Моника Маккарти - Ястреб

— Нет, но я видела достаточно людей, подхвативших лихорадку с ознобом, чтобы разбираться в симптомах. Чем раньше ему оказать помощь, тем лучше.

Ее брат упрямо не хотел ничего слушать. К тому времени как его уложили в постель, он уже пылал от жара. Элли с матерью выхаживали его день и ночь, но было уже поздно.

— Прошу вас, — сказала она, схватив капитана за руку.

Боже милостивый, она оказалась тверда как камень! Крепкие мускулы дрогнули под ее пальцами.

— Неужели здесь не найдется другого места, куда вы смогли бы его отвести?

Эрик отчетливо чувствовал ее ладонь на своей руке. Нежное прикосновение пальцев обжигало даже сквозь кожаные доспехи. Что-то тревожно шевельнулось в его груди, когда он посмотрел на нее. Девчонка, похоже, искренне беспокоилась. Действительно, казалось, она вот-вот заплачет.

Эрик терпеть не мог женских слез. От них его начинало корежить, как грешника в адском пламени.

Здесь была масса мест, куда он мог отвести Рэндольфа. Он прекрасно знал этот остров.

Роберт Брюс с соратниками считали стратегическое положение острова Спун в Северном проливе очень полезным в качестве укрытия и выгодной позиции для обзора. Отсюда отлично просматривался мыс Малл-оф-Кинтайр. Здесь в прошлом сентябре останавливался Эдуард Брюс, чтобы вести наблюдение, когда Эрик вывозил Роберта Брюса из замка Данейверти.

Хотя Эрик мог рассчитывать на поддержку местных жителей, он все же хотел дождаться утра, чтобы известить обитателей деревни — большей частью рыбаков и их родственников — о своем прибытии и возникших сложностях. И он знал, что поблизости найдется место, где они смогут расположиться.

Эрик нахмурился. Он подумал, что при склонности этой девицы распоряжаться будет ошибкой уступить ей сейчас. Но вместе с тем он вынужден был признать, что она права: Рэндольф и в самом деле выглядел паршиво. Девчонке тоже не помешало бы обсохнуть. Более того, он допускал, что сможет более спокойно выспаться возле огня со своими людьми, если она не будет лежать всего в нескольких футах от него. Его тело все еще испытывало определенные неудобства.

Тот факт, что эта тощая маленькая пичужка сумела возбудить его похоть — которая, надо сказать, последнее время заметно приутихла, — привел его в замешательство. В особенности, когда в ее проницательном взгляде, устремленном на него, он заметил нечто, смутно напоминающее снисходительность.

Отбросив прочь тревожные мысли, Эрик сказал:

— Здесь есть одно местечко поблизости, но…

— О, благодарю вас! — воскликнула она, глядя на него с лучезарной улыбкой, прежде чем он успел закончить.

Эрик был потрясен. На мгновение она показалась ему если не красавицей, то, по крайней мере, вполне заслуживающей внимания. Ей следовало бы улыбаться почаще.

Эрик оправил свою одежду, ощущая странное стеснение в груди.

— Но ты должна дать слово, что не попытаешься бежать.

— Хорошо. Даю вам слово.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Не заставь меня пожалеть, что я тебе поверил.

Ее глаза слегка расширились, и Элли кивнула, несомненно заметив угрозу в его голосе.

Он отвернулся, чтобы отдать распоряжения своим людям. Кроме Элли, Рэндольфа и двух матросов, которые практически несли рыцаря, а также его родственника Дункана, раненного стрелой, Эрик отправил с ними еще одного человека.

Хотя ему хотелось доверять ей, девушка явно была слишком сообразительна. Воин, которому он приказал оставаться снаружи и наблюдать за домом, позаботится о том, чтобы она сдержала свое слово.

Провал был недопустим. Ничто не должно помешать выполнению его важной миссии. И уж конечно, не тощая, довольно симпатичная нянюшка, склонная доставлять неприятности.

Матильда де Берг никогда не выглядела такой несчастной и жалкой. Ее ангельские льняные кудри свисали в беспорядке, спутанные и слипшиеся от морской воды. Ее огромные голубые глаза покраснели и опухли от многочасового плача, как и ее аккуратный, чуть вздернутый носик, из которого непрерывно текло.

Мэтти сидела в соларе графа, все еще кутаясь в меховой плащ, который накинула после купания в море, вместе с отцом и двумя из оставшихся трех братьев: Джоном и ее близнецом Томасом. Младшие дети еще спали, уютно свернувшись в своих теплых постельках, представления не имея, какой кошмар их ожидает после пробуждения. Гнетущая тишина нарушалась только потрескиванием огня в камине, шумом ветра за окном и всхлипываниями Мэтти.

Некоторое время никто не произносил ни слова. Наконец Джон произнес:

— Это не твоя вина, Мэтти. Просто несчастный случай.

Ричард де Берг, граф Ольстер, самый могущественный аристократ Ирландии, устремил на нее безжизненный взгляд темных глаз. В свои сорок восемь лет он был еще интересным мужчиной, но на лице его заметны были признаки крайнего переутомления.

На долю отца Мэтти не часто выпадали суровые испытания. Преисполненный чувства собственного превосходства в силу своего высокого положения в обществе, он привык, что все происходит согласно его воле. Однако, когда случалось непредвиденное, например, когда умерла его жена или когда муж ее сестры, Роберт Брюс, взбунтовался против его короля, — отец мог стать непредсказуемым.

— О чем ты только думала? Как ты могла поступить так безответственно? Пренебречь своим долгом и положением. Шататься по окрестностям, как какая-нибудь… деревенщина. И подстрекать свою сестру…

— Я только пыталась ей помочь. Она была такой печальной последнее время. Я думала, что приближение свадьбы ей поможет, но становилось только хуже.

Отец грозно сжал челюсти.

— Элли была в порядке.

Мэтти ощутила внезапную вспышку ярости на отца, сознательно закрывавшего глаза на очевидное.

— Она не была в порядке! Но вы не хотели этого замечать, потому что она со всем справлялась сама, так что вам не приходилось ни о чем беспокоиться.

Ее отец вздрогнул.

— Ну, хватит, Матильда, — сердито выпалил он. — Думаю, ты сказала — и сделала — достаточно для одного дня.

Мэтти прикусила губу и кивнула, понимая, что зашла слишком далеко. Элли была единственной, от кого их отец воспринимал критические замечания. Да и то лишь потому, что проделывала она это так искусно, что обычно он даже не понимал, что его критикуют.

Все дружно посмотрели на дверь, когда Ральф шумно ворвался в комнату. Пульс Мэтти сделал странный скачок, как случалось всегда, с тех пор как она его впервые увидела. Как Элли могла не желать выйти за него замуж? Если бы Мэтти смела мечтать о прекрасном английском рыцаре, он выглядел бы в точности как Ральф де Монтермер. Высокий и стройный, с густыми темными волосами и ясными зелеными глазами, он был красивым, сильным и благородным до мозга костей. И то, что он когда-то рискнул всем ради любви, женившись на дочери короля, делало его еще более романтичным в ее глазах.

На мгновение их глаза встретились, после чего оба отвернулись в разные стороны.

— У меня новости, — сказал Ральф.

У Мэтти замерло сердце. Он помедлил всего мгновение, но ей оно показалось вечностью в ожидании услышать, хорошие это новости или плохие.

— Мои люди заметили женщину неподалеку отсюда. Видимо, она прыгнула в воду и просила о помощи, но прежде чем они успели добраться до нее, ее снова схватили.

— Это была Элли? — спросила Мэтти, не смея поверить.

Ральф снова посмотрел на нее.

— Должно быть. Время и описание подходят.

Мэтти закрыла глаза и произнесла благодарственную молитву, слыша, как ее отец тоже пробормотал:

— Слава Богу!

Искреннее облегчение, прозвучавшее в его голосе, быстро сменилось яростью.

— Схватили? Что вы этим хотите сказать? — грозно спросил он. — Кто?

Ральф угрюмо сжал челюсти.

— Не знаю. Но, по их словам, на парусе был изображен ястреб.

Мужчины переглянулись, и Мэтти поняла, что за этим кроется что-то важное.

— Человек, слухи о котором дошли до нас? — спросил ее отец.

Ральф утвердительно кивнул.

— Эдуард будет очень рад. Он разыскивает его с тех пор, как мятежники сбежали из Данейверти.

Глаза Мэтти широко раскрылись. Даже Джон и Томас пришли в замешательство, услышав, что их зять как-то связан с человеком, захватившим Элли.

— Роберт никогда бы этого не сделал, — пылко заявила Мэтти. — Он бы никогда не обидел Элли.

Ни один из мужчин не разделял ее уверенности. Не важно, согласны они с ней или нет, это не имело значения. Ральф когда-то был близким другом Брюса. Отношение ее отца к зятю было трудно определить. Хотя он не помогал ему открыто, иногда ей казалось, что он желает ему успеха. Но и Ральф, и ее отец были подданными Эдуарда. Они будут исполнять свой долг независимо от личных чувств. И если Роберт имеет к этому отношение…

Мэтти содрогнулась. Гнев ее отца не уступит гневу короля Эдуарда.

— Как им удалось ускользнуть? — спросил Джон.

Взгляд Ральфа помрачнел, а губы побелели от ярости. В резких отрывистых словах он описал схватку на море и последующее преследование.

— Ладья этого Ястреба была окружена четырьмя галерами и ускользнула? — с недоверием спросил Томас.

Мэгги бросила на него предостерегающий взгляд, но было слишком поздно. Ральф застыл.

— Видимо, так.

Мэтти видела, что это было жестоким ударом по его гордости. Ральф предъявлял высокие требования к флоту галер, которым командовал, и воспринял поражение своих людей как личное оскорбление. Она сделала шаг по направлению к нему, но сразу же остановилась. Не ей его утешать.

— Чего бы это ни стоило, — заявил ее отец властным голосом, в котором не было места милосердию, голосом самого могущественного графа в Ирландии, — найдите его.

Глаза были голубые. Сверкали голубизной, как океан в солнечный день.

Элли была готова к этому. Чего она не ожидала, однако, так это ямочек на щеках. Две идеально очерченных ямочки по обе стороны от его неподражаемой улыбки. В сочетании с густыми, выгоревшими на солнце волосами, белыми зубами и золотистым загаром, который, по всем правилам, должен был бы к этому времени поблекнуть…

Она сжала губы от досады. Это просто нелепо. Ни один мужчина не имеет права быть настолько красивым, в особенности если это личность, обладающая столь сильной магнетической притягательностью. Казалось несправедливым, что один человек так щедро одарен. Тяжело, должно быть, нести подобный груз на плечах. Однако он с легкостью с этим справлялся.

Конечно, не одна Элли это замечала.

С того момента как они постучали в дверь старого барака, Ястреб — как воскликнула Мег, приветствуя его таким образом, что у Элли не осталось сомнений относительно их взаимоотношений, — оставался в центре всеобщего внимания.

Возбуждение немного улеглось к ночи, но вспыхнуло вновь, стоило ему перешагнуть порог утром. Разве ему больше нечем заняться? Грабить, например? Завоевывать малые страны? Похищать невинных женщин?

Очевидно, нет. Казалось, он посвящает все свое время толпе обожательниц. Небольшая комнатка была забита до предела посетительницами женского пола.

Элли должна была признать, что у него большой талант. Наблюдать за ним было все равно что смотреть на искусного мастера-ремесленника за работой. Он умело раздавал комплименты с завидной искренностью, был неизменно внимателен и обращался с каждой женщиной как с принцессой. Нетрудно было понять, почему его все так любят.

Элли в жизни не видела такого количества похлопываний по мягкому месту и долгих приветственных объятий и поцелуев. Должно быть, они оказались на самом гостеприимном острове Шотландии.

Осознав, что сердито хмурится, Элли снова занялась хлебом с сыром, которыми угостила ее Мег на завтрак. После пылкой встречи прошлой ночью Элли была уверена, что Мег — его любовница. Рыжеволосая красотка отлично подходила на эту роль. На несколько лет старше Элли, с широкой доброжелательной улыбкой на румяном лице, она имела к тому же самые большие груди, которые Элли доводилось видеть. С ее откровенной чувственностью, Мег обладала всем, чего лишена была она сама. Но, наблюдая за Мег и пиратом сейчас, Элли уже не была так уверена относительно характера их отношений. Пират обращался с Мег с той же добродушной игривостью, как и со всеми остальными.

Он был раздражающе обаятелен и мил. Однако Элли не оставляла мысль, что он использует свое напускное дружелюбие как маску, чтобы держать всех на расстоянии. Все эти люди, полагавшие, что хорошо его знают, вероятно, не знали его совсем.

Элли понемногу смаковала свой сыр, слушая разговоры, и понимала, что за ленивой улыбкой пирата скрывается очень внимательный и наблюдательный мужчина. Он спрашивал каждую из женщин о чем-либо персонально, но всякие попытки задавать вопросы ему сразу же отметал лукавой ухмылкой и жестом — по большей части не вполне пристойным. Все это исполнялось с таким мастерством, что Элли невольно задумалась: замечают ли эти женщины вообще, что он проделывает?