Моника Маккарти - Ястреб

— Скажите мне, как, — тихонько попросила она снова.

Он показал ей. Глядя ей прямо в глаза, он положил ее ладонь на свою скрытую под тканью возбужденную плоть.

Он застонал от ее прикосновения — и от легкого эротичного возгласа удивления, сорвавшегося с ее полуоткрытых губ. Элли судорожно сглотнула с некоторым усилием, но когда она не убрала руку, Эрик возблагодарил всех богов, которых сумел припомнить.

Прижав ее ладонь крепче, он упивался этим чувством, пока мог вынести. Он опасался потерять контроль от одного ее прикосновения.

Естественно, это не могло продолжаться долго. Его хваленая выдержка, похоже, изменила ему. Дьявольщина! Он не мог в это поверить.

Ее потрясение быстро прошло. Однако он почти пожалел об этом, когда его не в меру любопытная маленькая нянюшка начала исследовать его с излишне скрупулезным вниманием к деталям. Она ощупывала его осторожно, будто опасалась, что он разобьется, в то время как ему хотелось только одного: чтобы она крепко сжала его естество в своей ладони и энергично двигала рукой до тех пор, пока он не взорвется и не провалится в блаженное забытье.

Кровь бешено стучала у него в ушах. Желание разрядки было так сильно, что он едва мог думать.

Эрик откинулся назад и закрыл глаза, стараясь не думать о том, что она делает с ним, а просто упиваясь каждым неясным ощущением.

Элли потянулась к поясу его штанов. Сердце его забилось чаще от предвкушения. Он затаил дыхание, снова молясь всем богам.

Они, должно быть, услышали.

— Можно я…

Эрик кивнул, замерев в ожидании. Она неумело теребила завязки. Господи, как можно так долго возиться?

Наконец ей удалось справиться, и его возбужденное естество вырвалось наружу.

Элли широко раскрыла глаза. Под ее взглядом его клинок еще больше затвердел.

Элли снова принялась его исследовать. Ее девичьи ахи и краткие замечания сводили его с ума. Эрику пришлось стиснуть зубы, чтобы не поддаться побуждению врезаться в ее руку, всецело отдавшись пожиравшему его вожделению.

Он схватил Элли за руку и заглянул ей в глаза.

— Ты меня убиваешь.

— В самом деле?

Вид у нее был что-то слишком уж довольный.

Плутовка. Он обхватил ее ладонь своей.

— Двигай рукой, Элли.

Он показал ей, как действовать, выбрав необходимый нажим и подходящий ритм. Надо отдать ей должное: она оказалась чертовски способной ученицей.

Несколько резких движений, и он почувствовал, как у основания его позвоночника нарастает давление. Мышцы его живота сжались. Эрик напрягся, сдерживая разрядку, желая растянуть каждый момент удовольствия.

Но он уже достиг вершины.

— Вот и все, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

О Боже!

Он ощутил особую связь между ними, которой не знал прежде. Это было нечто изначальное. Всепоглощающее. Гораздо более могущественное, чем он считал возможным.

Это было уже слишком. Он почувствовал себя уязвимым. Словно дал ей увидеть ту тайную часть свою, которую до этого никогда не открывал.

Он обмяк на утомленных, словно бескостных бедрах, чувствуя себя разбитым, как после одной из изнурительных тренировок с Маклаудом. Когда его сердце и дыхание пришли в норму, Эрик поднял голову и увидел, что Элли наблюдает за ним с восхищенным изумлением на лице. У нее был такой вид, словно она только что раскрыла захватывающую тайну.

Грудь его наполнилась нежностью. Приподняв пальцем ее подбородок, он заглянул в ее сияющие карие глаза с яркими зелеными искорками и нежно поцеловал в губы.

— Спасибо тебе.

Элли покраснела от удовольствия.

— Я даже не представляла…

Она не закончила мысль, но он знал, что она собирается сказать. «Что такое возможно».

Такого не бывало и с ним. Он не был так возбужден за… черт, Эрик даже не мог припомнить, чтобы хоть когда-нибудь был так возбужден.

Элли преподнесла ему приятный сюрприз.

На следующий день Элли лежала в объятиях Ястреба, прижавшись щекой к его теплой твердой груди, погруженная в сладостную истому разделенного неистового блаженства. Вслушиваясь в ровные энергичные удары его сердца, она думала, что это самый чудесный звук, который она когда-либо слышала.

Элли почти совсем потеряла голову, впервые познав могущество чувственного наслаждения. Потеряла голову настолько, что ускользнула в середине дня, словно какая-то потаскушка, в сарай ради еще одного непозволительного свидания.

Это было безнравственно и грешно перед Богом. И это было изменой Ральфу, которому она была обещана. Элли знала все это, но когда капитан подошел к ней в саду и прошептал на ухо просьбу встретиться с ним в сарае, ее тело вновь захлестнули все эти изумительно чувственные ощущения. Ее совесть боролась с искушением всего лишь тридцать секунд. Соблазн был тем более сладок теперь, когда она пережила свой первый опыт.

Она прижалась к нему теснее и вздохнула, желая удержать это мгновение как можно дольше. Кто бы мог подумать, что леди Элин де Берг, одна из завиднейших наследниц в Ирландии, способна валяться на копне сена в полуразвалившемся сарае, пропитанном застарелым запахом скота, с наслаждением нежась в стальных объятиях пирата?

Но никогда еще она не чувствовала себя такой обласканной и защищенной — и такой счастливой.

Ей почти удалось убедить себя, что это кое-что значит. Что чувства, переполняющие их, когда они ласкают друг друга, не просто похоть. Что когда она смотрит ему в глаза, он ощущает ту же самую глубинную прочную связь между ними, что и она.

Не важно, насколько правильным ей это казалось. Элли не позволяла себе забывать, что все это только временно, ничего серьезного. Страсть ради страсти. Но ей становилось все труднее и труднее напоминать себе об этом, когда все ее чувства пребывали в таком смятении.

Элли не понимала, как это могло с ней случиться. Как она допустила, что эмоции взяли над ней верх. Она ведь знала, что он за мужчина — неподходящий во всех отношениях. Знала, что привязанность к нему приведет только к разбитому сердцу и разочарованию. Но ее влекло к нему, как ни к одному мужчине прежде. Он жил опасной жизнью, все превращая в приключение. Он заставил ее принять все то, чего ей недоставало в жизни — веселье и радость, возбуждение, страсть. Жизнь с ним никогда бы не стала скучной.

Но его широкая, жаждущая опасности и риска натура не внушала мыслей о постоянстве и стабильности. Элли хотелось верить, что он испытывает к ней теплые чувства, но она сомневалась, что он способен на длительную привязанность — настолько, чтобы связать с кем-либо свою жизнь. Ничто, казалось, не могло его смутить. Ни опасность, ни люди.

И все же чем больше времени они проводили вместе, тем больше Элли убеждалась, что в Ястребе скрыто много такого, чего не заметить глазом. Под внешностью красавца пирата с его дьявольски притягательной улыбкой она разглядела нечто очень глубокое — человека чести, обладающего величием и благородством. Он оставался для нее загадкой.

Элли не знала даже его настоящего имени.

А он не знал, кто она.

Он лениво блуждал ладонью по ее спине.

— О чем ты думаешь?

Элли помедлила, понимая, что может пошатнуть невысказанную преграду, которую они воздвигли между собой.

— О том, что я даже не знаю вашего настоящего имени.

Она сразу почувствовала, как он застыл. Короткое время она слышала только ровные удары его сердца, предчувствуя отказ еще до того, как он заговорил.

— Я не могу тебе сказать, — медленно произнес он. — Есть кое-что… — Его голос прервался. — Все очень сложно. Верь мне, когда я говорю, что тебе лучше не знать.

Она попыталась скрыть свое разочарование, но после всего, что они только что делили, трудно было проглотить эту горькую пилюлю.

— Я понимаю, — прошептала она, уткнувшись ему в грудь.

Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в лицо.

— Это все внове для тебя, малышка. То, что ты чувствуешь… это естественно. Но не путай страсть с чем-либо еще.

Нежность в его глазах ранила, как кинжал. Ее щеки запылали. Если бы она не была так расстроена, то могла бы уловить иронию. Не она ли обвинила его однажды в том, что он путает похоть с любовью? Перед лицом ее собственного смятения чувств эти слова действовали, как соль на открытую рану.

Но сожаление, которое она прочла в его глазах, немного облегчило ее боль.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Но пока иначе быть не может.

«Пока». Элли пыталась не придавать значения его словам, но все равно глупо обрадовалась.

Разум не уставал напоминать ей все соображения, по которым их союз был невозможен, но сердцу ее, похоже, до этого не было дела. Если даже не считать ее помолвки и того, что она дочь графа, а он пират вне закона — что само по себе было непреодолимым препятствием, — главная проблема заключалась в его отношении к ней. Для него это было просто приятным времяпрепровождением. И ничем больше.

Однако ей показалось, что дела обстоят не совсем так.

— Что, если я разрешу тебе называть меня как-нибудь еще? — Озорной блеск в его глазах подсказал Элли, что он задумал подшутить над ней. — Может быть, твоим божеством? Кажется, тебе это нравилось, когда ты собиралась…

Она смерила его самым суровым взглядом.

— Вы подвергаете опасности свою бессмертную душу, изрекая подобное богохульство.

В его глазах плясали смешинки.

— Я подвергаю опасности свою бессмертную душу уже очень давно — и гораздо худшими проступками.

— Могу себе представить.

Капитан глубоко вздохнул и убрал руку, которой обнимал ее плечи, так что они оба смогли сесть.

— Боюсь, мне нужно идти к моим людям, а тебе лучше вернуться в дом, пока твой сторожевой пес не отправился тебя искать.

Элли покраснела. Томас, теперь почти полностью поправившийся, не скрывал, что не одобряет ее прогулки наедине с Ястребом, взятые ими за правило, в последние несколько дней.

— Он вовсе не мой сторожевой пес.

Капитан бросил на нее взгляд, ясно говоривший, что он не намерен вступать в пререкания.

Они поднялись и привели в порядок одежду, стряхнув мусор и солому.

Ястреб закинул меч за плечо и потянулся за боевым топором и щитом, которые оставил прислоненными к деревянному стойлу.

— Сколько времени осталось до нашего отъезда? — спросила она.

Капитан поморщился:

— Ах, девочка, да ты с кого угодно собьешь спесь! Неужели тебе уже наскучило?

Элли улыбнулась. Ему не удастся отвлечь ее своими шуточками.

— Вашей самоуверенности ничто не угрожает. Так когда?

— Завтра поздно ночью, — ответил он со вздохом.

У Элли сжалось сердце. Господи Боже, осталось меньше двух дней! Она поняла, насколько околдована его чарами, когда постыдная истина дошла до ее сознания: ей не хочется возвращаться домой. Она хочет быть с ним. Прикусив губу, она посмотрела на капитана, пытаясь угадать, что он чувствует. Но его лицо оставалось непроницаемым.

— Так скоро?

Ястреб пожал плечами и задорно улыбнулся:

— Я всегда могу изменить решение и задержать тебя.

У Элли замерло сердце. Но ведь он, конечно, сказал это несерьезно. Ей с трудом удалось выдавить бледную улыбку, чтобы скрыть тупую боль в груди.

— Не думаю, что моим родным это понравится.

Ей показалось, она заметила, как что-то мелькнуло в его глазах. Но сразу исчезло, прежде чем она успела подыскать этому название.

— Я могу заставить тебя остаться, — сказал он игриво, но со странным раздражением в голосе.

Она ни на миг не поверила, что он и вправду намерен это сделать. Он был слишком благородным, чтобы поступить так жестоко. Теперь она это знала.

— Пиратскими замашками меня не одурачить, чтоб вы знали.

— В самом деле?

Он насмешливо изогнул бровь.

Элли укоризненно покачала головой:

— Знаете, что я думаю?

— Не смею даже предположить.

Его сарказм не обескуражил ее.

— Я думаю, этот остров был частью земель, отнятых у вашего клана.

Вот почему он так много знал о нем. Он бродил с ней по этому острову, как делал это многие годы. Пещеры. Сауна. И хотя во время их длительных прогулок он пытался держать ее подальше от местных жителей, те из них, кто встречался им по пути, обращались к нему очень почтительно. Будто он был их королем.

— Я думаю, когда этот старый крестьянин назвал вас тишах, он не ошибся.

Элли следила за его реакцией, чтобы найти подтверждение, что ее догадка верна. Но в его лице по-прежнему ничего не изменилось.

— Ты опять об том же? — Он покачал головой с притворным разочарованием. — Думаю, тебе следует уступить мне первенство в сочинении историй. У меня это выходит лучше. Какие бы фантазии ни рождались в твоей головке, малышка, я пират вне закона. Не обманывайся на этот счет.