Али уставилась в пол. Она ничего не забыла – в том-то и беда. Один взгляд на Андре воскресил в ее памяти абсолютно все, и она почувствовала, как запылало ее лицо.

– Али, ты что, язык проглотила? – спросил он. – Даже не верится… Не помню, чтобы ты когда-нибудь испытывала недостаток в словах. Хотя с тех пор многое изменилось… Не знаю, чего теперь от тебя ожидать.

Она вскинула голову и проговорила:

– Вы пытаетесь вывести меня из себя? Если так, ничего у вас не получится.

– Зачем мне это? – Герцог пожал плечами. – Я приехал, чтобы увидеться с Николасом и Джорджией. И, уж если ты здесь… Может, будем вежливы друг с другом?

Али отвернулась и кивнула:

– Да, разумеется. – О, как же ей хотелось, чтобы Андре исчез куда-нибудь! Хотелось, чтобы его визит вдруг оказался ночным кошмаром.

И тут в дверях появился Мэтью. Судя по мрачному выражению его лица, он сразу же заметил Андре.

Али в ужасе содрогнулась. Еще минуту назад ей казалось, что все происходившее – это ночной кошмар. Но теперь выяснилось, что она угодила прямо в пасть к дьяволу.


Андре изо всех сил старался быть любезным и во время подачи напитков перед обедом, и во время самого обеда с тремя сменами блюд. Он охотно отвечал на вопросы о своей работе и о путешествиях, хотя думал совсем о другом. И он точно знал, что Али внимательно слушала его, хотя негодница напускала на себя безразличие и держалась так, словно не понимала, о чем речь. И она почти все время смотрела в свою тарелку, делая вид, что совершенно не замечает таращившегося на нее Мэтью. И, конечно же, такое поведение нисколько не походило на поведение влюбленной женщины.

Андре с удивлением наблюдал за ней. Неужели это Али?.. Что с ней случилось? Куда исчез тот милый веселый ребенок? Куда исчезли ее невинность и безыскусность?

Сейчас, когда вокруг не было сотен любопытных глаз, он мог как следует рассмотреть ее, а также оценить перемены, произошедшие в ней. Кто бы мог подумать, что ее фигура приобретет такие совершенные формы! При этом в ней все еще оставалось что-то детское, но никак не мальчишеское, хотя когда-то он принимал ее за мальчишку. Нет-нет, в ней не было ничего мальчишеского. Напротив, она была… необыкновенно женственной. А ее чувственные губы, казалось, молили о поцелуе.

Андре что-то промычал – и уронил вилку.

– Прошу прощения, – сказал он, смутившись. – Нет, не надо, – добавил он, обращаясь к лакею, уже подававшему ему другую вилку. – Простите меня, Джорджия. Обед чудесный, но боюсь, из-за жары у меня нет аппетита.

– Да, верно, – проворчал Николас. – Похоже, на нас на всех давит жара. Пожалуй, сегодня следует лечь пораньше.

– Отличная идея, – поддержала мужа Джорджия. – К тому же Мэтью и Андре, должно быть, устали с дороги. – Она встала из-за стола и добавила: – Но, Мэтью, дорогой, ты сначала поднимешься ко мне, хорошо? Мне нужно написать письмо, чтобы отправить с утренней почтой, а глаза ужасно устали… Ты не будешь против, если я продиктую его тебе?

Андре мысленно зааплодировал Джорджии. А Мэтью от неожиданности раскрыл рот.

– Хорошо, бабушка, – пробурчал он.

Джорджия тотчас подхватила внука под руку и, взглянув на Али, сказала:

– Поговорим утром, Алексис.

– Да, конечно, – пробормотала девушка.

Она вдруг посмотрела на Мэтью и густо покраснела.

Андре же в очередной раз удивился. Выходит, Али научилась краснеть? Или это – из-за какого-нибудь поцелуя украдкой? А может, было и кое-что похуже?..

Тут Али направилась к двери, но Андре тотчас нагнал ее и взял за руку. Она вздрогнула и обернулась. Побледнев, спросила:

– Что вам нужно? – Голос ее дрожал.

– Хочу сказать тебе кое-что, – ответил герцог. – В библиотеке.

– Но я уже собиралась лечь. У меня болит голова…

– Ничего у тебя не болит. – Андре вывел ее из столовой, потом они пересекли холл и зашли в библиотеку. Он плотно прикрыл дверь и проговорил: – А теперь объясни, что ты творишь? Что это… за дьявольщина? Черт побери, ты…

– Не богохульствуйте, – перебила Али, невольно сжав кулаки.

– Не богохульствовать? – переспросил Андре. – По мне – так уж лучше богохульство, чем брак с человеком, которого – это совершенно очевидно! – ты не любишь. Решила окончательно превратиться в английскую леди, да, Али?

– Так поэтому вы объявились здесь? – Она нахмурилась. – Из-за Мэтью?

– Да, именно из-за этого. Нужно положить конец этим глупостям. Николас проявил предусмотрительность, написав мне обо всем.

Али отвернулась и пробормотала:

– Он не имел права. Это наше дело с Мэтью, и вмешиваться в него никто не имеет…

– Ошибаешься, – перебил Андре. – Николас имеет на это полное право. Они с Джорджией увидели, что ты вот-вот совершишь ошибку и испортишь себе жизнь.

– А ты?! – Али вдруг взглянула в лицо собеседника. – Какое у тебя право приезжать сюда и указывать мне, что делать?! – Она почти кричала, и в ее глазах заблестели слезы. – И вообще, какое тебе до всего этого дело?

– О, черт… – Андре с трудом сдерживался – ужасно хотелось схватить Али за плечи и хорошенько встряхнуть. – Ты и в самом деле думаешь, что мне безразлично, что с тобой случится? Думаешь, я когда-то подобрал тебя, тощую и изголодавшуюся, а теперь смогу спокойно смотреть… О боже, во что ты превратилась?..

Али холодно взглянула на него и проговорила:

– Так вот почему ты так возмущаешься, Андре. Потому что я – уже не та тощая девчонка, которую ты когда-то спас? Ты злишься из-за того, что я больше не нуждаюсь в тебе?

– Я возмущен тем, что ты превратилась в одну из тех девиц, которых я терпеть не могу, – проворчал Андре.

– И что же? В чем ты пытаешься меня обвинить? – Теперь глаза Али сверкали не только от слез, но и от гнева. – Может, ты думаешь, что я превратилась в холодную рыбу?

– Можешь превращаться… во что хочешь. Господи, ты уже и без того стала – хуже не придумаешь. Ты превратилась в лицемерку, Али. Собираешься выйти замуж за нелюбимого человека только из-за положения в обществе, которое он тебе обеспечит. Будешь отрицать, что это не так?

Али промолчала. И молчание затянулось. А потом она вдруг резко развернулась и, промчавшись через всю комнату, подскочила к французской двери. Распахнув ее, она выскочила наружу и исчезла в ночи.

Андре же стоял, бормоча все английские ругательства, которые мог вспомнить. Когда английские закончились, их сменили французские. Почему-то из-за этой девушки он с поразительной легкостью терял над собой контроль…

Тяжело вздохнув, Андре досчитал до двадцати, пытаясь взять себя в руки. А потом отправился следом за этой маленькой пустоголовой упрямицей.


Али быстро шла к озеру, и сейчас ей хотелось только одного – побыстрее окунуться в прохладную воду. Она остановилась на мгновение лишь для того, чтобы скинуть туфли, которые тотчас же бросила через плечо. Через несколько ярдов очередь дошла до платья, потом – до чулок, нижних юбок и панталон. Али ненавидела свою одежду. Из-за этой проклятой одежды Андре смотрел на нее так, словно она даже презрения не заслуживала. Но чем же она вызвала его гнев? Ничем. За исключением того, что решала обдумать предложение Мэтью. Но ведь она – уже взрослая женщина и имеет полное право думать о подобных вещах…

А он назвал ее лицемеркой! О, как же она ненавидела его! Это был немыслимый парадокс – одновременно любить и ненавидеть одного и того же человека. Но ей как-то удалось овладеть этим искусством. Как он посмел обвинить ее в том, что она собралась за Мэтью из-за его положения в обществе? Идиот! Андре даже не догадывался о тех мучениях, которые она перенесла по его милости.

Наконец Али добралась до воды. Мгновенно вытащила шпильки из волос – и они рассыпались по ее плечам. Она уже приготовилась стащить с себя нижнюю рубашку, когда вдруг услышала за спиной чьи-то шаги. Тихо вскрикнув, Али резко обернулась.

– Ты ничего не потеряла? – Это был Андре. В одной руке он держал ее платье и нижние юбки, в другой – панталоны. – Ты плохо заметала следы.

Андре смотрел на нее с каким-то странным выражением – такого она в его глазах еще не видела. В глазах его отражался серебристый свет луны, но жар от них исходил как от солнца.

– Ты давно здесь стоишь? – с тревогой спросила Али.

– Довольно давно. Достаточно долго для того, чтобы увидеть, как отросли у тебя волосы. Не думал, что увижу, как они прикрывают тебя ниже талии.

– Пошел к дьяволу! – в сердцах воскликнула Али.

– О… значит, Аллах больше не властен над тобой? – с усмешкой проговорил герцог. – Впрочем, тут тоже нечему удивляться. Вероятно, при переезде из Турции в Англию ты что-то потеряла.

Али пристально посмотрела на него.

– При переезде я потеряла тебя, Андре. Только тебя. И если я решу выйти за Мэтью, то выйду, что бы ты ни говорил и ни делал. И от этого я не стану ни лицемеркой, ни холодной рыбой.

– Разве? Скажи мне, Али, ты веришь, что он согреет твою постель? Ты думаешь, он заставит тебя кричать в ночи? – Андре шагнул в ее сторону.

Али невольно попятилась и пробормотала:

– Ч-что… ты сказал? – Сердце ее неистово колотилось; до нее вдруг дошло, что она стояла перед герцогом почти обнаженная – потоки лунного света делали ее нижнюю рубашку полупрозрачной.

Герцог сделал еще один шаг и схватил ее за плечи.

– Али, скажи мне, когда он целует тебя, твоя кровь вскипает в жилах?

Она судорожно сглотнула. После поцелуя Мэтью она совершенно ничего не почувствовала, а вот взгляд Андре… Один только его взгляд вызывал ощущение, что она шагнула в раскаленную топку.

– Неужели тебе хочется прожить так всю жизнь, Али? – продолжал герцог. – Ведь Мэтью понятия не имеет о том, как доставить тебе удовольствие.

– А ты считаешь, что знаешь об этом все? – спросила Али. Теперь сердце у нее билось где-то в горле.

В ответ он прижался губами к ее губам. И это был не тот нежный и целомудренный поцелуй, которым одарил ее Мэтью, но что-то совершенно другое. Андре целовал ее с такой страстью, что у нее голова пошла кругом и подогнулись колени. Она судорожно вцепилась в него, чтобы не упасть, а он продолжал ее целовать, прижимаясь к ней всем телом. В какой-то момент Али ощутила, как его возбужденное мужское естество упирается ей в живот, и это привело ее в чувство. А потом Али вдруг разозлилась. Ей показалось, что Андре пытался грубо и бессердечно манипулировать ею – причем только для того, чтобы доказать свою правоту насчет Мэтью, не более того.

Собрав последние силы, Али вырвалась из его объятий.

– И ты называешь меня лицемеркой? – Она всхлипнула и оттолкнула герцога обеими руками.

Он от неожиданности потерял равновесие и, падая, машинально схватил девушку за руку, увлекая ее за собой в озеро. Али вскрикнула – и оказалась в темной воде, тотчас же сомкнувшейся над ней. Но Андре мгновенно отыскал ее и выдернул наверх – он быстро нашел ногами дно. Крепко прижав к себе Али, он пробормотал:

– Да ты, Али, сущая мегера… Какого черта тебе здесь понадобилось? Зачем ты пришла сюда?

– Не глупи, Андре! – Али старалась не замечать потока тепла, исходившего от его мускулистого тела и согревавшего ее даже сквозь одежду и мокрую нижнюю рубашку. Ее набухшие соски крепко прижимались к его груди, и Али понимала, что Андре ощущал их прикосновение так же отчетливо, как она слышала биение его сердца.

– Али… – прохрипел он, – ты не можешь выйти за…

– Не смей упоминать даже имя Мэтью, – в ярости прошипела она. И, снова оттолкнув его, быстро выбралась на берег.

Андре в три прыжка догнал ее и, схватив за руку, резко развернул лицом к себе.

– Больше не убежишь… – пробормотал он, задыхаясь. – Али, нам нужно все выяснить.

– Что выяснить? – Она вдруг всхлипнула. – Что тут еще выяснять?.. Ты ведь считаешь меня интриганкой, которой не требуется ничего, кроме титула. – Али откинула с лица мокрые волосы. – Но ты ошибаешься, Андре. И насчет первого, и насчет второго. Я не интриганка, и я меньше всего думаю о титуле. Общественное положение ничего для меня не значит. Совершенно ничего не значит! – Али снова всхлипнула, и на глаза ее навернулись слезы.

– Но почему же ты тогда так ведешь себя? – пробормотал Андре в некоторой растерянности.

Али не ответила на вопрос и прошептала:

– Как ты мог с такой легкостью забыть о том, что нас когда-то связывало?

Он на миг закрыл глаза.

– В том-то и проблема… Я ничего не забыл. Ни одной минуты из того времени. И я никогда не думал, что человек может так измениться.

– Но я совсем не изменилась! – с отчаянием воскликнула Али. – Тебе просто хочется так думать, а почему – не знаю… Может, тебя возмущает то, что Мэтью хочет взять меня в жены? Или то, что я научилась говорить на английском? Или, может быть, то, что у меня выросла грудь?