- Да, - виновато опускаю взгляд.

Тишина. Пауза - молчит, выжидает, видимо, недовольный странной моей реакцией.

Горько сглотнуть:

- Я-то ему давала понять, но он... судя по всему, не хотел верить в очевидное. Да и... никогда не была я его. Любила бы - сразу отдалась. А то больше года мурыжила...

- Вот и я о чем, - вновь отваживается заговорить. - Неведение, отрицание, а затем... разочарование - это его выбор. Как и то, чтоб набухаться, упороться - и сесть за руль. Он даже сражаться не хотел... а только сдаться, - и вновь жгучая, жалящая пауза. - Но я и себя не оправдываю сполна.  Мерзко поступил, не скрою. В какой-то мере - мерзко. Однако... теперь уже всё... по***. Он сделал выбор... за всех нас - и нам теперь с этим жить. И малого, малую (кто там будет) - не переживай. Воспитаем. Буду любить как своего ребенка. И не из чувства вины. Нет. Это – ТВОЙ ребенок. А значит - и МОЙ. А на мнение чужое - класть. Да с такой горы, - вдруг сильнее сжал в объятиях, отчего невольно уткнулась носом ему в грудь, поддаюсь - утопаю в беспечности, томно зажмурив веки, - что пусть еще больше от такой наглости, "бессовестности" ох**вают. Ибо мы у них ничего не просим, и не берем. А со своим - и сами разберемся... Я тебя люблю, а на всё остальное - забей. И, вообще, сейчас совсем другие мысли должны быть в твоей голове... Ты скоро станешь... мамой.

- Угу... - несмело, с волнением, тревогой бормочу.

- Сережки... из сосков повынимаешь, - вдруг игриво, задумчиво протянул.

Ржу пристыжено. Попытка вырваться - поддается, немного отстраняюсь. Глаза в глаза. Рдею от смущения:

- А тебе это только и надо?

Смеется пристыжено:

- Ага, - язвит. - А то... жмакать аж страшно.

- А ему бы только... жмакать, - притискиваюсь обратно, поцелуй в шею. Замираю.

Сжал заботливо за плечи, поцелуй в висок.

- Но если честно... - вдруг отозвался. - Есть кое-что... что меня напрягает. Лесь...

Нервно дернулась. Опять очи в очи. Жду.

Продолжает:

- Не ради меня... и даже не ради себя. А ради ребенка...

- Ну, что уже? - гаркаю, злобно, не выдерживая.

- Дурман этот... твои привычки.

Скривилась пристыжено, прячу взор. Уткнуться носом в своего судью.

- Да я... сама знаю. И не для кайфа это всё... а от придури... Гадких мыслей. Но... и сама давно думала со всем завязать... Вот только жизнь все поводов не давала, а напротив...

- Теперь дала.

Несмело, неловко (в силу позы) киваю головой:

- Да... - немного помолчав. - Борь... ты прости меня... за те слова, за крики, поведение... - и снова запинка, попытка подобрать менее жуткие слова. Но их... нет: - На кладбище. Я тогда... сама была не своя...

- Я знаю...

- И передоз, - резво перебиваю, дабы не сбил с мысли, не упустить сей разговор. - Я не нарочно. Просто... совесть, вина… они так… орали, так язвили, так рвали меня… И ничто не помогало, ничто не могло их утихомирит, заткнуть… Я думала, чуток приму… А те – еще упорнее… Ну, и… догналась.

Я бы так не поступила… спецом. Не бросила бы тебя… по крайней мере, не таким способом.


***

Время шло. И хоть мы жили отныне с Борей в одной квартире, и даже спали в одной кровати, неловкость росла между нами, словно снежный ком, преграждая собой путь к чему-то большему, чем просто духовное единение.

Он не давил - а я не торопилась. И вроде всё было естественно, правильно, приемлемо и приятно... однако всецело осознавала, куда всё это ведет, к чему... и какие еще истории могут начаться в нашей жизни.


А потому - хватит. Точка. Силой снять с души вдовью вуаль - и взять себя в руки... свою судьбу.

Придушить гнилые чувства - и дать свободу чему-то чистому, доброму, светлому. Чему-то, что поистине важному, весомому и достойному существования. То, что принесет плоды - вместо... сухостоя.


Нанести боевой макияж; шикарное платье, высокие каблуки - и рвануть в такси в сторону... пресловутого "ОНГМ".


...

- Лесь, прости... - отчаянно взмолилась Лиля, хотя и понимала свою обреченность против моей наглости. - Но у него совещание... Борис Федорович очень будет злиться...

- О! В самый раз! - дерзко захохотала я, тотчас рванув на себя дверь за ручку.


...

И как бы не кривился, не злился мой суженый-ряженый (а глаза его полезли на лоб от такой явки), а всё же пришлось бросить в ожидании целую толпу народа в конференц-зале, и выйти ко мне в коридор.

Взволнованный голос, вожделенный взгляд по глубокому декольте.


Строю серьезный, тревожный вид:

- Надо поговорить. Срочно.

- Это я уже понял. Что случилось? – попытка обнять за плечи.

Нервно отдергиваюсь. Беглый взор по сторонам:

- Но не тут же...

Поморщился, недовольный. Секунды на размышления - и хватает меня за руку, тащит куда-то в сторону лестницы, а там - по ступенькам вверх...


...

Выйти на крышу. Идеальный вариант.

Живо запираю за нами дверь, дабы никто не сорвал мне планы. И если мой герой уверено, показательно прошелся к самому краю здания, к перилам, то я нарочно медлю... плетусь позади него.

Миг - и обмираю. Ловкие движения - и, спуская с плеч, вовсе сбрасываю с себя платье - упало на пол.

Враз обернулся Кузнецов, реагируя на странный шорох, - окаменел. Глаза округлились. Боится моргнуть.


Переступила, выбралась окончательно из одежины - шаги вперед, почти вплотную.

Взор не в силах был оторвать мой герой от обнаженного тела, то и дело, что алчно скользя по всем моим формам. Сердце бешено колотилось; дыхание - сбитое, рывками...


Придвинулась. Губы к губам. Вдох-выдох. Обжигаю его своим теплом... Еще миг, еще сомнение - и прилипла к его устам поцелуем. Нежно провела языком и тотчас проникла в рот. Застонал невольно. Вмиг ухватил за руки, сжал в стальной, повелительной хватке. Грубый напор в ответ - и уже Тиран не в силах противостоять, сдерживаться. Скользнул ладонью по телу - а затем дерзко, голодно сжал грудь. И вдруг еще сильнее застонал. А после - пристыжено рассмеялся. Оторвался от моих губ. Тихим шепотом:

- Сережки сняла...

- Я хочу тебя, Борь... - отчаянное, изнеможенное; накопленная жажда не за один миг...

- Зай, не сейчас же... - печальное, горькое, а в глаза так и трепещет боязнь, что поведусь, что соглашусь, послушаюсь.

- Сейчас, - уверенное, сладкое, господствующее.

Морщится, все еще воюя с собой.

- Там столько народу ждет...

- Но ты же... все равно уже здесь. Со мной...

Еще миг, еще мгновения напора вожделения - и, обреченно, пораженчески... облизавшись, тотчас накинулся на меня. Обхватил за шею - властный поцелуй в губы. Момент - и, скользнув ладонями по спине, сильнее притиснул к себе, сжал за ягодицы... Рывок - и поддаюсь давлению, заскакиваю на него, обвившись ногами вокруг поясницы.

Шаги едва не наощупь, куда-то в сторону... Пока вовсе не наткнулись на какой-то выступ. Живо опустил меня на землю, стащил с себя пиджак - и бросил на железный ящик. Покорно ведусь: уселась сверху - помогает. Резвые, спешные, нетерпеливые его, мои движения... высвобождая и моего героя от противной одежды... Очередное его грубое, страстное, будоражащее блуждание рук по моему телу, и жаркий, сводящий с ума, шепот:

- И опять ты... щеголяешь без белья... - рычит недовольно-довольно.

- А к моему Хорьку иначе ж нельзя, - напором поцелуй в губы, взывая к прощению.

- Хорьку, - едко ржет. - Сейчас этот Хорек быстро... накажет свою мышку... за безобразие...

Деспотическое, на грани сладкой боли движение - силой ухватил за бедра, подал на себя.

Откровенный, смелый миг, решение - и слились, срослись наконец-то в долгожданной, неумолимой страсти, что враз по венам нашей любви вновь запустила кипящую кровь.

Эпилог

***

Постучала в дверь и тут же рванула на себя полотно, не дожидаясь вердикта. Открыто.

Шаги внутрь.

Переполох на входе. Внезапно кто-то, не обращая внимания на меня, пролетел мимо, вырвался в коридор. Другой же - все еще стоял, преграждая тем самым мне путь, закрывая вид. Вдруг резво обернулся. Узнаю - Грановский:

- О, привет, Малая!

- Привет… - тихо, отвечаю шепотом. Еще вдох – и осмеливаюсь, подхожу ближе, к столу.

Спиной к нам Фирсов, копошится в своем сейфе.

Робко, конфузясь, позвала:

- Макс…

Тотчас полуоборот, выстрел взглядом в очи.

Нахмурился:

- Олеся?

Повернулся целиком, лицом к лицу. Проворно засунул пистолет в кобуру, магазины с патронами распределил по карманам.

- П-привет, - дрогнул мой голос.

Ну, и с чего начать?

Резвое движение его ко мне ближе:

- Привет, - шумный вздох. Попытка обнять меня, но тут же сам себя и пресекает. Замялся в неловкости: - Прости, Лесь… - торопко, надрывисто как-то, оправдываясь. – Но ты сейчас… реально не вовремя.

Уязвлено вздернула я подбородком. Тихо буркнула:

- Я никогда ни для кого не бываю вовремя.

Раздраженно цыкнул.

Задергался, разрываясь между долгом и мной.

И снова вдох-выдох, сдерживая ругательства.

- Ладно! – гаркнул. – Только если что-то очень срочное. Давай, быстро, а нет – то потом. У меня реально: дело горит. Люди ждут!

Морщит лоб, взглядом сверлит, бурит – да только давно уже ему ничего с меня не считать.

Скривилась я, давя в себе недовольство, очередную… обиду.

Хотя... чем короче сей разговор – тем лучше:

- Я замуж выхожу.

- ОПЯТЬ? – громко, невольно вскриком. Округлились его очи.

Тихий смешок за спиной.

Резко обернулся Фирсов, полный ярости взор на товарища:

- ВНИЗУ ЖДИ!

- Окей, Босс! – не сдерживаясь уже, залился смехом Андрюха; тотчас цыкнул и в негодовании закачал головой, гад.

Не сразу, но подчинился.

Едва стук двери, оповещая нас о том, что наконец-то остались наедине, как вновь лицом к лицу: а в глазах уже вздымалась новая, неукротимая буря.

- Чё опять за игра? – раздраженно оскалился.

Рывками вдохи. Вот-вот, казалось, закипит уже.

Невольно сжалась от страха я; пытаюсь состроить гордый, уверенный вид - тщетно.

- Это не игра, - искренне; впервые за долгое время… отчаянно и откровенно, отчего враз словно волной его обдало: поежился, обмер. Продолжила: - Я выхожу замуж... за Кузнецова, - глаза округлились его еще больше. Окаменел. Ни вдоха, ни выдоха. Побелел враз, что полотно...

Отчаянно рублю дальше:

- И это не обсуждается… - жуткая, тягучая пауза. Добиваю окончательно: - А еще… я беременна.


Нервически сглотнул слюну. Казалось, в этот миг по его жилам вместо крови растекся жгучий яд.

Враз разворот – и кинулся к двери:

- УБЬЮ, С*КУ!

Как чуяла, вторю движением – и успеваю преградить путь. Грохнувшись, ударившись спиной об дверь, вмиг прижимаю полотно обратно. Невольно скользнула немного вбок, сражаясь с собой за равновесие. Глаза в глаза:

- От Артема! – резво, выстрелом.

И снова обмер мой Судья, казалось, уже не просто теряя дар речи и душевные силы внимать, справляться со всем услышанным, а просто уже  физически не выдерживая напора безумия.

Минуты, жуткие, жгучие… перебирая всё в голове. И тихо, охрипло… наконец-то выдал, шепотом, отведя очи в сторону:

- А он знает? … Кузнецов твой?

Сглотнула скопившуюся слюну я. Победно, с облегчением:

- Да, - немного помедлив, - более того… весь этот мой визит к тебе, разговор - всё это только... его заслуга. По его просьбе, - и снова жалящая тишина, подбирая слова и давя внутри себя странные чувства, режущую боль. - Макс… я готова… простить тебя за всё. Не сразу, но… попытаюсь. Как и ты… - несмело, с опаской, жутким страхом и дрожью, трепетом в душе, подвожу взгляд. Отвечает тем же. Очи в очи: - Прости меня… за всё… если сможешь.


***

Свадьба. А вот и свадьба… Пышный пир… едва не на весь мир. Уж тут-то постарались не так мы с Борей, как Ерема. Поди, наконец-то тот дождался, когда его старый, добрый «...дружбан-охламон, - цитата, - одумается и покончит со своим распи**яйством»…

Макс, мама… и бабушка… все мои в этот раз были. За свидетельницу – теть Тома, за свидетеля… естественно, Гришаня.


…

- Только вычуди мне! – гаркает, помню, на него мой Борясик.

Ржет нахально, ничего не стыдясь и не боясь, Еремов:

- И че?

- А ниче! Вот если ты тогда только угрожал, то я – всех вас порешаю! Лесе нельзя волноваться! Так что… не надо, без шуток!