– Андрей, я согласилась на все ваши условия.

– Вы о гонораре? Об его увеличении пока не может быть и речи.

«Пока» – это слово она услышала и поняла правильно. Он ни в какую не хотел упускать инициативу из своих рук, но в то же время ни за что не желал нести ответственность. Мишель снова теряла опору под ногами и проваливалась – в его словах, в интонациях и, главное, в глазах, которые, чтобы Андрей ни говорил, выдавали его. Он был рядом, но не здесь. Он говорил одно, но думал в это время о чем-то другом – словно проживал какую-то одному ему известную историю, рассказывать которую был не намерен.

– Нет, я не про деньги, – вздохнула Мишель. – Мне все-таки надо знать, что именно вам нравится – какой стиль, какие цвета, какая мебель, в конце концов. А иначе я просто не смогу начать работать, даже если вы закроете меня в доме на замок, а охранять поставите Саву.

– Нет, я охранять не буду, – промурлыкал довольный Сава, вытирая полой белого халата измазанный шоколадом рот. – Мы с тобой начнем шалить и подожжем, к чертовой матери, дом этого мерзавца. А ты, кстати, не обижайся, что я тебя кошкой назвал. Меня самого в честь кота нарекли – был у бабки моей в деревне кот. Огромный, наглый, прожорливый и белый-белый. И что удивительно: я ведь именно таким вот и стал. Как такое могло случиться? Или правду говорят, как корабль назовешь, так он и поплывет? Вот нарекли бы меня Львом. Глядишь, стал бы как Лев Лещенко – легендой. А так – попса попсой, прости господи.

Мишель посмотрела на него с благодарностью. Хоть кто-то в эту минуту решил прийти ей на помощь и дал несколько минут передышки, чтобы набраться мужества и снова броситься в бой с человеком, который сидит за стеклянным столом спокойный и отстраненный. И даже не думает скрывать, что у Мишель есть всего несколько часов, чтобы постараться уговорить его влюбиться.

«А вдруг он не способен любить?» – испугалась она. И чтобы проверить свою внезапную догадку, попыталась посмотреть на Андрея так, словно впервые его увидела. Упрямый подбородок. Немного близко посаженные, а оттого особенно выразительные карие глаза. Сильные, покрытые загаром руки. В этом красивом мужчине присутствовал один-единственный изъян – он был слишком равнодушен.

«Наверное, поэтому Железнов и песни уже давно не пишет! Они давно умерли в нем, – поняла Мишель. – Но почему?» Если бы вдруг она решилась спросить его об этом напрямую, то, без сомнения, тут же бы скатилась с высокого крыльца этого неприветливого дома. Мишель не готова была к тому, чтобы рисковать.

– Андрей, вот смотрите, есть два способа работы над декором. Первый – это составить на компьютере план в 3D, то есть в объеме, на котором все показать досконально – какие отделка, планировка, мебель, светильники…

– Нет! – подскочил Сава, как ужаленный, и снова рухнул на диван. – Это ужасно скучно, все делать по плану. А нельзя так – сегодня одно захотел и сделал, завтра – другое. Так же веселее, правда?

– Может быть, вы и правы, – улыбнулась Мишель. – Но есть и другой путь. Так всегда делает моя подружка, дизайнер из Нью-Йорка. Она просит хозяев без плана выбирать вещи, которые им нравятся.

– А если они потом не совпадут по стилю? – Андрей сцепил пальцы «в замок» и уткнулся в них лицом.

– Не подружатся? Не полюбят друг друга? – засмеялась Мишель. Она наконец-то вступила на свою территорию и начала чувствовать себя более-менее уверенно. – Такого просто не может быть. Если все – буквально все! – от цвета стен до маленькой картинки выбирать, прислушиваясь лишь к своим чувствам, а не к тому, модно это или нет, престижно или не очень, то все непременно сложится. Ведь человек может обмануть всех, кроме себя самого. Надо только быть внимательнее. Верить себе, своим чувствам. Понимаете? Или вам все это кажется бредом?

– Нет, не кажется. – Андрей резко поднял голову и демонстративно понюхал воздух. – Мишель, а какие у вас духи? Кстати, мой вопрос не кажется вам бредом? Если так, то простите.

Он не хотел и не привык выпускать инициативу из своих рук. А потому решил снова поставить Мишель на место. Вот только сам пока не знал на какое. И это начинало понемногу выводить его из себя. Она не нравилась ему в том смысле, как обычно, легко и с первого взгляда, женщина может понравиться мужчине, когда он точно знает, что все в их отношениях будет хорошо – просто и необременительно. Легкий роман, чудесный секс и несколько приятных воспоминаний. И это гораздо лучше, нежели внезапное столкновение, после которого сердце словно наполняется водой и голос выходит из-под контроля. «А я ведь так давно не пел, – подумал Андрей. – Почему? Попробовать, что ли? Может, в караоке сходить? Там ведь наверняка исполняют мои песни, еще те, старые…»

Он никогда не называл их «песнями Ляли». Его только удивляло, что, несмотря на годы, их по-прежнему с удовольствием исполняли молодые певцы. А вот сам автор, увы, за эти годы устарел безнадежно. Впрочем, публика об этом даже не подозревала. Ведь известный продюсер и автор песен Андрей Железнов был по-прежнему одним из самых успешных в шоу-бизнесе.

А сейчас его ужасно бесила эта нахальная девица с ярко-красными ногтями. Как легко она бросается словами – «чувства», «полюбить»! Да что она знает про это! Наверняка крутит романы со всеми заказчиками. А они и рады! Еще бы! Эффектная барышня – темные волосы, ярко-синие глаза. Только вот пахнет от нее как-то удивительно. Или ему кажется? Вообще, где он все это видел и ощущал? Ярко-красный, почти кровавый лак на ногтях. Странно будоражащий запах – то ли старушечий, то ли до головокружения сексуальный? Господи! Откуда все эти воспоминания?

И вдруг он вспомнил. Оперный театр. Может быть, Ла Скала или Метрополитен. Публика, степенно прогуливающаяся по фойе. Дамы, наряженные в норковые болеро и увешанные многокаратными бриллиантами. И вот это почти непременное сочетание вызывающе-красного маникюра и тяжелого, удушающего аромата. Сочетание, которое невозможно понять и оценить, – нравится оно или раздражает. Потому что в нем нет ничего простого и ничего однозначного. Как в настоящем романе. Где все рядом: любовь и ненависть, жизнь и смерть.

– Мишель, вы любите оперу?

– Почти люблю.

– Что значит «почти»? – теперь настало время Андрею удивляться неопределенности ее ответов.

– Это значит, что моя мама – оперная певица. Вот и решайте, как я могу относиться к данному жанру. Вообще-то люблю, но опера требует слишком сильных душевных затрат. Поэтому я очень редко хожу в оперный театр. Чаще всего на это просто нет сил. А духи у меня старенькие, 1974 года выпуска. Называются Ysatis. Вам они не нравятся?

– Нравятся, даже очень. Извините.

Он вдруг смутился. Впервые за многие годы. И неожиданно ему понравилось чувствовать себя растерянным. «Не в своей тарелке», – сказал бы Сава. Как удачно, что, наевшись сладкого, он наконец-то заснул и сейчас громко сопит, развалившись на диване.

– Так как, вы говорите, надо относиться к интерьеру? По принципу «мне нравится, и плевать, что об этом думают все ведущие декораторы мира»?

– Да, именно так, – засмеялась Мишель. – Можно даже сыграть в такую игру «Мне нравится…». Ну, продолжайте!

– Итак, мне нравится… Паркет, уложенный «елочкой». Так это называется? Натертый и блестящий. Дальше – дубовая лестница, ведущая на второй этаж. Потом непременно, чтобы был огромный цветок в горшке. Пальма, например. И чтобы шторы бархатные – красные, как цвет вашего лака.

– А люстра? – совершенно серьезно спросила Мишель.

– Хрустальная конечно же! Из «самоварного» желтого золота и с «висюльками». Страшно?

– Не очень…

– Ну и ковры, куда же без них! Узорчатые, темно-бордовые, так сказать, псевдовосточные. Испугались?

– Нет, а почему я должна пугаться? Одному человеку нравится одно, другому – другое.

– Так пошлость ведь! Разве нет? – произнес Андрей нарочито весело, но получилось нервно.

Мишель даже показалось, что у него начал дергаться глаз. По крайней мере, в выражении лица появилось что-то нездоровое.

Она почувствовала, что от напряжения у нее заболела голова, но с улыбкой произнесла:

– Нет. На свете нет ничего безусловно пошлого или безусловно прекрасного. Всему, как говорится, свое время и место. Понимаете?

– Понимаю, – кивнул Андрей. – А вы понимаете, что если оформите мой дом именно так, то все люди решат, что я сошел с ума? Пальмы, хрусталь, бархатные шторы…

– И что?

Мишель решила, что в данной ситуации нельзя сдаваться. Несмотря на то что сосуд пульсировал в виске как бешеный. Но она почему-то совсем не думала о том, что это может быть для нее опасно. Рядом с Андреем инстинкт самосохранения как будто засыпал. По крайней мере, он никак не давал о себе знать. А потому Мишель шла напролом – ничего не боялась и не думала о той цене, которую рано или поздно ей все-таки придется платить за минутную смелость.

– Девушка, вы надо мной издеваетесь?

Слова Андрея прозвучали так резко, что у Мишель потемнело в глазах. «Он сумасшедший», – мелькнуло у нее в голове, разрываемой биением сосуда. Ей снова захотелось бежать. Но сил на бегство уже совсем не осталось. На помощь пришло воспитание. Так ее когда-то учил тот, кого она считала долгие годы своим отцом: «Чтобы ни происходило, всегда нужно “держать лицо”. Истерику, скандал – все это можно лишь наиграть, если это нужно по тем или иным причинам. Но ни в коем случае нельзя терять контроль над собой по-настоящему. Если, конечно, хочешь победить».

Мишель уже и сама не знала – желает она сейчас победить или проиграть. Ей нужна была спасительная соломинка, и она, кажется, ее нашла.

– Простите, Андрей, а в этом доме до обеда пьют шампанское?

Он вздрогнул и как-то сразу сник. Словно устал и выбился из сил.

– Да, конечно, – кивнул Андрей. – Сава! Просыпайся! Нам захотелось шампанского! Сава!

«Белое облако» на диване встрепенулось:

– Да что ж ты так орешь, мил друг! Я все и так отлично слышу! – проворчал Сава. – Шампанское – это всегда хорошо, никогда не помешает. А какие еще новости есть? Что случилось за те пять минут, пока спал?

– Мне пришло в голову сделать в этом доме все так, как в нашем ресторане «Танго». Помнишь, как там все было? Паркет, пальмы, хрусталь…

– Слушай, Андрюха, – широко зевнул Сава и чмокнул от удовольствия. – Там было ужасно. Грязно, пыльно! Невкусно и столько шлюх! Даже тошно вспоминать! Зачем тебе ресторанный интерьер? Поезжай в Москву, а мы с кошкой, то есть, простите, с барышней, все сделаем так, как надо. Будет тип-топ. Так что бери в охапку Настьку и валите отсюда. Не мешайте профессионалам заниматься своим делом. Правда, Матильда?

– Правда, – засмеялась Мишель, которая даже и не думала на него обижаться.

С Савой было легко и просто. А вот с Андреем с каждой минутой становилось все сложнее и напряженнее. Она даже подумала – может, ей лучше влюбиться в Саву? В конце концов, недаром же все женщины элегантного возраста от него без ума. А сейчас у нее есть отличный шанс, чтобы его очаровать, – ведь они останутся в доме только вдвоем.

Мишель еще раз краем глаза взглянула на Саву, как будто оценивая возможные перспективы.

Пришлось сразу признать: их не было. Они слишком совпадали. Оба умели контролировать ситуацию и при любых обстоятельствах «держали лицо».

Несмотря на все шутки-прибаутки, Сава смотрел на Мишель с плохо скрываемой жалостью. Мол, и тебя угораздило попасть под обаяние этого, понимаешь ли, поэта и композитора. Вот только песни он уже давным-давно не пишет. И что, девочка, ты со всем этим будешь делать? Лучше исчезни, пока живая.

– Мишель, а как выглядит ваша квартира или дом? Или где вы там живете? – отрывисто произнес Андрей.

Он почему-то начал ужасно нервничать и даже не думал этого скрывать. Мишель показалось, что даже его седые волосы еще больше взъерошились. Ей стало отчаянно жаль этого красивого человека, который сейчас на ее глазах вдруг зачем-то начал разрушить свой, казалось бы, навеки созданный образ преуспевающего мужчины. Андрея почти трясло от напряжения. Мишель испугалась, но не смогла отказать себе в удовольствии еще больше помучить его.

– Андрей, вам бы не понравилась моя квартира. Она почти такая же, как ваш дом. Только немного, простите, моднее. Двухэтажная, со стеклянной лестницей и «голым» бетонным потолком. Мебели – минимум. И она вся ярко-красного цвета. Представляете, как это красиво смотрится на фоне белого наливного, без единого шва, глянцевого пола? Да, кстати, вы согласны избавиться от этих стульев с коваными основаниями? Сейчас сочетание стола со стеклянной столешницей и «ковки» не очень актуально. Это, так сказать, привет из девяностых… Я бы предложила…

– Странно, – перебил ее Андрей и тщательно протер левый глаз, как будто желая удалить случайно попавшую в него соринку. – А я думал, что в вашей квартире царит хаос. Все вещи разбросаны там-сям. На полу валяются туфли на высоких каблуках. А на стенах вперемешку с платьями висят разномастные картины, привезенные из далеких путешествий. Оказывается, я ошибался.