– Итак, окна демонтируем. Потом мусор вывозим. Потом приступаем к покраске, – бойко отрапортовал он.

– Приступайте, – кивнул Андрей. – А мы пока с Мишель Александровной съездим и присмотрим мебель.

– А окна когда позволите вывезти? – поинтересовался прораб.

– Когда мы вернемся, чтобы на территории не было ни одного стеклышка.

– А когда вы вернетесь?

– Да кто же это знает, правда, Мишель Александровна? Я сейчас кое-что в студии возьму и жду вас в шесть часов на набережной.

Вещи Мишель собрала быстро. Но никак не могла решить – звонить ей Глебу или нет, чтобы отменить встречу в ресторане? Потом написала и отправила сообщение: «Извини, все отменяется, срочная работа».

«Я не виновата, – подумала Мишель. – Все решили полчаса. Андрей назначил встречу чуть раньше – значит, он и победил». Она вышла из комнаты и замерла. Внизу в холле раздавались голоса. И хотя Андрей и Сава говорили тихо, Мишель все отлично расслышала.

Сава: Андрей, почему ты мне сразу не сказал? А я-то думаю, от чего мне иногда по ночам бывает так страшно? Особенно пока Нина Ивановна не появилась. Или ты ничего не знал?

Андрей: Знал.

Сава: А Настя?

Андрей: Нет. Это ее не касается. Это только мое дело.

Сава: А зачем ты сюда эту девчонку вызвал?

Андрей: Понравилась. А потом подумал, вдруг поможет.

Сава: Да, она смелая. Когда с Джулькой истерика случилась, она совсем не испугалась. Хорошая женщина. Жаль мне ее.

Андрей: А меня тебе не жаль, Сава?

Сава: А тебя-то за что жалеть? Ты сам все сделал, только чужими руками.

Андрей: С твоей помощью, с твоей помощью. Но что теперь об этом говорить.

Сава: Согласен, что было, то прошло. Ты когда уезжаешь?

Андрей: Сейчас.

Сава: А когда вернешься?

Андрей: Когда-нибудь.

Сава: Ты так не шути. Настька узнает – с ума сойдет.

Андрей: Это вряд ли. Ей сейчас не до меня. Она занимается моим юбилейным вечером. Вот, Сава, и я стал стариком. И если ты мне сейчас скажешь, что в сорок лет жизнь только начинается, я тебя убью, хоть ты и мой лучший друг.

Сава: Не надо говорить такие слова в этом доме.

Андрей: Почему?

Сава: Знаешь, Андрюха, я, может, и толстый болван, но я артист, и у меня есть интуиция. Так вот, она мне подсказывает, что не надо такие слова произносить здесь. Не надо!

Андрей: Вот и ты постарел, Сава, стал суеверным.

Сава: Нина Ивановна говорит, что надо бы священника пригласить, дом освятить. Как думаешь?

Андрей: Конечно, если Нина Ивановна говорит – пригласите. Но ты с ней, Сава, будь осторожнее. А то тебя точно женят.

Сава: Это мое дело. Осточертело все. И зачем я столько лет по бэг-вокалисткам таскался? Ведь есть же на свете и нормальные женщины. Добрые, заботливые.

Андрей: Будь осторожен, Сава, будь осторожен. Ладно, я поехал.

Сава: Куда?

Андрей: В Вильнюс.

Сава: Зачем?

Андрей: Говорят, там можно купить отличную мебель и не очень дорого. Ты же сам говорил – с домом этим надо что-то делать. Ты только, чуть что, прикрой меня. Если вдруг Настя заявится – подтверди, что я поехал в Прагу новых музыкантов смотреть.

Сава: Прикрою. Зачем я только тебя вызвал? Сейчас только понял – не нужно было мне вмешиваться. Ты с ней поедешь?

Андрей: Я хочу, чтобы она мне помогла. За что ей деньги плачу?

Сава: Нехорошо это. Не трогал бы ты ее. Зачем она тебе? Других мало?

Андрей: Значит, мало. Слушай, ты впал прямо-таки в лирическое настроение. Что это с тобой случилось? Рассуждаешь, как баба.

Сава: Я артист, а значит, немного баба. Но я же не только за нее волнуюсь, но и за тебя тоже. Зря ты все это затеял. Зачем ворошить прошлое? Не нужно это.

Андрей: Все в порядке, старик, все в полном порядке.

Сава: Не нужно мне было вмешиваться. Но может, и правда, все наладится? Как думаешь?

Андрей: Не знаю.

Сава: Ты никогда ничего не знаешь! И за что только тебя женщины любят?

Андрей: Наверное, именно за это. Все, я поехал. Пока.

До Вильнюса они добрались, когда уже стемнело. Город показался им маленьким, нарядным и очень тихим. Мишель уже отвыкла от того, что встречаются такие города, в которых, как только сгущается тьма, на улицах становится пустынно, словно в опустевших коридорах огромного дворца. Вечерний Вильнюс, и правда, был похож на необъятных размеров замок. Жизнь в нем угадывалась лишь по неяркому свечению окон в домах и ресторанчиках.

– Здесь такие улицы в некоторых местах узкие, что не проехать, – вздохнул Андрей. – Как думаешь, до отеля прорвемся?

– Наверное, на схеме показано, что можно проехать. Правда, не написано, на какой машине – на таком танке, как у вас, может, и застрянем.

Андрей удовлетворенно кивнул. Ему, как и почти любому мужчине, нравилось, когда намекали на мощь его автомобиля, словно тем самым признавали и силу владельца. Впрочем, белый «мерседес» Андрея Железнова был еще и очень красив. Но об этом Мишель решила не говорить. Она всю дорогу от его дома до Вильнюса чувствовала себя так, как будто играет роль в каком-то опасном приключенческом фильме. Какую? Она не знала. Может быть, главную, а может быть, и второстепенную. Но Мишель снова поймала себя на мысли, что отчаянно хочет остановить время, затормозить его. Чтобы эта сцена – они с Андреем въезжают в Вильнюс – продолжалась как можно дольше. Мишель не могла вспомнить, когда, в какой момент своей жизни она привыкла жить эпизодами. Наверное, когда поверила в то, что счастье бесконечным не бывает.

Они подъехали к отелю, который оказался совсем небольшим и был прижат с одной стороны таким же отлично отреставрированным зданием, а с другой – плохо оштукатуренным домом с выбитыми стеклами.

– Странное место, – недовольно произнес Андрей. – Почему ты его выбрала? Надо было поселиться в отеле на площади.

– Не волнуйтесь, отсюда недалеко. Зато здесь очень красиво и отличный ресторан. После того как Литва стала независимой, одна баронесса получила его в наследство, привела в порядок и открыла прекрасный дизайнерский отель.

– Да, здесь красиво, – согласился Андрей, когда они заехали на стоянку во внутреннем дворе. – Даже стена крепостная видна. Не знаешь, окна нашей комнаты куда выходят – на стену или на город?

Он даже не сомневался в том, что Мишель заказала один номер.

Но Андрей ошибся. Когда с дороги она звонила в отель, чтобы узнать, есть ли свободные комнаты, то сказала, что им нужны две.

Впрочем, когда это обстоятельство открылось при заселении, то он ничего не сказал. А только попросил Мишель как можно быстрее переодеться к ужину, потому что он очень голоден.

Как выяснилось, окна из комнаты Андрея выходили на высокую кирпичную стену. А Мишель имела возможность, облокотившись на широкий подоконник, любоваться изысканным сиянием вечернего Вильнюса. Правда, у него был люкс. А у нее – обычный «стандарт».

До Кафедральной площади они дошли буквально за пять минут. Народу там тоже было совсем немного. Как не торопился Андрей на ужин, его внимание привлекла скульптурная композиция в центре площади – слепой человек идет вперед, а позади него плетется исхудавшая лошадь.

– Это Великий князь Гедиминас, основатель города, – со знанием дела сказала Мишель и поежилась.

Нет, ей не было холодно, просто вдруг стало как-то неуютно, хотя Вильнюс всегда был одним из самых любимых ее городов.

– А почему он слепой? – поинтересовался Андрей.

– Ты тоже заметил? – неожиданно перешла Мишель на «ты». – Нет, он не слепой, но многим действительно кажется, что он ничего не видит и сам не знает, куда идет.

– И он тоже! – слишком артистично воскликнул Андрей.

Подобная реакция Мишель удивила – до этого она ни разу не замечала в нем позерства и явного желания сыграть на публику.

– Да, князья-то разные бывают, – произнесла она спокойно и попыталась взглянуть Андрею в глаза.

Но, увы, прочитать в них ничего не смогла – они переливались под ночными звездами, как шелковый бархат темно-коричневого цвета. Изысканно – и больше ничего. «Он все про себя знает, – догадалась Мишель. – И только делает вид, что пытается в чем-то разобраться. Он уже очень давно забыл, что это такое – движения души. Как это мучительно и как больно. А уж если она разрывается, то практически невозможно пережить».

Мишель вдруг вспомнила Глеба. И пожалела, что его нет рядом. В его глазах она наверняка прочитала бы то, чего ей сейчас так недоставало – уверенности, нежности и, может быть, страсти. И зачем только ей так нравится быть рядом с Железновым и играть роль в одному ему известной пьесе?

Когда поздно вечером они вернулись в отель, то Андрей, даже не спрашивая ее разрешения, зашел в номер, из окон которого открывался вид на притихший ночной город.

Потом, спустя месяцы, Мишель попытается понять, что же тогда произошло между ними? Как они, преодолев последние миллиметры, приблизились друг к другу? Как узнали друга друга на ощупь, запах и вкус? Но Мишель никогда не удастся в деталях воссоздать в памяти их первую ночь в Вильнюсе. Она только иногда вспоминала, что в какой-то момент ей показалось – рядом с ней не живой человек, а прекрасная кукла, ради которой она по непонятной причине готова на все. Даже прижаться как можно теснее и прошептать:

– Андрей, я люблю тебя.

Было темно. Но она поняла, что он улыбнулся в ответ на ее признание – как всегда, немного иронично и печально. Но она не расстроилась, потому что даже и не надеялась на такой же ответ. Если бы он хоть кого-то любил – она бы это непременно почувствовала.

Кажется, Мишель задремала. Но ненадолго. А когда проснулась, то увидела, что Андрей сидит в углу комнаты, завернувшись в одеяло.

– Что случилось? – спросила Мишель.

Ей не хотелось вставать. В комнате было зябко.

– Ничего, – ответил он.

Мишель не видела его лица, а по интонации ничего не смогла понять. Он плачет, смеется? А может быть, пьян?

– Андрей, иди ко мне. Тебя продует – не сможешь петь на своем юбилее.

– Плевать. Знаешь, Мишель, я думаю про Князя.

– Зачем?

От ее вопроса он, кажется, вздрогнул. Догадался: она знает. Все. Или почти все. Как и он сам. Не больше, но и не меньше.

– Откуда ты знаешь?

– Сава рассказал.

– Трепло!

– Этот Князь убил твою девушку? – прошептала Мишель и прикрылась подушкой, как щитом.

– Этого я не знаю. Почему-то я думал, что куплю его дом и станет легче. Знаешь сказку про Синюю Бороду? Все его страшные тайны хранились в подвале дома. Поэтому надо было туда проникнуть.

«Господи, да он спятил! – подумала Мишель и покрепче вцепилась в подушку. – Они все сумасшедшие – и он, и Джулия, и даже Сава!»

– Андрей, иди спать.

Мишель понимала, что ни в коем случае нельзя показывать, что ей страшно. Она вдруг вспомнила свой недавний сон про обгоревший дом, в который привел ее Андрей. И хотя сейчас они находились в прекрасно декорированном номере одного из лучших отелей Вильнюса, у нее было такое чувство, что под ногами вот-вот провалится пол.

– Мишель, тебе когда-нибудь снятся те, кого ты любила? – вдруг спросил он.

– Иногда, – пожала она обнаженными плечами.

– А мне – нет. Может быть, я никогда никого не любил? Хотя…

И он рассказал ей про Лялю – все-все, до мельчайших подробностей. Он говорил спокойно, вспоминая все подробности. «Может быть, ее он тоже никогда не любил? – осенило Мишель. – Разве можно так спокойно рассказывать о девушке, которая погибла, скорее всего, по твоей вине?» Но потом Мишель поняла: дело не в равнодушии. Андрей столько раз произносил эту историю мысленно, что выучил наизусть не только слова, но даже интонации.

– Ты считаешь, что я виноват? – спросил он.

«Господи! Зачем он все это мне рассказал? Зачем?» – не могла понять Мишель. А потом ее как ударило: это первая и последняя их совместная ночь. Она для него – случайный попутчик.

– Этого я не знаю, – прошептала Мишель, пытаясь не расплакаться. – Но в одном уверена наверняка: тебе не нужно было покупать этот дом. Он – не твой. И ничего ты не узнаешь. Столько хозяев поменялось! И ты не будешь в нем счастлив. Продай или подари тому, кто начнет в нем жить с чистого листа. Так будет лучше для всех, и для этого несчастного дома в том числе. Ведь дома, как люди – они не виноваты в том, что попадают в руки мерзавцев и подонков. Они сами от этого страдают. Знаешь, я не верю в то, что у дома есть какая-то энергетика. Все это бред и придумки неуравновешенных людей. Но вот то, что у каждого дома есть душа, – это я знаю наверняка. И понять ее можно только одним способом – полюбить. Просто так. Без всяких условий.

– Да, жаль, что я тебя раньше не знал – сколько бы денег сэкономил, – ухмыльнулся Андрей.

И Мишель обрадовалась – значит, его понемногу начало отпускать. Но почему-то не удержалась и спросила:

– А как ты узнал, что это дом Князя?

Услышав ответ Андрея, Мишель почувствовала, что пол под ней все-таки провалился, и она полетела вниз, увлекая за собой и надежду, и любовь, и одиночество.