Последний раз мы виделись, когда она устроила прощальную вечеринку. Мне удалось тогда лишь поцеловать ее в щеку и пожелать удачи. Уже после отъезда Пандоры я все пытался придумать какие-то волшебные слова, которые вернут ее мне, слова, которые снова соединят нас. Но потом я понял, что этих слов просто не существует.

Мне оставалось только исчезнуть из ее жизни. Я не звонил ей, не писал по электронной почте, не пытался встретиться с ней, когда она приезжала в Палм-Спрингс. Так проходила неделя за неделей, и со временем образ Пандоры сдвинулся куда-то на обочину моего сознания. Мне больше не мерещилось, что она где-то здесь, в нашем городе, но вместо этих видений в моей душе возникла пустота, которую ничто не могло заполнить.

Удивительно, но я ни разу в жизни не был в Лос-Анджелесе. И многие другие жители наших мест тоже. Мы представляли себе этот город по фильмам и телепередачам, но не стремились увидеть его наяву. И когда я пытался представить там Пандору, у меня ничего не получалось. Она казалась мне нереальным существом, живущим непонятной жизнью в совершенно незнакомом городе.

И вот однажды, месяца через два после ее отъезда, мне довелось отправиться туда.


Все началось в самое обычное воскресенье. Я рано встал, просмотрел газету, потом сел на мотоцикл и отправился в дюны. В этот раз они были ко мне благосклонны. Я словно смотрел на самого себя с другого конца подзорной трубы, взбирающегося в гору на дурацкой маленькой тарахтелке, и видел, как моя жизнь уходит в песок, год за годом.

Я развернулся и погнал по автостраде 111. Доехав до Айдилуайлда, подумал, что отсюда рукой подать до квартиры Боба, и решил заглянуть к нему, но его не оказалось дома. И тогда, вместо того чтобы вернуться в Палм-Спрингс, я почему-то помчался дальше на запад. Увидев поворот на автостраду 10, я, сам не знаю почему, выехал на нее, все еще не признаваясь себе, куда направляюсь.

Дальше были Бомон, Баннинг и Сан-Бернардино. В полдень я остановился в Монтклере, заправиться и перекусить. А потом оказался на автостраде 101, и вскоре уже появились указатели к центру Лос-Анджелеса.

Он ошеломил меня своими размерами. Я бесцельно кружил по улицам, надеясь получить хоть какое-то представление о городе. Но одно впечатление тут же сменялось другим — за кварталом старых жилых домов вдруг начиналась территория пустых зданий на снос, а за ней — целый лес новых современных высоток.

Миссис Браун упоминала название улицы, где поселилась Пандора, но я не запомнил. Знал только, что это где-то в Голливуде. Я остановил такси и спросил водителя, как добраться до Голливуда. Он объяснял мне дорогу, округлив глаза — видимо, решил, что я приехал поглазеть на кинозвезд.

Когда я увидел Голливуд, то не поверил своим глазам — неужели со всего мира приезжают люди, чтобы посмотреть на это? Никогда в жизни не видел столь отвратительного места. Повсюду кучи мусора, кругом обшарпанные заколоченные постройки, толпы бомжей, и чуть ли не в каждом доме порномагазин. Такого безобразия у нас в Палм-Спрингс не допустили бы никогда.

Последним пунктом моего путешествия стал «Китайский театр Граумана», где на цементной площадке перед входом оставляют следы все кинозвезды. Большинство имен почти ничего мне не говорили, но потом я увидел отпечаток маленькой туфельки на шпильке, оставленный Мэрилин Монро. Я всегда очень ее любил.

Когда я шел обратно к мотоциклу, я вспомнил — Свитсер, так называется улица, где живет Пандора. Я заехал на заправку и попросил у них справочник. Нужной улицы я там не нашел и спросил у служащего. Он посмотрел на меня, как на полного придурка. Выяснилось, что эта улица находится в Западном Голливуде и называется Свитзер, через «з».

Я поехал туда. Я твердил себе, что я не стану заходить к Пандоре, а просто проедусь и посмотрю, что это за улица.

Я нашел улицу и несколько раз проехал из конца в конец. Это оказался приятный старый район с кирпичными оштукатуренными домами. Конечно, он знавал лучшие времена, но выглядел очень прилично и приятно. Я легко мог представить людей, которые живут здесь. Но Пандору я не увидел.

И тут я вдруг почувствовал, как мне это необходимо. На меня навалилась такая тоска, что мне стало больно. Вся гордость куда-то улетучилась. Я не мог смириться с тем, что нахожусь буквально в двух шагах от Пандоры, но не встречусь с ней.

Я позвонил миссис Браун по сотовому и попросил адрес Пандоры. Я не стал говорить, откуда звоню. Получив адрес, я сразу поехал туда. Но чем ближе я подъезжал к ее дому, тем больше сбавлял скорость.

Когда мы были детьми, я часто проделывал такое — кружил вокруг ее дома, надеясь наткнуться на нее как бы случайно. Если она встречала меня, я всегда мог сказать, что приехал посмотреть на самолеты. Но сейчас у меня нет никакого предлога. Я не мог ничего придумать, кроме того, что было на самом деле.

Я нашел ее дом и оставил мотоцикл на обочине. Несколько минут я ждал, надеясь, что она выйдет из дома и наша встреча окажется непринужденной. Но никто не появился, и мне ничего не оставалось, как идти к двери.

Там было много кнопок и табличек с именами. Среди них, под номером 3, я увидел маленькую наклейку с надписью «П. Браун». За свою жизнь я столько раз видел это «П. Браун» — на листе с диктантом в шестом классе, в обратном адресе на рождественских открытках, на воротничке физкультурной формы. И теперь это имя здесь, в совершенно незнакомом, чужом для меня мире. От этого хотелось плакать.

Я простоял у двери очень долго, но так и не нашел в себе сил нажать кнопку звонка. Что, если она дома? Как я объясню свое присутствие здесь, под каким предлогом заявлюсь к ней в дом?

В конце концов я развернулся и пошел прочь. Я пообещал себе, что обязательно вернусь сюда, но только в следующий раз все сделаю как надо. Позвоню Пандоре заранее, скажу, что еду в Лос-Анджелес, купить кое-какие компьютерные программы, и приглашу ее куда-нибудь на ланч или в кино. Я был полон решимости, и это дало мне силы дойти до мотоцикла и двинуться в обратный путь в Палм-Спрингс. Однако где-то у Сан-Бернардино все мои планы показались мне совершенно бессмысленными, и я понял, что никогда больше не приеду в Лос-Анджелес.


С того дня мысль о том, что Пандора действительно уехала и больше не вернется, стала для меня привычной. Я начал налаживать собственную жизнь, что-то в ней изменил, где-то продвинулся. Я даже несколько раз встречался с девушками, правда, эти встречи каждый раз устраивали мои приятели, Том или Бобби. Может, поэтому ничего толком не выходило. Зато я по уши загрузил себя работой, справедливо полагая, что хоть здесь что-то зависит от меня.

Иногда я все-таки ловил себя на мыслях о Пандоре. Мне часто снился сон, будто я еду вниз на эскалаторе в торговом центре и вижу ее на соседнем эскалаторе, идущем вверх. Я зову ее, машу ей рукой, но она не замечает, не слышит меня. Тут не надо быть психоаналитиком, чтобы объяснить этот сон, а также все сны, где мы с Пандорой занимались любовью у ручья.


Двадцать пятого октября был ее день рождения. Мне хотелось как-то отметить его, не переходя никаких границ. Я купил ей в подарок кактус «бобровый хвост» и отправил его по почте вместе с запиской «На случай, если вдруг ты затоскуешь по дому». В ответ она написала, что ей очень понравился подарок. И ни слова о тоске по дому.

Я продолжал время от времени навещать ее родителей и каждый раз выслушивал очередную историю про ее нового клиента или новую успешную сделку. Они все время твердили, что она без ума от своей работы и от Лос-Анджелеса. Что ж, повторял я себе, очень рад за нее.

Я знал, что Пандора собирается приехать домой на День благодарения, и решил, что в этот раз должен ее увидеть. Можно просто зайти к ним вечером, когда вся семья будет в сборе, и таким образом избежать неловкой ситуации.

У нас гостила Джанин с двухлетним сыном, и я провел с ними все утро. С гордостью начинающего дяди возил коляску с племянником по всей округе и получал от этого огромное удовольствие. А потом, после праздничного обеда, отправился в Чиа-плейс.

Миссис Браун сказала мне, что мы с Пандорой разминулись.

— Она ушла минут пятнадцать назад, со своей подругой из агентства. Но они скоро вернутся, я уверена. Подожди-ка ты их тут, съешь кусок тыквенного пирога.

Ну уж нет. Я слишком долго ждал встречи с Пандорой и совсем не так представлял себе, как это произойдет. Я решительно отказался от предложения:

— Ничего страшного, просто скажите ей, что я заходил.

Весь вечер я просидел дома в ожидании звонка, но телефон молчал.


И все-таки я увидел ее в те выходные. В воскресенье утром я заехал на Палм-Каньон-драйв, купить газету, и увидел, как Пандора переходит улицу, направляясь в «Старбакс».

Она здорово изменилась с тех пор, как уехала из Палм-Спрингс. У нее теперь совсем другие волосы — стрижка почти до плеч, отдельные пряди выкрашены в более темный оттенок. Выглядело сногсшибательно, но это уже не ее волосы. И одежда у нее другая, которой раньше я на ней не видел. Вероятно, в Лос-Анджелесе она много ходила по магазинам. И вообще, она выглядела как туристка, богатая туристка, снизошедшая до посещения нашего маленького городка.

Пандору сопровождала ее подруга с работы. Наверное, многие назвали бы ее красивой, но мне она не понравилась. Все в ней выглядело неестественным — макияж, прическа, походка, все казалось надуманным, выставленным напоказ. Ее самоуверенность мне претила. Мужики от нее глаз не могли оторвать, и она явно это знала.

Я пошел за ними в «Старбакс». Пандора не заметила меня, чего не скажешь про ее подругу.

Я поздоровался, и Пандора подскочила, услышав мой голос.

— Ой, Гари, здравствуй, — она приобняла меня, — как я рада тебя видеть!

Она казалась взволнованной. Она познакомила меня со своей подругой, и потом мы замолчали, не зная, что еще сказать. Я рассказал, как навещаю иногда ее родителей, чтобы они не оставались без присмотра.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Им очень приятно, что ты заходишь.

Она вдруг снова стала такой, как раньше.

Бармен выкрикнул следующий номер.

— Это наш, — сказала Пандора. Снова наступило неловкое молчание. — Может, пойдешь с нами? Я поделюсь с тобой капуччино.

— Нет, спасибо, — ответил я.

— Ну, тогда… — произнесла она.

Я поцеловал ее в щеку и ушел. Дома долго сидел на диване, уставившись в пол.

В три часа позвонил Том и пригласил меня на ужин. Должна прийти его новая подруга Хелен, и он хотел нас познакомить. Я сказал, что приеду.

Повесив трубку, я вздохнул с облегчением. Хоть что-то ждет впереди, хоть что-то отвлечет от мыслей о Пандоре Браун.


Вечер начался замечательно. Хелен мне очень понравилась. Она оказалась скромной и робкой, но постепенно ее неброская привлекательность очаровала меня. И меня просто потрясло, как она смотрела на Тома. Ни один смертный, особенно старина Том, не заслуживал такого обожания.

Когда ужин подошел к концу, Том повернулся ко мне и ухмыльнулся:

— У нас для тебя есть новость. Мы с Хелен собираемся пожениться на Новый год и хотим, чтобы ты был нашим шафером.

Он рассказывал мне какие-то подробности, но я никак не мог вникнуть в них, настолько меня ошарашили его слова. Невозможно поверить, что мой старый школьный дружок по-настоящему женится. Я изо всех сил старался изобразить радость, но тут он что-то сказал о переезде в Альбукерк в апреле.

— Альбукерк? — воскликнул я.

— Хелен оттуда, ей хочется жить поближе к родным.

Я закивал, но мысль об этом была просто невыносима. Похоже, это стало неотъемлемой частью моей жизни — все дорогие мне люди один за другим куда-то уезжают.


По дороге домой меня охватила жалость к себе, и это чувство усиливалось с каждым оставленным позади кварталом. Чем больше я думал о сегодняшнем вечере, вспоминал Тома и Хелен, их поцелуи, смех, тем тоскливее мне становилось. Я не понимал, почему мой друг женится на любимой женщине, а я стал Пандоре настолько чужим, что она даже не звонит мне, когда приезжает сюда.

В нескольких кварталах от моего дома был винный магазин, и я, не совсем соображая, что делаю, слез с мотоцикла и вошел внутрь. Обычно я пил редко и мало, но сейчас только спиртное могло мне помочь. Дома меня ждала работа, которую уже давно нужно было сделать, но я все никак не мог за нее взяться. Вернувшись, я первым делом сел на кровать, открыл бутылку текилы и сделал первый глоток, а потом и второй. Пить оказалось намного легче, нежели углубляться в тонкости программирования, а все вместе гораздо приятнее, чем думать о Пандоре Браун.

К одиннадцати я уже собирался остановиться и лечь спать, но сначала решил хоть немного поработать. Это был первый заказ моего нового клиента, и мне казалось, что я достаточно трезв, чтобы сделать какие-нибудь предварительные расчеты. Я включил компьютер и сел за стол.