смотрели друг на друга и встали по разные стороны шеренги. Однополчане сразу же заподозрили неладно: явно между друзьями пробежала чёрная кошка. Вскоре их опасения подтвердились, особенно когда повздорившие друзья пытались найти себе секундантов.

Офицеры постарше и поопытнее сразу же отказались, ибо все прекрасно знали: дуэль перед императорским смотром – прямая дорога на Кавказ к абрекам. Но Воронова и Гварди было не остановить. Они сговорились с двумя недавно прибывшими в полк корнетами, жаждущими приключений и романтики. Те тотчас согласились стать секундантами, несмотря на их молодость у них уже был подобный опыт.