Лора Бекитт - Ярче, чем солнце

Когда Нелл Бакер впервые увидела гавань Галифакса с грузовыми и транспортными судами, рыбачьими баркасами, множеством причалов и складских помещений, пейзаж показался ей удивительно чужим. Небо у горизонта отливало нежным перламутром, а над головой имело холодный оттенок стали. На подернутой легкой зыбью воде грациозно покачивались чайки.

Повернувшись к городу, в который прибыла в надежде начать новую жизнь, Нелл смотрела на темно-красные, бледно-зеленые, белые и серые дома, прозрачные окна и тусклые крыши, куда-то спешащих людей, автомобили и экипажи.

Девушка никогда не путешествовала одна, тем более по железной дороге, и все еще ощущала себя оглушенной поездом, униженной бесцеремонными пассажирами, которые толкали ее и, случалось, делали обидные замечания.

Нелл казалось, что она выглядит жалко и неприглядно. Она стыдилась своего поношенного платья и жакета, стоптанных ботинок, уродливого фанерного чемодана. Вместе с тем с первых минут приезда в Галифакс девушка ждала, что в ее судьбу вот-вот войдет нечто необыкновенное, чему она не могла придумать названия, жизненное пространство расширится до таких пределов, о коих она не смела мечтать.

Все началось с того, что одна из приятельниц Нелл, Хлоя Чапман (она была тремя годами старше и уехала из поселка, где они жили, около двух лет назад), написала, что на одну из фабрик Галифакса, делавшей бисквиты, кексы, галеты и печенье, требуются упаковщицы.

Одна лишь мысль о том, что она будет укладывать ароматное печенье в нарядные жестяные коробки, привела Нелл в восторг. Выросшая на берегу Атлантики, в одном из захолустных уголков Новой Шотландии, в рыбацком поселке, она ненавидела запах рыбы, пропитывавший одежду, волосы и кожу, запах, от которого было невозможно избавиться, так же как и от серебристой чешуи, прилипавшей к полу и стенам жилища.

Узнав о решении дочери, Клементина Бакер принялась негодовать, в то время как Нелл молча, с ожесточением перетягивала полуразвалившийся чемодан кожаным ремнем.

Из-за суровой жизни (ее муж и отец ее детей утонул пять лет назад) в сердце Клементины скопилось много горечи, и она редко была довольна Нелл, которая слишком рано начала высказывать собственное мнение. Девушка знала, что при всем желании она не смогла бы стать для Клементины лучшей дочерью, чем была, а потому старалась не обращать внимания на резкие замечания и потихоньку игнорировала запреты.

Получив письмо Хлои, Нелл принялась горячо доказывать, что в Галифаксе она сумеет заработать денег и сможет посылать какую-то часть матери и сестренке Аннели. (Из шестерых детей Клементины в живых остались только две девочки, старшая и младшая, которой недавно исполнилось семь.)

Конечно, это была не вся правда. Больше всего воображение Нелл поразило сообщение Хлои о том, что та регулярно посещает танцы (сама Нелл еще не танцевала ни разу в жизни, поскольку бог весть почему это считалось неприличным занятием), куда приходят не только солдаты, но и офицеры местного гарнизона.

Разумеется, Нелл знала, что в мире идет война, однако она казалась ей чем-то очень далеким. Присутствие в Галифаксе стольких людей в зеленой форме нисколько не удивляло девушку. Нелл казалось, что так и должно быть.

С тайной болью в душе она смотрела на нарядных горожанок. На многих были платья из простых и дешевых тканей, но благодаря искусному покрою они выглядели изящными. Некоторые девушки были одеты по новой моде — в блузки, юбки, пуловеры и жакеты. Нелл поразили огромные шляпы, украшенные цветами, бантами и перьями, а также маленькие круглые шапочки, кокетливо надвинутые на одну бровь.

Ей казалось, что эти элегантные женщины без труда угадывают в ней провинциалку, впервые в жизни увидевшую автомобили. А еще она боялась, что не сумеет найти дом, где жила Хлоя, и ей придется ночевать на улице.

Девушка с раскаянием вспоминала слова матери: «В городах нет счастливых людей, там полным-полно потерянных душ». Если прежде Нелл убеждала себя в том, что она достаточно самостоятельна и сообразительна, чтобы без труда освоиться в Галифаксе, теперь ей чудилось, что она ничего не знает и пробирается по миру на ощупь. Она не обладала ни выдающейся внешностью, ни какими-либо талантами.

Ей оставалось только вздыхать по той красоте, какой могли похвастать девушки с обложек модных журналов. Хотя ее волосы имели цвет осенних кленов, а светло-карие глаза напоминали янтарь, все портила россыпь веснушек, приводивших Нелл в отчаяние.

Хлоя писала, что живет в районе, который называется Ричмонд, в большом пансионе, где на первом этаже в общей комнате подают завтраки. Она не сообщила Нелл, смогут ли они снимать комнату вместе, но девушка надеялась, что подруга оставит ее у себя хотя бы на первое время.

Сжимая в руках бумажку с адресом, Нелл принялась спрашивать дорогу. К счастью, прохожие отвечали доброжелательно и подробно, и вскоре ей удалось отыскать пансион.

Лишь подойдя к его дверям, Нелл подумала о том, что сейчас Хлоя, скорее всего, на работе.

Делать было нечего, и Нелл отправилась в парк, который приметила еще по дороге. Когда весна окончательно вступит в свои права, Галифакс утонет в зелени, недаром он был известен как «город деревьев».

Она села на скамейку под большим вязом, открыла чемодан и достала коробочку с завтраком. У нее было с собой лишь немного хлеба и сыра, а после покупки билета в кошельке осталось всего-навсего десять центов.

Медленно поедая скромный завтрак, Нелл размышляла о том, возьмут ли ее на фабрику и сколько она будет получать. Задавала себе вопрос, похожи ли здешние молодые люди на тех бесхитростных добродушных парней, которые жили в ее родном поселке и чья бесшабашная удаль зачастую граничила с застенчивостью. Они привыкли работать, не спрашивая милости ни у Господа, ни у природы, и были столь же надежными, сколь и простыми. Но ни один из них не нравился Нелл по-настоящему.

Помимо воли она вспоминала древний край, где прохладный ветер приносил запахи моря и трав, старый дом, в тесной кухне которого Клементина варила густое яблочное повидло, маленький, заросший примулами дворик со скрипучими качелями. Старшая дочь знала, что мать с ее слабым здоровьем нуждается в помощи, а Аннели еще слишком мала, чтобы позаботиться о себе. Но даже ради них Нелл не могла побороть в себе жажду перемен.

До самого вечера она то сидела в парке, то бродила вокруг пансиона и в результате смертельно устала и страшно проголодалась.

На углу продавали горячие сосиски, но Нелл боялась потратить последние деньги (кто знает, как ее встретит Хлоя!) и потому терпела.

Наконец в начале седьмого она увидела нескончаемую процессию рабочих и работниц, текущую из фабричного района. Боясь пропустить появление подруги, Нелл подошла к дверям пансиона.

Хлоя появилась в стайке смеющихся девушек. Она так сильно изменилась, что Нелл едва ее узнала. Отделанная кожей шляпка, пальто в яркую клетку, новые ботинки с модной шнуровкой. Она стала стройнее и как будто выше ростом. К счастью, Хлоя приветливо встретила Нелл и сразу пригласила ее в свою комнату.

— Я попрошу хозяйку, чтобы она позволила тебе заночевать в пансионе, — сказала она, и у Нелл отлегло от сердца.

Здание пансиона выглядело старомодным и мрачным. Комнатка, которую занимала Хлоя, оказалась крохотной, но уютной. Отблески заката окрасили старую мебель, оклеенные дешевыми обоями стены и потолок, покрытый паутиной трещин, в теплые розоватые тона. Занимаясь приготовлением нехитрого ужина, Хлоя непрерывно болтала.

Она не расспрашивала Нелл о родном поселке, зато много говорила о жизни в Галифаксе:

— Некоторые считают, что здесь ничего не происходит, но на самом деле это не так. Кругом столько интересного! Получить место на фабрике Макдаффа совсем не трудно, там как раз нужны упаковщицы. Завтра отправишься вместе со мной, и я покажу, как пройти в контору.

— А сколько там платят? — осмелилась спросить Нелл.

— Ты будешь получать не меньше пяти долларов в неделю, хотя не считай, что это много: сперва я тоже так думала! Здесь тебе понадобится куча новых вещей, захочется развлечься, к тому же придется снимать жилье.

— А где его найти? У меня осталось только десять центов.

— Пока ты ничего не заработала, можешь пожить в моей комнате, а после что-то найдешь, хотя бы даже в этом пансионе, — великодушно промолвила Хлоя и продолжила рассказывать о своей жизни: — По воскресеньям мы не работаем, и я хожу на танцы, а иногда в кино. Здесь есть дансинги, но туда пускают за деньги, а вот когда танцы устраивают в гавани, на каком-нибудь корабле, девушки проходят бесплатно. В Галифаксе большой гарнизон; я тебе писала о том, что такие вечера посещают даже офицеры.

— И как они относятся к фабричным работницам?

Хлоя пожала плечами.

— Конечно, есть и такие, кто смотрит на нас свысока, как на людей второго сорта. Просто надо уметь выбирать кавалеров! К тому же зачастую местные девушки не ходят на танцы, потому что им запрещают родители, а такие, как мы, — сами себе хозяева!

— Я не умею танцевать, — призналась Нелл.

— Это дело нехитрое. Я научу тебя в два счета!

— У меня нет хорошей одежды.

— Я одолжу тебе одно из своих платьев, а когда заработаешь денег, купишь себе все, что захочешь. В Галифаксе полно магазинов, и чтобы хорошо одеться, вовсе не обязательно приобретать что-то дорогое.

Хлоя сняла с переносной газовой плитки сковородку с яичницей, и они сели за стол.

— Я не всегда готовлю дома, иногда захожу куда-нибудь перекусить. А еще лучше, если кто-нибудь пригласит поужинать.

Нелл поняла, что Хлоя имеет в виду поклонников, но не рискнула спросить, есть ли у подруги постоянный приятель. Она боялась стать лишней в жизни этой девушки, между тем больше ей пока что не на кого было рассчитывать.

В ее душе в очередной раз проснулись угрызения совести, и она сказала:

— Мне было нелегко оставить мать и Аннели, и я все время думаю о том, что…

— Брось! — перебила Хлоя. — В городе тебя ждет совершенно иная жизнь. В конце концов, кто-то предпочитает землю, а кто-то — парус на горизонте. Сколько времени ты копила на билет? Можешь не отвечать, я это знаю. А здесь ты вернешь эти деньги, проработав пару недель!

Вволю наговорившись, они легли спать. Хлоя занимала мансардное помещение, вдобавок напротив не было зданий, потому необходимость в занавесках отпадала, и Нелл могла видеть постепенно гаснущее небо с тонким, как ноготь, серпом раннего месяца и редкими проблесками звезд, к которым поднимался дым корабельных топок. Гавань Галифакса не замерзала зимой, а работа в ней продолжалась не только днем, но и ночью, при ярком свете дуговых ламп.

Нелл понимала, почему Хлоя сказала о парусах. Жить близ порта означало находиться на перекрестке множества различных дорог; даже оставаясь на месте, ощущать бесконечное движение, способное вызывать и поддерживать в душе восторженное смятение и страсть к переменам.

Утром Нелл проснулась засветло. Она спала на удивление крепко, ей ничего не снилось, и теперь она чувствовала себя отдохнувшей.

Хлоя тоже выглядела бодрой; она сказала, что надо поторопиться, и великодушно пообещала поделиться с Нелл своим завтраком.

Девушка с невольной — завистью следила за тем, как подруга собирается на работу. Та умела грациозным движением откидывать волосы назад так, чтобы они струились по спине, а после столь же непринужденно и ловко закалывать непослушные пряди.

Нелл сказала себе, что ей надо многому научиться и многое перенять у Хлои или у кого-то еще.

Она решила надеть скромное платье цвета ржавчины, гармонировавшее с рыжими волосами, и подруга одобрила ее выбор.

Завтрак проходил за длинным столом в молчаливой компании, где были и мужчины, и женщины, в основном фабричные работники или конторские служащие. Подавали овсяную кашу, хлеб с вареньем и маслом и жидкий чай. Нелл с аппетитом съела все, что ей предложили, помня о том, что ее десяти центов едва ли хватит на один полноценный обед.

Когда они вышли на воздух, Хлоя вновь принялась рассказывать о городской жизни, тогда как взор Нелл был прикован к гавани.

На море опустился белый, как молоко, туман. В этом мареве корабли перекликались гудками, и воздух упруго дрожал, а временами, казалось, разрывался от громких, протяжных звуков.

Еще не отдавая себе в этом отчета, Нелл чувствовала, что эта гавань станет гаванью ее судьбы, неким магнитом, притягивающим желанные перемены, именно отсюда начнется отсчет ее нового пути.