Моника Маккарти - Ястреб

— Это замечательная история, — сказала Элли. — Если Брюс победит, я думаю, многие поколения нянь будут использовать ее, чтобы вдохновлять своих подопечных. — Но потом, вспомнив о его склонности к сочинительству, она посмотрела на Эрика с подозрением: — Хотелось бы знать, насколько она правдива.

Его глаза сверкнули в темноте.

— Ты думаешь, я способен выдумать что-нибудь подобное? — Эрик театральным жестом прижал ладонь к сердцу. — Ты меня убиваешь.

Элли окинула его суровым взглядом, но он, не обратив, на это внимания, продел ее руку себе под локоть и повел к лодке. Жители деревни окружили их, чтобы попрощаться. К удивлению Элли, многие женщины тепло обнимали ее, а мужчины дружески хлопали по спине. Но когда наступила очередь Мег, Элли почувствовала, что у нее перехватило горло.

Мег сначала обняла Эрика.

— Береги себя и Элли, — сказала она, пытаясь скрыть слезы, струившиеся по щекам. — Я бы пожелала тебе действовать более осмотрительно, но боюсь, только напрасно потрачу слова. Однако ты клялся, что возместишь мне эти простыни к лету, и я намерена требовать, чтобы ты сдержал свою клятву.

Эрик рассмеялся и поцеловал ее в щеку.

— Ты непременно получишь новые простыни, дорогая!

— Надеюсь, что так, — сказала она с напускной строгостью. — И прихвати Элли с собой, когда приедешь.

Прежде чем Эрик успел ответить, Мег обернулась к Элли и сердечно обняла ее.

— Позаботься о нем, — прошептала она.

Элли прижалась к подруге крепче, не желая отпускать. На мгновение ей показалось, будто она снова прощается с матерью. Сердце ее сжалось, и глаза защипало от набежавших слез.

— Благодарю вас, — пробормотала Элли сквозь прорывающиеся рыдания. — Не знаю даже, как смогу отблагодарить вас за вашу доброту.

Мег отпустила ее и легко чмокнула в щеку. Их глаза встретились в дружеском взаимопонимании.

— Будь счастлива, — сказала Мег.

Элли кивнула, не в силах говорить. Конечно, она постарается. Но после всего, что произошло сегодня, она сомневалась, что это возможно.

Несмотря на то, что она многое узнала с тех пор, Элли болезненно переживала, что Эрик так и не заговорил с ней о том, что произошло между ними в подводной пещере.

Она отдала ему свое сердце — свое тело — и чувствовала, что это самый правильный поступок в ее жизни. По крайней мере, для нее.

Тогда он об этом пожалел. А сейчас?

Очень скоро она уже сидела в лодке, которую столкнули в море, и смотрела, как небольшая толпа, собравшаяся на берегу, постепенно исчезает во тьме и тумане.

Элли охватила страшная тоска при мысли о том, что счастливой жизни на острове пришел конец. Оставался вопрос: было ли все случившееся просто минутной прихотью, или то, что возникло между ними на этом маленьком прелестном островке, может расцвести и сохраниться в реальном мире? В мире, где скоро вспыхнет война.

Она плотнее закуталась в плащ и кучу пледов, накинутых ей на плечи. Моросящий дождь перестал, но ледяной туман пробирал до самых костей. К несчастью, ветер почти стих, однако Эрику удалось наполнить парус, и маленький скиф понемногу удалялся от берега.

Когда они вышли в открытое море, значительно похолодало, и густой туман стал еще плотнее. Элли ничего не могла разглядеть уже в нескольких футах от лодки. Ветер, похоже, совсем пропал, и парус беспомощно повис. Эрику пришлось взяться за весла.

— Сколько времени потребуется, чтобы достичь Ирландии?

— Зависит от погоды, — ответил Эрик, пожав плечами. — Несколько часов, может, больше.

— Без ветра?

Элли нахмурилась.

— Ветер непременно поднимется, — уверенно сказал Эрик, энергично работая веслами.

Он сидел напротив нее, и ей было хорошо видно, как при каждом гребке вздуваются мощные мускулы на его внушительных руках и плечах. Отсутствие ветра не такая уж беда, поняла она.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

Он приподнял бровь.

— Ах, да. Ветер всегда тебе в спину.

— Наконец-то до тебя дошло, — сказал он с усмешкой.

На это вряд ли стоило отвечать, поэтому Элли откинулась назад, продолжая любоваться зрелищем, которое стало еще живописнее, когда он сбросил плащ.

Несмотря на холод и зловещий густой туман, покачивание волн и равномерное движение весел удивительно успокаивали.

Элли почувствовала, что глаза ее слипаются. Сказались последствия тревожных событий этого долгого дня.

Должно быть, она задремала, потому что следующим, что она запомнила, был дождь, бьющий ее по щекам под оглушительные раскаты грома.

Сначала Эрика не беспокоила полная неподвижность и спокойствие в воздухе. Отсутствие ветра имело свои преимущества. Если англичане устроили засаду, они не увидят его парус. Даже ему было бы трудно ускользнуть от английских галер в десятифутовом скифе.

Он улыбнулся при мысли, что если бы не его миссия, он охотно бы попытался. Ему еще предстояло встретиться с опасностью, пусть и вопреки своему желанию, может, даже совершить невозможное.

Но англичане скорее всего предпочли укрыться в безопасности и тепле в каком-нибудь украденном у шотландцев замке и спокойно спать в своих постелях, вместо того чтобы сидеть на галерах в густом холодном тумане, поджидая одинокого мятежника — даже того, кто не раз ущемлял их гордость.

Он энергично греб в промозглой темноте, используя западный берег Спуна как ориентир, пока было возможно. Однако когда они вышли в Северный пролив, от Ирландии их отделяли только черная вода и непроглядная тьма. Без звезд на небе Эрик мог руководствоваться только внутренним чутьем и многолетним опытом изучения течений и направлений ветра в этих местах, чтобы держать правильный курс.

Они вышли в море примерно часа через четыре после заката — чуть позже девяти вечера. А значит, в его распоряжении оставалось около десяти часов полной темноты — на то, чтобы добраться до Ирландии и переправить наемников на Ратлин, до которого оттуда было всего три мили.

Уйма времени, даже если ему придется все время грести. Но ветер обязательно должен подняться. Это ведь Западные острова. Здесь постоянно свирепствуют холод, туман и ветер.

Первую пару часов их плавания он провел, всецело отдаваясь успокаивающему ритму движения весел, любуясь мирно заснувшей Элли. Для такой серьезной и строгой девушки она выглядела на удивление безмятежной, когда спала. Ему нравилось, как ее длинные темные ресницы оттеняют бледность ее лица. Как она, сжав маленькие кулачки, подпирает ими щеку. Как ее изумительные губы слегка приоткрываются, когда она дышит. Нравилось следить, как быстро меняется выражение ее лица. То она слегка хмурилась, то радостно улыбалась, и ему очень хотелось бы знать, что ей в это время снилось.

Но больше всего его удивляло, как сильно хочется ему прижать ее к груди и так заснуть рядом с ней, обнимая ее руками. После того как он снова займется с ней любовью.

Чувство стыда охватило его. Из-за всего, что потом произошло, ему так и не представился случай загладить свое позорное поведение после их любовного свидания в пещере. Когда он думал о том, как достойно она вела себя все это время, ему становилось еще хуже. Она оставалась рядом, была ему надежной опорой и поддержкой. Ни о чем не спрашивала. Ничего не требовала. Не устраивала истерик. Помогала всем, чем могла, когда было нужно.

Из нее вышла бы неплохая жена.

Жена.

Он помедлил, давая этой мысли устояться, и был страшно удивлен, не почувствовав раздражения и досады или желания выпрыгнуть за борт.

«А почему бы и нет?» — с усмешкой подумал он. Элли была бы ему отличной женой. Она ему нравилась — и даже больше. Заставляла его смеяться. Спорила с ним, как ни одна женщина прежде, и это было на удивление приятно. С ней он мог отдохнуть.

И что важнее всего, если он на ней женится, он сможет иметь ее в своей постели. Всякий раз, когда захочет. А он подозревал, что моментов таких будет немерено. Тело его охватил жар при одном только воспоминании. Заниматься с ней любовью было… невероятно. Невообразимо. Чертовски близко к совершенству.

Со временем его вожделение к ней угаснет — обязательно должно, разве нет? — но он будет соблюдать осторожность и щадить ее чувства, когда заведет любовницу, как это принято. Хотя сейчас даже мысли о другой женщине у него не возникало. И это его немного обескураживало.

Было и еще одно соображение, которое он, похоже, не мог выбросить из головы. Если он ее отпустит, она, возможно, пожелает разделить страсть с кем-нибудь еще. Но эта страсть, которую она подавляла в себе так долго, может стать очень опасной, если она попадет в дурные руки. Найдется немало мужчин, которые охотно воспользуются ею. Очевидно, ей нужен кто-то, кто будет ее защищать.

Эрик полагал, что это должен быть он.

Чем больше он размышлял над этим, тем больше эта идея его привлекала. Доналл был прав. Его мать и сестры не станут возражать из-за того, что она простая няня, а поскольку все остальные…

Черт, его абсолютно не интересует, что думают остальные. Никогда не интересовало.

Он способен дать ей богатство, положение и дом. Ее собственных детей, которыми она сможет командовать. Его взгляд пробежался по ее спящей стройной фигурке. Он красочно представил себе, как она выбегает из одного из его замков, приветствуя его, когда он возвращается из очередного плавания, и глаза ее сияют от радости. И живот ее округлился — она ждет ребенка. Эрика охватило глубокое незнакомое чувство при мысли, что она понесет его ребенка. Он хотел, чтобы ребенок связал их. Хотел с такой неистовой силой, что сам удивился.

Он довольно улыбнулся. Идея жениться на Элли нравилась ему все больше и больше.

Разве она не удивится, узнав, что ее пират — правнук Сомерледа и вождь одного из самых древних кланов в стране? Она, вероятно, будет потрясена, даже благодарна. Он ощутил чувство глубокого удовлетворения. Да, благодарность Элли будет в высшей степени приятной и особенной, как и все, что связано с ней.

Эрик с удвоенной энергией яростно рассекал поднимающиеся волны, преодолевая сильное течение. Он не мог дождаться, когда Элли проснется, чтобы сообщить ей о своем решении. Ему не терпелось увидеть ее реакцию. Сначала она будет потрясена — в особенности, когда поймет, какую он оказывает ей честь, — а потом, без сомнения, очень обрадуется, разволнуется и вздохнет с облегчением.

Обычно Эрик чутко улавливал малейшие изменения погоды — как у всякого моряка, его жизнь и жизни его людей зависели от этого, — но на сей раз дождь начался неожиданно. Густой туман скрывал все признаки надвигающегося ненастья, но непостоянная островная погода менялась в мгновение ока.

Сначала Эрика это не обеспокоило. Начал крепчать ветер, и он смог отложить в сторону весла и поднять самодельный парус. Легкая лодка рванулась вперед, и они за считанные минуты преодолели такое же расстояние, какое он прошел на веслах за все это время.

Но легкий ветер и небольшой дождь были только предвестниками того, что неотвратимо надвигалось.

Налетевший внезапно шквал подсказал Эрику, что их ожидает. Дождь усилился. Ветер окреп и налетал короткими бурными порывами. Море разбушевалось. Волны вырастали и опадали, течения вихрились и утягивали назад.

Эрику становилось все труднее и труднее выдерживать курс. Не было на море места хуже, чем Северный пролив в зимний шторм, не говоря уж о маленькой лодчонке, совершенно не приспособленной для подобных прогулок.

По его расчетам, время приближалось к полуночи, и они преодолели уже половину пути, но северный берег Ирландии находился еще на расстоянии добрых семи миль. Эрику оставалось только одно — постараться быстрее достигнуть берега, прежде чем шторм разыграется в полную силу.

Эрик любил риск и тяжелые испытания, но он не хотел этого сейчас, когда с ним была Элли.

Оглушительный удар грома мгновенно разбудил Элли.

— Что происходит? — изумленно спросила она.

— Погода слегка испортилась, вот и все.

Он заметил тревогу в ее глазах.

— Я могу что-нибудь сделать? — спросила она.

Эрик указал на ведро, привязанное к борту:

— Постарайся порасторопнее вычерпывать воду из лодки и держись крепче — может сильно тряхнуть.

Чем быстрее они двигались, тем хуже — и опаснее — становилось их положение. Эрику приходилось постоянно менять скорость и маневрировать, чтобы гигантские волны не перевернули их маленький скиф, который оказался на удивление крепким и устойчивым.

Он прилагал все силы, чтобы удерживать судно на плаву. И все это время старался держаться так, чтобы Элли не догадалась, что они всего на волосок от гибели.

Он посмотрел на ее бледное лицо, залитое дождем, и ощутил болезненный спазм в груди. Он знал, как она испугана, хотя и пытается это скрыть. Никогда ее стойкость не восхищала его так, как в этот момент. Всю жизнь он будет хранить в памяти эту картину: маленький, промокший насквозь сорванец, с прилипшими к лицу волосами, пытающийся удержаться на ногах на пронизывающем штормовом ветру, старательно вычерпывает из лодки воду, внимательно наблюдая за каждым движением своего капитана проницательными темными глазами, в которых он читал доверие и восхищение. И это его окончательно покорило.